Плавание на летних Олимпийских играх 1908 — 200 метров брассом
Поделись знанием:
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
| Плавание на летних Олимпийских играх 1908 
| ||||
|---|---|---|---|---|
| Вольный стиль | ||||
| 100 метров | ||||
| 400 метров | ||||
| 1500 метров | ||||
| Эстафета 4×200 метров | ||||
| На спине | ||||
| 100 метров | ||||
| Брасс | ||||
| 200 метров брассом | ||||
Соревнования по плаванию на 200 метров брассом среди мужчин на летних Олимпийских играх 1908 прошли с 15 по 18 июля. Приняли участие 27 спортсменов из 10 стран.
Призёры
| Золото | Серебро | Бронза |
Соревнование
Первый раунд
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 |  Фредерик Холман (GBR)
|
3:10,6 OR |
| 2 |  Рихарл Рёслер (GER)
|
3:18,0 |
| 3 |  Макс Гумпель (SWE)
|
Неизвестен |
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 | Вильхельм Перссон (SWE)
|
3:17,6 |
| 2 |  Андраш Бароньи (HUN)
|
3:18,0 |
| 3 |  Август Гёсслинг (USA)
|
Неизвестен |
| 4-5 | Фрэнк Нэйлор (GBR)
|
Неизвестен |
 Герман Седерберг (FIN)
|
Неизвестен |
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 | Эрих Цайдель (GER)
|
3:17,2 |
| 2 | Ялмар Юханссон (SWE)
|
3:21,2 |
| 3 | Артур Дэйвис (GBR)
|
Неизвестен |
| 4 |  Пьер Стровен (BEL)
|
Неизвестен |
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 | Одон Толди (HUN)
|
3:14,4 |
| 2 | Понтус Хансон (SWE)
|
3:15,0 |
| 3 | Сидни Гудэй (GBR)
|
Неизвестен |
| 4 |  Амилькаре Беретта (ITA)
|
Неизвестен |
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 | Уильям Робинсон (GBR)
|
3:13,0 |
| 2 | Пер Фьестад (SWE)
|
3:31,4 |
| 3 | Йохан Хенрикссен (FIN)
|
Неизвестен |
| — |  Эдвард Кук (ANZ)
|
DNF |
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 | Йожеф Фабиньи (HUN)
|
3:23,4 |
| 2 | Торстен Кумфельдт (SWE)
|
3:15,0 |
| 3 |  Харальд Клем (DEN)
|
Неизвестен |
| — | Хьюго Йонссон (FIN)
|
DNF |
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 | Фелисьен Курбе (BEL)
|
3:16,4 |
| 2 | Перси Кортман (GBR)
|
3:18,4 |
| 3 | Адольф Андерсен (SWE)
|
Неизвестен |
Полуфинал
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 | Фредерик Холман (GBR)
|
3:10,0 OR |
| 2 | Одон Толди (HUN)
|
3:16,4 |
| 3 | Эрих Цайдель (GER)
|
Неизвестен |
| 4 | Йожеф Фабиньи (HUN)
|
Неизвестен |
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 | Уильям Робинсон (GBR)
|
3:11,8 |
| 2 | Понтус Хансон (SWE)
|
3:13,0 |
| 3 | Вильхельм Перссон (SWE)
|
Неизвестен |
| 4 | Фелисьен Курбе (BEL)
|
Неизвестен |
Финал
| Место | Спортсмен | Результат |
|---|---|---|
| 1 | Фредерик Холман (GBR)
|
3:09,2 WR |
| 2 | Уильям Робинсон (GBR)
|
3:12,8 |
| 3 | Понтус Хансон (SWE)
|
3:14,6 |
| 4 | Одон Толди (HUN)
|
3:15,2 |
Напишите отзыв о статье "Плавание на летних Олимпийских играх 1908 — 200 метров брассом"
Ссылки
- [www.aafla.org/6oic/OfficialReports/1908/1908.pdf Официальный протокол игр] (англ.)
- [olympic.w.interia.pl/ols/lon08.html Результаты соревнований] (польск.)
Отрывок, характеризующий Плавание на летних Олимпийских играх 1908 — 200 метров брассом
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
