Бишкек
Поделись знанием:
К:Населённые пункты, основанные в 1825 году
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
(перенаправлено с «Пишпек»)
Город, столица Киргизии
|
Бишке́к (кирг. Бишкек) — столица Киргизии и крупнейший город страны. Составляет особую административную единицу и является городом республиканского подчинения. Старые названия — Пишпек, Фрунзе (назван в честь М. В. Фрунзе).
Население — Население — 944,3 тыс. жителей (постоянное население на 1 января 2016 года), наличное население 974,1 тыс. жителей[2].
Город расположен на севере Киргизии, в Чуйской долине, у предгорий Тянь-Шаня, в 40 км севернее Киргизского хребта на высоте 700—900 м над уровнем моря, в 25 км от границы с Казахстаном. Территория города составляет 127 км²[1].
Содержание
- 1 Административное деление
- 2 Название
- 3 История
- 4 Городские символы
- 5 Архитектура
- 6 Население
- 7 Климат
- 8 Политика
- 9 Транспорт
- 10 Экономика
- 11 Средства массовой информации
- 12 Наука и образование
- 13 Достопримечательности
- 14 Культура
- 15 Религия
- 16 Спорт
- 17 Международные отношения
- 18 Галерея
- 19 Известные люди
- 20 Факты
- 21 В искусстве
- 22 Примечания
- 23 Ссылки
Административное деление
Административно разделён на 4 района. Численность населения — по данным переписи населения Кыргызстана 2009 года[6]:
- Октябрьский район — 242 382 (2009)
- Первомайский район — 175 894 (2009)
- Свердловский район — 231 801 (2009)
- Ленинский район1 — 201 626 (2009)
- посёлок городского типа Чон-Арык — 9 724 (2009)
- село (аил) Орто-Сай — 4 100 (2009)
1Ленинскому району подчинён Чон-Арыкский поселковый кенеш, в который входит посёлок городского типа Чон-Арык, село Орто-Сай, а также часть посёлка Манас (Авиагородок) вблизи аэропорта.
Если площадь собственно города Бишкека составляет 127 км²[1], то вместе с починёнными городу населёнными пунктами — 160 км²[7].
Главами районов являются главы государственных районных администраций (акимы), которых назначает мэрия и городской кенеш.
Название
По одной версии, название происходит от имени легендарного героя Бишкек-Батыра, жившего в этой местности в XVIII веке[8]. По другой — от термина «бишкек», то есть дубинка, палица[8], палочка для перемешивания кумыса[8].
История
Дококандский период
Стоянки первобытных людей в районе современного Бишкека датируются V—IV тысячелетиями до н. э. Своим географическим положением город обязан Великому Шелковому пути. Восточная ветвь пути проходила через Чуйскую долину и здесь встречалась с другой дорогой, ведущей через Центральный Тянь-Шань. На перекрёстке этих путей располагался караван-сарай, принадлежавший кочевому тюркскому племени солто.[9] На территории Бишкека в VII—XII вв. на месте города располагалось тюркское городище Джуль.[10] К XVI веку окончательно прекратила существовать «шелковая дорога», исчезли города. Чуйская долина в междуречье Ала-Арчи и Аламедин стала зимним пастбищем племени солто, одного из сорока племен киргизов.[9]
Кокандское правление
В 1825 году на территории современного города по приказу Мадали-хана[9] была основана кокандская крепость Пишпек, размещавшая крупнейший гарнизон в Чуйской долине. Крепость стояла в центре путей кочевников с зимних пастбищ на летние и вдоль дороги на Иссык-Куль и Семиречье. В ней кокандцы собирали налог с караванов.
В составе царской России
Первое документальное упоминание о населённом пункте Пишпек даётся в книге «Описание Военных действий в Заилийском крае в 1860 году и журнал осады кокандской крепости Пишпек»[11]:
|
Постоянно враждебные намъ замыслы Хокандцевъ, обнаруживавшіеся въ подстреканіи зачуйскихъ Киргизовъ къ хищническимъ вторженіямъ въ наши предѣлы, заставили корпуснаго командира Отдѣльнаго Сибирскаго Корпуса и генералъ-губернатора Западной Сибири, генерала отъ инфантеріи Гасфорда, представить на Высочайшее благоусмотрѣніе предположеніе объ экспедиціи за р. Чу для разоренія хокандскихъ крѣпостей Токмака и Пишпека. Крѣпости эти, бывшія грозою для Киргизовъ, кочующихъ внѣ нашихъ предѣловъ, служили главными пунктами, откуда распространялось на край вліяніе Хокандцевъ: въ нихъ содержался гарнизонъ изъ Хокандскихъ солдатъ, употребляемыхъ для сбора съ Киргизовъ зякета, для возбужденія ихъ противъ Русскихъ, и для подкрѣпленія хищническихъ партій небольшими отрядами. | 
|
Дважды (4 сентября 1860 года и 24 октября 1862 года) крепость была взята русскими войсками. В ноябре 1862 года крепость была разрушена, а на её месте двумя годами позже был установлен казачий пикет, затем здесь стал собираться базар. В 1868 году было основано селение Пишпек. 29 апреля 1878 года в связи с переводом в Пишпек центра Пишпекского уезда получил статус города (см. Семиреченская область).
В составе СССР
24 апреля 1924 в город прибывает чехословацкий кооператив «Интергельпо», фактически сделавший из Пишпека современный европейский город, по меркам того времени. С октября 1924 года становится административным центром Кара-Киргизской автономной области. С мая 1925 — административный центр Киргизской автономной области. 12 мая 1926 года Пишпек был переименован во Фрунзе в честь уроженца города, советского военачальника Михаила Фрунзе. С 1936 году Фрунзе — столица Киргизской Советской социалистической республики.
