Константинов, Пламен

Пламен Константинов
Общая информация
Полное имя	Пламен Георгиев Константинов
Прозвище	Гиббон (болг. Гибона)
Родился	София, Болгария
Гражданство
Рост	202 см
Вес	93 кг
Позиция	доигровщик
Информация о клубе
Клуб	«Локомотив» Новосибирск
Должность	главный тренер
Карьера
Клубная карьера*
1986/87—1991/92	«Левски» София
1992/93—1995/96	«Славия» София
1996	«Джоя-дель-Колле»
1996/97	«Арис» Салоники
1997/98—1998/99	«Халкбанк»
1999/2000	«Орестиада»
2000/01	ПАОК Салоники
2001/02	«Ираклис»
2002/03	«Олимпиакос»
2003/04	«Панатинаикос» Афины
2004	«Тур»
2004/05	«Габека» Монтикьяри
2005/06	«Ястшембский Венгель»
2006/07	ЗСК-«Газпром»
2007/08—2008/09	«Ираклис»
Национальная сборная**
1994—2009	Болгария
Тренерская карьера
2010/11	«Зираатбанк» Анкара
2011/12	«Газпром-Югра»
2012/13—2014/15	«Губерния»
2014—	Болгария
2016—	«Локомотив» Новосибирск
Международные медали
Волейбол
Чемпионат мира
Бронза	Япония 2006
Кубок мира
Бронза	Япония 2007
* Количество матчей (набранных очков <+отыгранных подач>) за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов — если указано. ** Количество матчей (набранных очков <+отыгранных подач>) за национальную сборную в официальных матчах — если указано.

Пламен Георгиев Константинов (болг. Пламен Георгиев Константинов; 14 июня 1973, София) — болгарский волейболист и тренер по волейболу.

Биография

Пламен Константинов родился в семье волейболистов Георги Константинова и Евы Дойчевой, старший брат Пламена Юлиян Константинов (р. 1966) является известным оперным певцом.

В волейбол начал играть в возрасте 13 лет в спортивной школе софийского «Левски». Став в 1992 году чемпионом Болгарии, перешёл в софийскую «Славию». В 1994 году провёл первый матч за сборную Болгарии на турнире Мировой лиги.

С 1996 года играл в зарубежных лигах, наибольших достижений добился, выступая за ведущие клубы Греции — «Арис», «Ираклис», «Олимпиакос» и «Панатинаикос». В сезоне 2003/04 годов стал победителем сразу двух национальных чемпионатов — греческого с «Панатинаикосом» и французского с «Туром». Затем провёл по сезону в Италии, Польше и России, в 2006 году был назван лучшим легионером польской Плюс-лиги. С 2007 года снова играл в греческом «Ираклисе», в сезоне-2008/09 дошел с командой до финала Лиги чемпионов в Праге, по итогам которого получил индивидуальную награду как лучший принимающий.

В 2005—2009 годах Пламен Константинов являлся капитаном сборной Болгарии, в её составе выиграл бронзовые медали чемпионата мира 2006 года и Кубка мира 2007 года.

В 1996 и 2008 годах был участником Олимпийских игр. На Играх-2008 в Пекине накануне стартового матча сборной Болгарии против команды Китая допинг-проба крови Пламена Константинова показала повышенное содержание тестостерона. Константинов был временно отстранён от участия в турнире и вернулся в Софию, где прошёл повторное тестирование в независимой лаборатории. 15 августа 2008 года было объявлено, что эта проба дала отрицательный результат. Восстановивший своё доброе имя спортсмен вернулся в Пекин и снова надел капитанскую повязку, сыграв в заключительном матче группового этапа против сборной Венесуэлы и игру четвертьфинала с Россией.

Во время Олимпиады в Пекине болельщики сборной Болгарии организовали в интернете сбор подписей в поддержку Пламена Константинова, а после завершения Игр обратились к нему с письмом, прося продолжить выступления за национальную команду. «Мы не готовы расстаться со своим Капитаном! Ты уйдёшь — и команда лишится сердца», — говорилось в этом послании. Константинов остался в команде, сыграл на турнире Мировой лиги-2009, но травма плеча всё же вынудила его завершить спортивную карьеру.

В 2008 году Пламен Константинов был назван мужчиной года в Болгарии, опередив в этом конкурсе по количеству голосов футболиста Димитра Бербатова и режиссёра Явора Гырдева. 5 июля 2009 года был кандидатом от НДСВ на парламентских выборах в Болгарии.

В сезоне-2010/11 работал главным тренером турецкого клуба «Зираатбанк» (Анкара). В июне 2011 года возглавил «Газпром-Югру» из Сургута, за которую в бытность игроком выступал в сезоне 2006/07 годов. Под его руководством сибирская команда вышла в 1/8 финала Открытого чемпионата России, где сенсационно победила «Белогорье» и в итоге заняла 8-е место. По окончании сезона перешёл на работу в другой российский клуб — нижегородскую «Губернию». В чемпионате России-2012/13 «Губерния», проводившая в Суперлиге лишь второй сезон, отметилась серией из 13 побед подряд, финишировала на 4-м месте, завоевав право участвовать в еврокубках. В сезоне-2013/14 нижегородцы дебютировали в Кубке Европейской конфедерации волейбола и выиграли серебряные медали этого турнира.

7 июля 2014 года Пламен Константинов назначен главным тренером мужской сборной Болгарии. В мае 2016 года также возглавил новосибирский «Локомотив».

Достижения

В игровой карьере

• Бронзовый призёр чемпионата мира (2006).
• Бронзовый призёр Кубка мира (2007).
• Чемпион Болгарии (1991/92).
• Обладатель Кубка Болгарии (1994, 1995).
• 5-кратный чемпион Греции (1996/97, 2001/02, 2002/03, 2003/04, 2007/08).
• Чемпион Франции (2003/04).
• Серебряный призёр чемпионата Польши (2005/06).
• 2-кратный обладатель Суперкубка Греции (2007, 2008).
• Финалист Лиги чемпионов (2008/09), лучший принимающий «Финала четырёх».

В тренерской карьере

• Обладатель Суперкубка Турции (2010).
• Бронзовый призёр чемпионата Турции (2010/11).
• Финалист Кубка Европейской конфедерации волейбола (2013/14).

Ссылки

• [www.monitor.bg/article?id=123324 Аристократът на българския волейбол] (болг.). Monitor.bg (16 июня 2007). Проверено 14 октября 2011. [www.webcitation.org/67iPQFvN9 Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ko/plamen-konstantinov-1.html Пламен Константинов] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Константинов, Пламен

Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.