Пламя и Цитрон

Пламя и Цитрон
Flammen & Citronen
Жанр	драма триллер
Режиссёр	Оле Кристиан Мадсен
Продюсер	Ларс Бредо Рабек
Автор сценария	Ларс Андерсен Оле Кристиан Мадсен
В главных ролях	Туре Линдхардт Мадс Миккельсен
Оператор	Йорген Йоханссон
Композитор	Карстен Фундаль
Кинокомпания	Nimbus Film Productions, Wüste Filmproduktion, Wüste Film Ost, Studio Babelsberg, OC Film, Sirena Film, Duckling A/S, Mainstream, Kameraudlejningen, 4½
Длительность	130 мин.
Бюджет	45 млн DKK
Сборы	10,2 млн $
Страна	Дания Дания Германия Германия Норвегия Норвегия Франция Франция Швеция Швеция Финляндия Финляндия Чехия Чехия
Язык	датский немецкий
Год	2008
IMDb	ID 0920458
Выход фильма «Пламя и Цитрон» (оригинальное название — Flammen & Citronen)

К:Фильмы 2008 года

«Пламя и Цитрон» (дат. Flammen & Citronen) — кинофильм режиссёра Оле Кристиана Мадсена, вышедший на экраны в 2008 году. Лента основана на реальных событиях, связанных с деятельностью датского движения сопротивления времен Второй мировой войны.

Сюжет

Действие происходит в Копенгагене на протяжении 1944 года. В центре сюжета — два активных участника сопротивления, известные под кличками Пламя и Цитрон. Они работают на начальника датской полиции Акселя Винтера, который через Стокгольм поддерживает контакт с британским командованием, и выполняют задания по ликвидации датских коллаборационистов и немецких агентов, проникающих в подпольную сеть. Поскольку точно неизвестно, кто может быть предателем, атмосфера в группе накаляется. Ситуацию осложняет Кетти Сельмер, с которой Пламя познакомился некоторое время тому назад и которая, по-видимому, играет в этом деле значительную и совершенно загадочную роль...

В ролях

• Туре Линдхардт — Бент Форшу-Вид по кличке «Пламя»
• Мадс Миккельсен — Йорген Хоген Шмит по кличке «Цитрон»
• Стине Стенгаде — Кетти Сельмер
• Петер Мюгинд — Аксель Винтер
• Милле Лефельдт — Бодил
• Кристиан Беркель — Хоффман, шеф гестапо
• Ханс Цишлер — Гильберт
• Флемминг Эневолд — Спекс
• Ларс Миккельсен — Фроде Якобсен
• Йеспер Кристенсен — отец Пламени

Награды и номинации

• 2008 — две номинации на премию Европейской киноакадемии, обе в категории «лучший актер» (Туре Линдхардт и Мадс Миккельсен).
• 2008 — участие в конкурсной программе кинофестивалей в Вальядолиде и Марракеше.
• 2009 — премия «Бодил» за лучшую операторскую работу (Йорген Йоханссон), а также номинации в категориях «лучший фильм» (Оле Кристиан Мадсен) и «лучший актер» (Туре Линдхардт).
• 2009 — 5 премий «Роберт» (Robert Award): лучшие костюмы (Манон Расмуссен), лучший грим (Йенс Бартрам, Сабине Шуман), лучшая работа художника (Йетте Леман), лучший звук (Ханс Мёллер), лучшие спецэффекты. Кроме того, картина была номинирована ещё в 9 категориях.

Ссылки

• [www.flammenogcitronen.dk/ Официальный сайт фильма]
• «Пламя и Цитрон» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v0920458 Пламя и Цитрон] (англ.) на сайте allmovie
• [www.boxofficemojo.com/movies/?id=flameandcitron.htm «Пламя и Цитрон»] на сайте Box Office Mojo

Отрывок, характеризующий Пламя и Цитрон

Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.