В 1938 году в городе Фрунзе были созданы 3 административных района: Пролетарский (ныне Ленинский), Первомайский и Свердловский. В 1962 году Пролетарский район города Фрунзе преобразован в Ленинский. В 1974 году образован Октябрьский городской район.[12]
После обретения независимости
1 февраля 1991 года, по решению Верховного Совета Киргизской ССР, город переименован в Бишкек. 23 марта 2005 года в столице произошли события, связанные с Тюльпановой революцией, и 7 апреля 2010 — со второй революцией.
Городские символы
Герб города Пишпека был высочайше утверждён 19 марта 1908 года[13] —
|
|
В лазуревом щите серебряный пояс, обременённый тремя лазуревыми лемехами в ряд. Сверху и снизу пояса по одной золотой пчеле. В вольной части герб Семиреченской области. Щит увенчан серебряною о трёх зубцах башенною короною и окружен двумя золотыми колосьями, соединёнными Александровской лентою. Полное собрание законов Российской империи № 30174
|
|
Герб города Фрунзе был утверждён 22 сентября 1978 года городским Советом народных депутатов[14]. Рисунок герба, созданный сотрудниками «Фрунзегорпроекта» Г. Мулявиным и А. Согоновым, победил на открытом конкурсе к 100-летию города. Цвета — белый, красный, ультрамариновый, зелёный, бронзовый. Существовал с 1978 по 1994 год. В 1991 году, после переименования города, надпись «Фрунзе» была заменена на «Бишкек»[15].
Инициатива создания современного герба города Бишкек принадлежала бывшему мэру города Феликсу Кулову. Был выбран вариант, предоставленный графиком М. Асаналиевым и кандидатом философских наук С. Иптаровым[15].
 |
 |
 |
 |
| ||||||
Гербы города с 1908 года по настоящее время.
| ||||||||||
Архитектура
До революции
«План проектного расположения вновь предполагаемого города Пишпек» — города с застройками Европейского типа был утвержден 31 августа 1878 года. Уличная сетка разбивалась в шахматном порядке, благоприятствуя устройству арычной сети и естественной вентиляции улиц. Часть зданий в городе строились из дерева, однако большая часть делались из самана. Несмотря на полупустыню, горожане возводили сады. К началу ХХ века в Пишпеке было 40 немощёных улиц и 6 площадей.[9]
Советский период
Первый этап строительства в Киргизии был связан с идеями конструктивизма, пришедшими в 1920-е годы. Тогда мало учитывались местные особенности. В конце 30-х годов в Бишкек приезжают профессиональные архитекторы. В годы войны здесь разместились эвакуированные предприятия, строились новые. В послевоенные годы градостроительство бурно развивается, появляются серии типовых проектов, внедряются сборные конструкции. Преобладают декоративизм и помпезность. Начиная со второй половины 50-х ведётся массовое строительство по типовым проектам. В 1970 году был утвержден новый генеральный план города.[16]
Яркими примерами архитектуры того времени являются следующие здания:
- Здание Фрунзенского горисполкома (сейчас мэрия города Бишкек)
- Дом правительства Киргизской ССР
- Гостиница Кыргызстан (сейчас отель «Хайятт»)
- Дворец спорта
- Театр оперы и балета
- Политехнический техникум
- Кинотеатр Манас
Бишкек сегодня
Город построен по ортогональному плану, что способствует его проветриванию горным воздухом. В Бишкеке — 938 улиц. Главные улицы города: проспект Манаса, проспект Чуй — ул. Ден Сяо Пина, улицы Абдрахманова, Алма-Атинская, Правды, Жибек жолу (шёлковый путь), Байтик Батыра (бывш. Советская) — Бакинская, Московская. На бульварах Эркиндик и Молодая Гвардия расположено множество детских площадок и летних кафе. Жилые районы расположены на юге: микрорайоны с 3 по 12, район «Асанбай»; на востоке: «Аламедин-1», «Восток-5»; на юго-востоке: «Кок-Жар», «Улан»; в центральной части — «Юг-2».[17] Также ведётся активное строительство новых микрорайонов и отдельных многоэтажных жилых домов и торговых центров.
|
|
|
| Сталинка и современное здание на ул. Фрунзе | Нулевой километр в Бишкеке | Строительство современных зданий возле Площади Победы |
Население
Население — 944,3 тыс. жителей (постоянное население на 1 января 2016 года), наличное население 974,1 тыс. жителей[2]. В границах территории, подчинённой городской администрации, включающей в себя помимо собственно города ещё и посёлок городского типа Чон-Арык (10 тыс. жителей), а также село Орто-Сай (по данным айыл окмоту 2,7 тыс. жителей[19], по данным Национального Статистического Комитета Кыргызской Республики 4,2 тыс. жителей) численность постоянного населения составляет 958,5 тыс. жителей, наличного населения 988,3 тыс. жителей[2].
Население Бишкека характеризуется быстрым ростом численности, за счёт притока мигрантов из других регионов республики, а также относительно высокого естественного прироста у киргизского населения. Доля и абсолютная численность европейских народов за годы независимости Киргизии резко снизилась из-за эмиграции и низкой рождаемости в этих категориях населения.
Климат
Бишкек расположен в центре Чуйской долины, у подножья хребтов Кыргызского Ала-Тоо, на высоте 760 метров над уровнем моря.
