Плановый язык

Пла́новый язы́к — международный искусственный социализованный язык, то есть язык, созданный для международного общения и применяемый на практике.

Возникновение термина плановый язык связано с попытками избежать эпитета «искусственный», который, во-первых, недостаточно точен (поскольку элементы искусственности присущи и стихийно развивавшимся национальным языкам), а во-вторых, зачастую вызывает негативные ассоциации. Разные интерлингвисты предлагали другие варианты, например:

• международный язык (то есть через цель языка, его предназначение), а также варианты этого названия (interlingua и др.);
• сконструированный язык (англ. constructed language, нем. konstruierte Sprache, эспер. konstruita lingvo);
• плановый язык (англ. planned language, нем. Plansprache, эспер. planlingvo);
• вспомогательный язык (англ. auxiliary language, фр. langue auxiliaire, эспер. helplingvo).

Постепенно первые три варианта приобрели более узкое и специфичное значение, а именно:

• международный язык — любой язык, использующийся для общения людей разных стран (естественный или искусственный); ср. язык межнационального общения;
• сконструированный язык — любой искусственный язык, предназначенный для общения людей (международный или немеждународный);
• плановый язык — искусственный международный язык (то есть входящий одновременно в обе предыдущие группы).

В англоязычных источниках встречается также термин:

• зонально сконструированный язык (англ. zonal constructed language) — то есть международный сконструированный язык, созданный для определённой группы языков или определённого региона, например, для славян, для носителей языков германской группы, для европейцев, для севера Европы и т. п.

Что же касается термина «вспомогательный», то он стал применяться для более точного определения роли международного языка как побочного средства общения, не предназначенного для замены национальных языков (в отличие от всеобщего языка).

Сергей Николаевич Кузнецов предложил считать плановыми языками лишь те из искусственных международных языков, которые реализовались в общественном употреблении (социализовались), так как «…языки этой группы составляют особый класс языков человеческого общества и формируют вместе с естественными языками языковую ситуацию современного мира».

В связи с этим языки, не испытавшие заметного развития и использования обществом, называются проектами (лингвопроектами). Немецкий лингвист Детлев Бланке разработал классификацию искусственных языков по их реализованности и выделил 18 признаков-ступеней, которые свидетельствуют о превращении проекта языка в реально функционирующий язык (см. проект языка).

Термин плановый язык может употребляться в интерлингвистической литературе и в других смыслах, как правило, сужающих или расширяющих вышеприведенное определение. В первом случае под единственным плановым языком понимается эсперанто (в частности, Бланке), в других — любой объект языкового планирования. В обоих случаях этот термин, по словам Кузнецова, «теряет присущую ему специфику и перекрывается другими терминами, что показывает нецелесообразность ни слишком узкого, ни слишком широкого истолкования…»

Зачастую под плановым языком понимают сконструированный язык (например, токипона не претендует на международность, поэтому не является плановым языком в строгом смысле слова, однако её распространенность сделала её сначала международным проектом, а затем практически вывела язык из разряда проектов).

Часто плановые языки создаются лингвистами-любителями, если тысячи языков, но они не получают широкой огласки, как в то время получил Эсперанто, и эти языки известны только им.

Литература

• С. Н. Кузнецов. Краткий словарь интерлингвистических терминов // Проблемы международного вспомогательного языка, с. 171—228. — М.: Наука, 1991.
• Д. Бланке. Проекты плановых языков и плановый язык // Там же, с. 63-69.

Отрывок, характеризующий Плановый язык

На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.