Пластун (казак)

Пласту́н (от «пласт», лежать пластом, пластоваться — ползти, ползать) — пеший казак в кубанском (ранее черноморском) войске из особой команды, несшей сторожевую и разведочную службу на Кубани (ист.).

Пластуны покрыли себя славой в Севастопольскую кампанию. «На улице встречаете вы и обгоняете команды солдат, пластунов, офицеров.» Л.Толстой («Севастополь в декабре 1854 г.»). «Там увидите пластунов черноморских батальонов.» Л.Толстой.

История

В пластуны выбирались лучшие стрелки, выносливые люди, часто непрезентабельной, малозаметной внешности, способные целые дни проводить в тяжёлых условиях. По штату 1842 года пластунские команды были учреждены при пеших и конных частях черноморского войска. Пластуны Черноморской кордонной линии были вооружены нарезными штуцерами, к которым примыкались тесаки (присадные тесаки). Вне службы казаки-пластуны носили черкесскую одежду.

Фактически, пластунские подразделения — аналог современных подразделений специального назначения, занимающихся разведывательными, диверсионными мероприятиями, глубокими рейдами по тылам противника.

В журнале «Русский вестник», за 1867 год, видный российский военный деятель Р. А. Фадеев рекомендует формировать отборные стрелковые батальоны «пластунов» из коренных охотников, мотивируя это тем, что научить метко стрелять можно и обычных рекрутов, но их нельзя обучить беззвучному перемещению, способности пройти незамеченным, смекалке охотника, способности запоминать каждую тропинку, единожды пройденную, переправляться через реку вплавь, три дня неподвижно выслеживать цель, а затем так же внезапно её нейтрализовать, и другим навыкам, которыми обладает коренной охотник и которые составляют натуру пластуна.

Пластуны как отдельные подразделения казачьих войск принимали активное участие в Кавказских войнах Российской империи, в обороне Севастополя в Крымской войне, русско-турецкой войне 1877—1878 гг., в русско-японской и Первой мировой войнах.

Во время Великой Отечественной войны название «пластунских» по традиции имели некоторые казачьи батальоны, полки и 9-я пластунская стрелковая дивизия.

По повести исторического писателя А. И. Сербы «Наш верх, пластун!» поставлен фильм «Неслужебное задание», действие которого происходит в Чехословакии в июне 1945 года.

Кубанская станица Пластуновская получила своё название по одноименному куреню Сечи.

Сочинское село Пластунка получило название по первопоселенцам-пластунам.

Литература

• Пластуны // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Пред. Гл. ред. комиссии Н. В. Огарков. «Советская Военная Энциклопедия»: [В 8 томах] Т.4.. — Москва: Воениздат, 1977. — С. 656 с.
• Петрашин И. М. [www.surnameindex.info/docs/000073.html Пластуны Кубани.] — Краснодар, 1977
• Петрашин И. М. «Боевой путь Краснодарской пластунской дивизии.» — Краснодар, 1973
• «Краснодарская пластунская : Боевой путь в годы Гражданской и Великой Отечественной войны.» Сборник. Сост. Л. В. Тимофеева, М. Н. Тарасенко. Рецензенты: генерал-майор А. А. Дорофеев, полковник Г. В. Захаров — Краснодар: Кн. изд-во, 1990.- 400 с. ISBN 5-7561-0547-6
• Книга: «Краснодарская Краснознамённая»: 90 лет ратного пути (9-я мсд, 131 омсбр, 7-я военная база)/ под общ.ред. Л. С. Рудяка, консультант: генерал-майор А. А. Дорофеев. -Майкоп: ООО «Качество», 2009. −419 с. ISBN 978-5-9703-0221-7.
• Шевченко И. Н., Калиновский П. Н. «Девятая пластунская.» М., 1970.
• Тарасенко М. Н. «О героическом пути Краснодарской Краснознамённой пластунской дивизии.» Краснодар, 1983.

Ссылки

• Бартош, А. А. [nvo.ng.ru/notes/2005-08-12/8_plastuny.html «Казачий спецназ – пластуны»] (рус.). Независимое военное обозрение (12 августа 2005). Проверено 15 октября 2008. [www.webcitation.org/66HyRsqRz Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].
• [www.surnameindex.info/docs/000073.html Пластуны Кубани.]

Отрывок, характеризующий Пластун (казак)

«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…