Бишкек по климатическим условиям занимает крайнее южное положение в континентальной области климата умеренных широт.
Месячная продолжительность солнечного сияния наибольшая в июле — 322 часа, наименьшая в декабре — 126 часов.
Климат в Бишкеке резко континентальный, среднегодовая температура воздуха +11,3 °C. Самый холодный месяц — январь (-10 °С), самый теплый — июль (+38 °C). Средняя месячная относительная влажность возрастает от 44 % в июне и июле до 74 % в марте, среднегодовая — 60 %. Через город протекают реки Ала-Арча и Аламедин, стекающие с южных гор, по северу Бишкека с востока на запад протекает Большой Чуйский Канал (БЧК).
- Среднегодовая температура — +11,3 C°
- Среднегодовая скорость ветра — 1,7 м/с
- Среднегодовая влажность воздуха — 60 %
| Климат Бишкека | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Абсолютный максимум, °C | 19,2 | 25,3 | 30,5 | 34,7 | 35,6 | 40,9 | 42,8 | 39,5 | 36,8 | 34,2 | 27,9 | 23,3 | 42,8 |
| Средний максимум, °C | 3,2 | 4,9 | 11,2 | 18,5 | 23,6 | 29,0 | 31,7 | 30,9 | 25,5 | 17,8 | 11,0 | 5,0 | 17,7 |
| Средняя температура, °C | −2,6 | −0,8 | 5,3 | 12,3 | 17,4 | 22,4 | 24,9 | 23,8 | 18,5 | 11,0 | 4,7 | −0,9 | 11,3 |
| Средний минимум, °C | −7,1 | −5,2 | 0,4 | 6,4 | 11,1 | 15,6 | 17,9 | 16,4 | 11,3 | 5,0 | −0,1 | −5,1 | 5,6 |
| Абсолютный минимум, °C | −31,9 | −34 | −21,8 | −12,3 | −5,5 | 2,4 | 7,4 | 5,1 | −2,8 | −11,2 | −32,2 | −29,1 | −34 |
| Норма осадков, мм | 26 | 31 | 47 | 76 | 64 | 35 | 19 | 12 | 17 | 43 | 44 | 28 | 442 |
| Источник: [www.pogoda.ru.net/climate/38353.htm Погода и климат] | |||||||||||||
| Климат Бишкека за последние 10 лет (2004-2013 гг) | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Средний максимум, °C | 2,4 | 4,1 | 13,1 | 19,5 | 24,4 | 30,0 | 32,7 | 31,7 | 26,0 | 18,7 | 11,1 | 3,7 | 18,1 |
| Средняя температура, °C | −2,5 | −0,3 | 7,6 | 14,0 | 18,2 | 23,3 | 25,6 | 24,4 | 19,1 | 12,5 | 5,9 | −0,8 | 12,2 |
| Средний минимум, °C | −7,4 | −4,7 | 2,0 | 7,9 | 11,9 | 16,5 | 18,4 | 17,1 | 12,1 | 6,2 | 0,5 | −5,5 | 6,3 |
| Источник: [www.weatheronline.co.uk/weather/maps/city?FMM=1&FYY=2004&LMM=12&LYY=2013&WMO=38353&CONT=asie®ION=0025&LAND=KG&ART=TEM&R=0&NOREGION=1&LEVEL=162&LANG=en&MOD=tab www.weatheronline.co.uk] | |||||||||||||
Политика
Органы власти
Систему государственного управления и местного самоуправления города образуют городская государственная администрация, городской кенеш, районные органы исполнительной власти и местного самоуправления. Городской кенеш является высшим представительным органом местного самоуправления.[20] В столице расположен парламент Жогорку Кенеш.
Транспорт
Железнодорожный
Железнодорожное сообщение осуществляется тремя железнодорожными станциями: Пишпек, Бишкек и Аламедин. Основной поток пассажиров и грузов ориентирован в города России через территорию Казахстана. Имеются также местные междугородные и пригородные поезда.
Электрический
В качестве городского общественного транспорта имеется троллейбусная система.
Планируется создание лёгкого метро и городского электропоезда — см. статью.
Автомобильный
Основным видом общественного транспорта является автомобильный: автобусы, маршрутные такси, такси.
Число легковых автомобилей с 2000 по 2011 года выросло в 3 раза. Количество грузовых автомобилей незначительно сократилось с 9 тыс. в 2000 году до 8,7 тыс. в 2011. В 2 раза выросло число автобусов, зарегистрированных в столице.
В настоящее время зарегистрировано 160 106 единиц автотранспорта. Из них физическим лицам принадлежит 145 957 автомашин, юридическим — 14 139. В 2010 году в Бишкеке было зарегистрировано 141 433. Из них 127 168 автомашин принадлежали физическим лицам и юридическим лицам — 14 265.
В городе начато строительство первой кольцевой дороги, а также, по линии гранта Японского правительства, были реконструированы мосты города. Протяженность дорог более 1,2 тыс.км. Также начал проводиться ремонт объездной дороги, что должно привести к уменьшению пробок на улицах столицы.
Междугороднее сообщение из Бишкека
На Иссык-Кульском направлении из Бишкека, особенно летом в курортный сезон, имеется значительный поток автобусов, миниавтобусов и такси. Из Бишкека на Иссык-Куль можно добраться также и поездом до города Балыкчы (бывший Рыбачье) в начале побережья Иссык-Куля, и далее автотранспортом в город Чолпон-Ата — курортный центр северного побережья озера Иссык-Куль, где много пансионатов, а также в город Каракол (бывший Пржевальск) — административный центр Иссык-Кульской области, находящийся в 10—12 км от восточного побережья озера.
Частное междугороднее такси является распространенным способом передвижения по республике: между Бишкеком и областными центрами Талас, Нарын, Ош, Джалал-Абад, Баткен, а также по другим направлениям. В городе имеются два автовокзала: Западный (новый) и Восточный (старый).
Дорога в Баткен и Талас может быть сопряжена с пересечением границ соседних стран; имеются внутренние трассы, но некоторые участки не всегда удовлетворительны (в Баткен) или представляют собой высокогорные перевалы (в Талас).
Аэропорт
На административной территории Бишкека, в 23 км от городской черты, находится международный аэропорт «Манас», названный в честь героя одноимённого киргизского эпоса. Согласно классификации ИКАО, Манас — аэропорт класса 4Е. Его взлётно-посадочная полоса длиной 4,2 км позволяет принимать самолеты всех типов, в том числе и в сложных метеоусловиях. Общая площадь перрона — 242 тыс. м². Аэропорт располагает 38 стоянками и двумя телескопическими трапами. Построен новый терминал.
Экономика
Бишкек — экономический центр страны.
В 2011 году городом произведено промышленной продукции на сумму 28108,4 млн сомов, рост составил 17,2 %. Из всего объёма услуг, оказанных по республике, на долю Бишкека приходится 58,7 %. Среднемесячная заработная плата за январь-ноябрь 2011 года составила 12035 сом, что в 1,4 раза выше республиканского уровня.[21] Бишкек является донором для остальных регионов республики.[22] Ожидаемый вклад в ВВП страны составит 36,1 % в 2012 году.[23] В окрестностях столицы расположена свободная экономическая зона «Бишкек».[24]
Промышленность
Имеются все отрасли промышленного производства. Среди них основными являются: машиностроение и металлообработка, лёгкая и пищевая промышленность, энергетика. К крупным промышленным предприятиям Бишкека относятся: Бишкекская ТЭЦ, АО «Реемтсма — Кыргызстан», корпорация «Дастан», Камвольно-суконный комбинат, предприятие «Кока-Кола Бишкек Ботлерс», «Бишкек дан-азык»; акционерные общества: «Бишкексют», Бишкекский машиностроительный завод, «Кыргызавтомаш», «Кыргызшампаны», железобетонный завод «Бишкек», «Керамин», предприятия-объединения «Булгары», «Жылдыз», «Байпак», и др.
Промышленные предприятия находятся на западе и востоке Бишкека. Среди них: мукомольный комбинат «Акун», коньячный завод «Кыргыз Коньягы», АО «Кыргызмебель», производитель национальных напитков «Шоро», «Северэлектро», ТЭЦ.[17]
Торговля
Город Бишкек является региональным центром торговли, являясь узлом между КНР, Казахстаном и Россией. В Бишкеке функционирует крупнейший в Центральной Азии оптово-розничный рынок «Дордой», крупнейший авторынок «Азамат», также ряд других рынков: «Ош» (рынок), «Аламедин» (рынок), «Орто-Сай» (рынок), «Ала-Арча — 2» (рынок), «Нарбото», «Кудайберген» и др. Имеются крупные торговые центры: «Vefa», «Biskek Park», «Дордой-plaza», «Таш-Рабат», «ЦУМ-Айчурек», «ТАЦ Весна»(бывший «ТРЦ Рахат Палас»), «Караван», «Детский Мир», «Табылга», «МОТО», «БЕТА СТОРЕС», «БЕТА СТОРЕС 2».
В городе имеются представительства таких крупных международных фирм, как Mercedes-Benz, Audi-VW, Sumitomo, Federal Express, DHL, UPS, LG-Electronics, Daewoo, Phillips, Siemens, Panasonic, Reemtsma, Coca-Cola, Samsung, Toyota, Kia и др.
Финансы
В Бишкеке расположены головные офисы банков: «РСК Банк», «Айыл Банк» (оба государственные), «Kyrgyz Investment and Credit Bank», «Демир Кыргыз Интернэшнл Банк», «Росинбанк», «OptimaBank», «BakaiBank», «Дос-КредоБанк» и др.
Гостиницы
В Бишкеке расположены крупные гостиницы: «Жаннат», «Хаятт», «Ак-Кеме», «Достук», «Дамас», «Саякат», «Ысык-Кёл», «Семетей», «Бишкек», «Ала-Тоо», «Эльдорадо» и др.
Интернет и сотовая связь
В городе сосредоточена значительная масса пользователей интернета и мобильной связи. Предоставление интернета осуществляется по оптической линии, по технологиям ADSL и Wi-Fi. Работают более 10 интернет-провайдеров, крупнейшие: [www.asiainfo.kg АзияИнфо], [www.kt.kg Кыргызтелеком], [www.elcat.kg ЭлКат], [www.megaline.kg Megaline], [fastnet.kg FastNet], [www.aknet.kg Акнет], [www.saimanet.kg Saima-Telecom], [www.homeline.kg Homeline], [www.transfer.kg Transfer]. Зона покрытия интернета составляет почти 90 % города.
Мобильная связь в городе представлена 6 операторами связи под брендами [beeline.kg/ «Beeline»], «MegaCom», О!, [www.fonex.kg/ «Fonex»], [www.katel.kg/ «Katel»] (свернула деятельность) и [www.nexi.kg «Nexi»].
Средства массовой информации
Газеты
|
|
|
Рекламные газеты
«Что? Где? Почем?», «Витрина», «Купи-Продай»
Журналы
- Мужской интеллектуальный журнал [www.onemag.kg/ «#ONE MAGAZINE»]
- Культурный журнал «40Х40»
- Бизнес-аналитический журнал [unipress.kg «Деловой собеседник»]
- Женский журнал BISHKEKCHANKA
- Модный женский журнал «FEMME»
- Глянцевый журнал для умных и успешных «for Woman»
- Журнал «Blife» на русском и английском языках
- Журнал для родителей [mr.on.kg «Маленькая радость»]
- Журнал «Праздничный Коктейль»
- Спортивный глянцевый журнал «sport MEN» — на русском и английском языках
- Глянцевый журнал «БиСтар» — на русском языке
Информационные агентства
- ИА «K-News»
- [unipress.kg UNIpress]
- [pravda.kg pravda.kg]
- [www.akipress.org АКИpress]
- [www.24kg.org 24.kg]
- [www.kabar.kg «Кабар»]
- ИА «[kant.kg КАНТ.kg]» — Криминал, Аналитика, Новости, Традиции Кыргызстана
Наука и образование
Бишкек является крупнейшим научно-образовательным центром Киргизии. В Бишкеке находятся:
- Международный университет инновационных технологий (МУИТ)
- Кыргызский государственный институт искусств имени Б. Бейшеналиевой (КГИИ)
- Национальная академия наук Кыргызской Республики
- Научная станция Российской академии наук в г. Бишкеке
- Кыргызский национальный университет имени Жусупа Баласагына
- Кыргызский государственный технический университет имени И. Раззакова[25] (бывший Фрунзенский политехнический институт)
- Бишкекский гуманитарный университет им. К. Карасаева
- Кыргызский экономический университет им. М. Рыскулбекова[26]
- Кыргызский государственный университет строительства, транспорта и архитектуры (КГУСТА)
- Кыргызский аграрный университет имени К. Скрябина (бывший Сельскохозяйственный институт имени К. Скрябина)
- Кыргызская государственная медицинская академия им. И. К. Ахунбаева[27]
- Киргизско-Российский славянский университет
- Американский университет в Центральной Азии
- Международный университет Кыргызстана
- Кыргызско-Турецкий университет «Манас»
- Бишкекская финансово-экономическая академия
- Кыргызская академия туризма
- Высший Военный институт Вооруженных Сил Кыргызской Республики
- Международная академия управления, права, финансов и бизнеса
- Киргизская академия физической культуры и спорта
В Бишкеке также расположены следующие научно-исследовательские организации:
Имеются две крупные библиотеки
- Национальная библиотека им. Алыкула Осмонова
- Республиканская публичная библиотека им. Н. Г. Чернышевского
Достопримечательности
- Кузнечная крепость (холм и части крепости)
- Мемориальный комплекс «Ата-Бейит»
- Государственный цирк
- Ипподром
- Республиканский центр для детей и юношества «Сейтек»
- Южные ворота
Площади
- Площадь Ала-Тоо — центральная площадь Бишкека. Здесь расположен монумент «Манасу Великодушному»
- Старая площадь
- Площадь Победы и монумент Победы
- Привокзальная площадь
- Университетская площадь
- Театральная площадь
- Советская площадь — Архитектурный комплекс, между зданием мэрии и зданием филармонии.
Бульвары
- Бульвар Эркиндик (бывший бульвар Дзержинского)[28]
- Бульвар Молодой гвардии
- проспект Чуй
Парки и сады
- Карагачевая роща
- Парк им. Фучика
- Парк Победы
- Ботанический сад
- Парк Ататюрк (бывший парк Дружбы)
- Парк им. Панфилова
- Дубовый парк
- Парк Молодёжи
- Национальный парк Ала-Арча
|
|
|
|
| Театральная площадь | Площадь Ала-Тоо | Проспект Чуй | Бульвар Эркиндик |
Памятники
В городе установлено множество памятников в честь разных исторических деятелей.
Культура
Театры
Музеи
Кинотеатры
В столице располагается киностудия «Киргизфильм». А также:
|
|
|
|
| Северная сторона Театра оперы и балета | Национальная библиотека | В историческом музее | Кыргызская филармония |
Религия
Ислам
В Бишкеке действует 7 мечетей. Осуществляют деятельность более 10 исламских религиозных фондов и обществ, один Исламский университет.[31] Работает Центральная мечеть, Дунганская мечеть, строится новая Центральная мечеть на 20 тыс. прихожан на средства Турции и Иордании[32].
Христианство
Русская православная церковь имеет 4 храма. В городе есть община Русской православной Старообрядческой Церкви, община древлеправославных Христиан-поморцев (староверов-поморцев). Действуют церкви протестантского толка[31].
Спорт
Флагманом Бишкека является футбольный клуб «Алга» — 5-кратный чемпион и 9-кратный обладатель кубка Киргизии. Большую популярность имеют разные виды единоборств.
- Дворец спорта им. Кожомкула
- стадион «Спартак»
- Национальный ипподром
- Школа конного спорта
- Школа олимпийского резерва
- Институт физкультуры
Международные отношения
Города-побратимы
-
Алма-Ата, Казахстан (с 12 декабря 1997) - Астана, Казахстан (с 2011)[33]
-
Измир, Турция (1994)[34] -
Минск, Белоруссия (с 11 октября 2008) -
Тегеран, Иран (с 23 мая 1994)[35] - Казвин, Иран (с 14 апреля 2003)
-
Хемниц, Германия (с 19 марта 1997) -
Куми, Республика Корея (с 14 августа 1991) - Тэгу, Республика Корея (с 13 апреля 2016)
-
Доха, Катар (с 8 декабря 2014) -
Ухань, Китай (с 22 июля 2016)
Города-партнёры
- Урумчи, Китай (с 8 сентября 1992 года)
- Пекин, Китай (с 20 марта 1995 года)
- Иньчуань, Китай (с 23 мая 2000 года)
- Гуанчжоу, Китай (с 1 декабря 2004 года)
-
Миасс, Россия (с 7 сентября 1993 года) - Екатеринбург, Россия (с 13 сентября 1996 года)
- Москва, Россия (с 6 августа 1997 года)
- Казань, Россия (с 3 сентября 1998 года)
-
Бухара, Узбекистан (с 4 сентября 1993 года) - Ташкент, Узбекистан (с 30 октября 1996 года)
- Анкара, Турция (с 20 июня 1992 года)
-
Каунас, Литва (с 18 июня 1993 года) -
Киев, Украина (с 2 октября 1997 года) -
Будапешт, Венгрия (с 25 июня 2003 года) -
Амман, Иордания (с 18 апреля 2006 года) - Пхохан, Корея (с 3 марта 2009 года)
Регионы-партнёры
-
Чуйская область, Кыргызстан (с марта 1993 года) - Иссык-Кульская область, Кыргызстан (с сентября 1993 года)
- Челябинская область, Россия (с октября 1996 года)
- Самаркандская область, Узбекистан (с сентября 1993 года)
Галерея
- Фотографии
- Bishkek 03-2016 img44 Kuznechnaya fortress.jpg
город Бишкек
- Bishkek 02.jpg
город Бишкек
- Bishkek 03.jpg
Вид из окна жилого дома
- Bishkek 04.jpg
Вид из окна
- Bishkek from the air 01.jpg
Вид на Бишкек с вертолёта
- Bishkek random pic.jpg
Мемориальный дом-музей им. М.Фрунзе (слева)
- Cosmopark.jpg
- Katedrální kostel svatého Vzkříšení.jpg
- Mosque under construction in Kyrgyzstan.jpg
Строящаяся мечеть
Известные люди
- Бейшеналиева, Бюбюсара — выдающаяся артистка балета, народный артист СССР
- Айтматов, Чингиз Торекулович — выдающийся киргизский писатель с мировым именем
- Акрамов, Эрнст Хашимович — выдающийся хирург и общественный деятель
- Арзамасцев, Николай Михайлович — заслуженный тренер Киргизской ССР по баскетболу
- Мамакеев, Мамбет Мамакеевич — выдающийся киргизский хирург и общественный деятель
- Видугирис, Альгимантас Стасевич — кинорежиссёр, оператор
- Курманов, Карпек Шамсединович — известный учёный-юрист, патриарх юридической науки, заслуженный деятель науки Кыргызской Республики
- Дараган, Сергей Борисович — известный художник
- Джумабаев, Джамбул Бекташевич[36] — Заслуженный художник Кыргызской Республики
- [en.wikipedia.org/wiki/Lucien_Dulfan Люсьен Дульфан] — художник
- Исанов, Насирдин Исанович (7 ноября 1943, с. Кок-Бель Наукатского районаОшской области Киргизской ССР — 29 ноября 1991, Бишкек) — государственный деятель Киргизии, первый Премьер-министр Киргизии, академик Инженерной академии СССР
- Брудный, Арон Абрамович — известный психолог и философ, член- корреспондент НАН КР
В городе родились
- Акрамов, Эрнст - выдающийся хирург, доктор медицинских наук, профессор, Герой Кыргызстана
- Алиназаров, Садык — Герой Советского Союза
- Базанов, Али Оразгулович — композитор.
- Дуйшебаев, Талант Мушанбетович — гандболист, один из сильнейших разыгрывающих в истории гандбола. Выступал за сборные СССР, СНГ, России и Испании.
- Исманкулов, Алмазбек Осмоналиевич — выдающийся хирург, доктор медицинских наук, профессор
- Иманалиев, Мурат Сансызбаевич — известный политик, экс-министр иностранных дел КР, экс-генеральный секретарь ШОС
- Коротков, Фёдор Фёдорович — советский военный деятель
- Курманов, Зайнидин Карпекович — известный учёный, общественный и государственный деятель, доктор исторических наук, профессор, экс-спикер Жогорку Кенеша (парламента)
- Минжилкиев, Булат Абдуллаевич — выдающийся оперный певец, народный артист СССР
- Мырзабаев, Артык — оперный певец, народный артист СССР
- Оторбаев, Джоомарт Каипович — известный учёный, государственный и общественный деятель, доктор физико-математических наук, профессор, член-корреспондент НАН КР, экс-премьер министр Кыргызской Республики
- Сопуев, Андрей Асанкулович — доктор медицинских наук, профессор хирургии
- Токомбаева, Айсулу — балерина, народная артистка СССР
- Фрунзе, Михаил Васильевич — революционер, советский государственный и военный деятель
- Чернецкая Татьяна Николаевна - советская, российская спортсменка по современному пятиборью. Заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер России. Чемпионка мира (1984, 1993), чемпионка Европы (1991), чемпионка СССР (1986, 1990). Победитель I Игр Доброй Воли (1986) в личном первенстве.
- Шамшиев, Болотбек Толенович — актёр, режиссёр кино
- Шафиков, Газим Газизович — писатель, переводчик
- Марчелли Евгений Жозефович — российский театральный режиссёр
Факты
- В городе есть улица «Интергельпо», что на языке эсперанто означает «взаимопомощь».[37]
- Бишкек ― единственная столица стран Средней Азии, где сохранился большой памятник В. И. Ленину. Правительство Кыргызстана объявило памятник частью истории страны и приняло специальный закон по его охране.[38]
- 130 лет назад в городе жили всего 500 человек. Население города на 2014 год составляет около 1 млн человек. Вплоть до 1924 года город был фактически аграрным посёлком.[38]
- Центральная улица столицы Абдрахманова-Байтик Баатыра (более известная как Советская), длина которой составляет 22 километра, является самой длинной улицей в городе. Первоначально улица называлась Базарной из-за восточного базара, расположенного на ней.
- Первым парком на территории Бишкека стал Дубовый сад, который был заложен в 1890 г. Дубовый сад (в настоящее время Дубовый парк) сохранен до сих пор, сегодня он украшен скульптурными композициями, которые символизируют идею мира, разума и добра, также здесь возвышается 11-метровая гранитная стела, посвященная борцам революции. Вечный огонь зажжен в память о павших в годы Великой Отечественной войны.[38]
В искусстве
Городу Фрунзе (прежнее название города Бишкек) посвящены:
- песня «Шанхай и Карпинка» известного местного барда и актёра Николая Марусича[39];
- песня «Фрунзе» местной группы «Элес»;
Прослушать данные произведения можно:[www.open.kg/video/medley/1859-lyubimyy-gorod-frunze.html]
- песня Сергея Маевского «Родные края».
Напишите отзыв о статье "Бишкек"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [unstats.un.org/UNSD/demographic/products/dyb/dyb2014/Table08.xls Population of capital cities and cities of 100 000 or more inhabitants: latest available year, 1995—2014. DEMOGRAPHIC YEARBOOK 2014. United Nations]
- ↑ 1 2 3 4 [www.stat.kg/media/statisticsoperational/0f832a9d-c9eb-4088-9970-6c3891c1ea4a.xls Численность населения областей, районов, городов и поселков городского типа Кыргызской Республики в 2016 г.] постоянное население на 1 января 2016 года, наличное население 974,1 тыс. жителей
- ↑ Rafis Abazov, Historical Dictionary of Kyrgyzstan, с. 91, ISBN 0-8108-4868-6
- ↑ Городецкая И. Л., Левашов Е. А. [books.google.com/books?id=Do8dAQAAMAAJ&dq=%D0%91%D0%B8%D1%88%D0%BA%D0%B5%D0%BA Бишкек] // Русские названия жителей: Словарь-справочник. — М.: АСТ, 2003. — С. 50. — 363 с. — 5000 экз. — ISBN 5-17-016914-0.
- ↑ [kyrgyzpost.kg/ru/indeksy/category/bishkek.html Отделения связи. Бишкек]
- ↑ [web.archive.org/web/20120321015617/212.42.101.100:8088/nacstat/sites/default/files/%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%20%D0%91%D0%B8%D1%88%D0%BA%D0%B5%D0%BA.pdf Перепись населения Киргизии 2009. Бишкек]
- ↑ [meria.kg/index.php?option=com_content&view=article&id=62&Itemid=312&lang=ru Официальный сайт мэрии города Бишкек. Бишкек — столица Кыргызской Республики.]
- ↑ 1 2 3 [www.gazeta.kg/news/kyrgyzstan/71384-den-bishkeka-vse-chto-nuzhno-znat-o-lyubimoy-stolice.html]
- ↑ 1 2 3 4 [bishkekgov.in.kg/index.php?option=com_content&view=article&id=62%3A2010-05-20-01-35-37&catid=37%3Aaboutcapital&Itemid=64&lang=ru История города]. Сайт мэрии города Бишкек. Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3IJHQq Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ [www.vircity.kg/russian.php?do=bishkek VirCity.kg — информационно-справочный сайт г. Бишкек]
- ↑ Описание Военных действий в Заилийском крае в 1860 году и журнал осады Хокандской крепости Пишпек. — Санкт-Петербург, в типографии В. Спиридонова и К°, 1861. — 35 с. [militera.lib.ru/h/pishpek/index.html]
- ↑ [www.akim.kg/index.php?option=com_content&task=view&id=14&Itemid=36 История развития города Бишкек, Ленинского района]. Ленинградская районная администрация города Бишкек. Проверено 28 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BS3JrItM Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ [heraldicum.ru/kyrgyz/towns/bishkek.htm Герб Бишкека]. heraldicum.ru. Проверено 23 декабря 2015.
- ↑ [akim.kg/index.php?option=com_content&task=blogcategory&id=30&Itemid=34 Герб города Бишкек]. Ленинская районная администрация мэрии города Бишкек. Проверено 23 декабря 2015.
- ↑ 1 2 У столицы есть эмблема! «Вечерний Бишкек», 24 июня 1998, с. 11.
- ↑ Наталия Храмова. [www.sovarch.ru/214/ История становления Советской архитектуры в городе Бишкек]. Проект «Советская архитектура». Проверено 12 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3KaqsP Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ 1 2 Любовь Ивасенко. [www.allkyrgyzstan.com/kyrgyzstan/population/sities-and-villages/bishkek.htm Краткая история возникновения Бишкека]. AllKyrgyzstan (30 мая 2008). Проверено 12 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3RLhkP Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ Население Бишкека — Википедия
- ↑ [www.stat.kg/images/stories/docs/Express/demo/chislennost%20naseleni9-2015.xls Численность постоянного сельского населения Кыргызской Республики по айылным аймакам и айылам (селам) в 2015г]
- ↑ [bishkekgov.in.kg/index.php?option=com_content&view=article&id=63%3A2010-05-20-01-45-53&catid=37%3Aaboutcapital&Itemid=64&lang=ru Закон Кыргызской Республики «О статусе столицы Кыргызской Республики»]
- ↑ [www.minfin.kg/index.php?option=com_content&view=article&id=1050:--------2011-&catid=57:2010-10-05-10-28-17&Itemid=127 Итоги социально- экономического развития регионов за январь-декабрь 2011 года]. Министерство финансов Кыргызской Республики (06.02.2012). Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3LcNgz Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ Анвар Бектемиров. [rus.kg/news/economy/6753-bishkek-gorod-donor.html Бишкек – город-донор]. Аргументы и Факты (7-09-2012). Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3MXNhi Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ [bus.znate.ru/docs/index-7161.html Среднесрочный прогноз социально-экономического развития Кыргызской Республики на 2013-2015 годы]. Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3P3Ony Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ [www.fez.kg СЭЗ «Бишкек»] (ru, kg, en, cn). Официальный сайт СЭЗ «Бишкек». Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3PbtCu Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ [www.kstu.kg/ Кыргызский технический университет имени Исхака Раззакова ]
- ↑ [www.keu.edu.kg/ Кыргызский экономический университет]
- ↑ [ksma.edu.kg Official web site of Kyrgyz State Medical Academy KSMA, Bishkek, Kyrgyz Republic, Medical Studies Abroad in Kyrgyzstan, Admission in Medical colleges, Universities in Kyrgyzst …]
- ↑ [central-asians.ru/kyrgyzstan-goroda/16-bishkek-bulvar-dzerzhinka.html Бишкек. Бульвар «Дзержинка»]. central-asians.ru (10-01-2012). Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3Se8Jm Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ Кубанычбек Мукашев. [members.vb.kg/2006/09/08/uikend/1.html ZOO]. Вечерний Бишкек (8 сентября 2006 года). Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3UCYDU Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ [ktrk.kg/rus/index.php?newsid=1152 Бишкек стал богаче на еще один археологический музей]. ОТРК (9 ноября, 2011). Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3bhHbU Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ 1 2 [bishkekgov.in.kg/index.php?option=com_content&view=article&id=65%3A2010-05-20-15-03-56&catid=37%3Aaboutcapital&Itemid=64&lang=ru Религиозное положение в Бишкеке — Сайт мэрии города Бишкек]
- ↑ [www.rg.ru/2012/02/01/mechet-site-anons.html В Бишкеке возведут крупнейшую мечеть в Центральной Азии 01.02.2012 Алла Кученко] // Российская газета
- ↑ [www.astana.kz/ru/node/40964 Астана и Бишкек – города-побратимы]. Официальный сайт города Астаны (07.09.11). Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3q3L1p Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ [www.izmir.bel.tr/kardeskentler.asp İzmir'in kardeş kentleri]. [www.webcitation.org/69f2n0MBu Архивировано из первоисточника 4 августа 2012].
- ↑ [bishkekgov.in.kg/index.php?option=com_content&view=article&id=58%3A2010-05-19-13-56-51&catid=38%3Ainterconnect&Itemid=65&lang=ru Международные связи]. Официальный сайт мэрии Бишкека. Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS3qvMBr Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
- ↑ [knmii.kg/%D0%94%D0%96%D0%A3%D0%9C%D0%90%D0%91%D0%90%D0%95%D0%92-%D0%94%D0%B6%D0%B0%D0%BC%D0%B1%D1%83%D0%BB-%D0%91%D0%B5%D0%BA%D1%82%D0%B0%D1%88%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87/ Кыргызский Национальный Музей Изобразительных Искусств имени Гапара Айтиева » Архив сайта » ДЖУМАБАЕВ, Джамбул Бекташевич]
- ↑ В.Г. Петров. [frunze-bishkek.kg/sites/default/files/frunze_sovetskii.pdf Фрунзе советский (1926-1991)]. — Бишкек, 2008. — С. 6. — 77 с.
- ↑ 1 2 3 [www.limon.kg/news:62600/ Любопытные факты о Бишкеке — Limon.KG]
- ↑ [russkg.ru/index.php?catid=22:2010-08-07-16-42-19&id=1040:2011-02-22-14-53-15&Itemid=1&option=com_content&view=article Жизнь коротка — ушел из жизни Николай Марусич — Сайт Русского Союза в Киргизии]
Ссылки
- [meria.kg Официальный сайт мэрии г. Бишкек]
- [www.gorkenesh.kg Бишкекский городской Кенеш депутатов]
- Фрунзе // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.
- Пишпек // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.thespektator.co.uk The Spektator — городской гид и журнал]
- [www.inform.kg/ru/3d_gorod/ Коллекция 3D панорам города]
- [www.bishkek-city.com/ Фотосайт «Бишкек-Сити»: фотографии города Бишкек]
- [www.vircity.kg/system/pages/map/php/vircity2.0/vircity2004v2.0.html?id=373141079 Карта города Бишкек]
- [www.megabook.ru/Article.asp?AID=616179 Бишкек в энциклопедии Кирилла и Мефодия]
- [fotogorodov.wordpress.com/2016/02/13/%d0%b1%d0%b8%d1%88%d0%ba%d0%b5%d0%ba-%d0%b0%d1%80%d1%85%d0%b8%d1%82%d0%b5%d0%ba%d1%82%d1%83%d1%80%d0%b0-%d0%b4%d0%be%d1%81%d1%82%d0%be%d0%bf%d1%80%d0%b8%d0%bc%d0%b5%d1%87%d0%b0%d1%82%d0%b5%d0%bb/ Прогулка по Бишкеку]
| |||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Бишкек
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
