Платко, Франц

Франц Платко
Общая информация
Полное имя	Франц Платко Копилец
Родился	2 декабря 1898(1898-12-02) Будапешт, Австро-Венгрия
Умер	2 сентября 1982(1982-09-02) (83 года) Сантьяго, Чили
Гражданство	Венгрия
Позиция	вратарь
Карьера
Молодёжные клубы
	БТК (Будапешт)
1911—1914	Глобус (Будапешт)
Клубная карьера*
1914—1919	/ Вашаш
1919—1920	ВАФ
1920	Вашаш
1920	ВПК
1920—1921	Мидлсбро	0 (0)
1921	АФК Кула
1921—1922	Спарта (Прага)
1922	МТК
1923—1930	Барселона	48 (0)
1930—1931	Рекреативо
1931—1932	Базель
1932—1933	Мюлуз
1933—1934	Расинг (Рубе)
Национальная сборная**
1917—1923	Венгрия	6 (0)
Тренерская карьера
1921	АФК Кула	играющий тренер
1930—1931	Рекреативо	играющий тренер
1932—1933	Мюлуз	играющий тренер
1933—1934	Расинг (Рубе)	играющий тренер
1934—1935	Барселона
1935	Порту
1936	США (олимп.)
1936—1937	Венус (Бухарест)
1937—1939	Сельта
1939—1940	Коло-Коло
1940	Ривер Плейт
1941—1942	Коло-Коло
1941—1942	Чили
1942	Магальянес
1942—1943	Сантьяго Уондерерс
1943—1944	Ривер Плейт	молодёжный состав
1944—1945	Чили
1953	Коло-Коло
1953	Бока Хуниорс
1955—1956	Барселона
1965	Сан-Луис Кильота
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Франц Пла́тко Копилец (нем. Franz Platko Kopiletz; Фе́ренц Пла́ттко (венг. Plattkó Ferenc), в испаноязычных странах Франси́ско Платко (исп. Francisco Platko); 2 декабря 1898, Будапешт — 2 сентября 1982, Сантьяго) — венгерский футболист и тренер.

Карьера

Игровая карьера

Франц Платко родился 2 декабря 1898 в Будапеште, там же он начал свою карьеру, выступая в воротах за молодёжный клуб БТК. В 1911 году он покинул БТК и ушёл в команду «Глобус». В возрасте 16 лет Платко перешёл в клуб «Вашаш», который содержался Союзом рабочих металло- и железнодорожных фабрик Будапешта. В те годы Австро-Венгрия принимала участие в Первой мировой войне, потому чемпионаты не проводились, а команды играли редкие товарищеские матчи. В 1916 году первенство клубов Венгрии было возрождено, «Вашаш» играл в низшем дивизионе, но пробился в Первую венгерскую лигу, победив в стыковых матчах клуб «КАОЕ». В первый же сезон в высшем венгерском первенстве, «Вашаш», ведомый молодым вратарём, занял 6-е место, а сам Платко получил титул лучшего игрока Венгрии. В два последующих сезона «Вашаш» занимал 4-е место.

Осенью 1919 года, уже после окончания активных военных действий на фронтах, многие венгерские футболисты мигрировали в Вену, чтобы избежать уличных беспорядков, коими был полон послевоенный Будапешт. Платко принял предложение клуба «Винер АФ», где уже играли его соотечественники Йожеф Гинг и Петер Сабо. Венгерские футболисты, уехавшие в Австрию, не имели разрешений на уход из своих клубов, и Венгерский футбольный союз добивался запрета игры венгров за свои австрийские команды. В 1920 году Платко, в противоположность своим землякам, безуспешно ждавшим разрешения от ВФС для игр за австрийские команды, вернулся в Венгрию, где снова стал выступать за «Вашаш».

Летом 1920 г. немецкий бизнесмен составил Венгерскую профессиональную команду, которая должна была совершать турне по Европе, выступая против немецких профессиональных клубов и других команд. Платко стал вратарем этой новообразованной команды, составленной, по большей части, из игроков венгерской национальной сборной. Турне быстро окончилось неудачей, команда венгров не имела успеха у зрителей и всего через несколько недель была расформирована, а игроки, не получившие законные деньги даже за этот маленький срок, были вынуждены добиваться выплат в суде. Игроки были вынуждены возвратиться в свои клубы, но Платко не вернулся в «Вашаш», он получил предложение от английского клуба «Мидлсбро» и уехал на Туманный Альбион. В Англии Платко не провёл ни одной официальной игры, так как британские власти отказали венгру в получении разрешения на работу.

Не сыграв в Англии, Платко в 1921 году вернулся в Венгрию, первоначально ему запретили играть из-за эпизода с отъездом в Англию в бытность игроком «Вашаша»; Платко был вынужден работать в банке, чтобы прокормить себя, но затем ему дали разрешение, и Платко устроился играющим тренером в клуб «АФК Кула». Потом Платко уехал в Чехословакию, где всего пару месяцев играл за клуб «Спарта». В 1922 год Платко вернулся в Будапешт и стал игроком клуба МТК. С этой командой Платко впервые стал чемпионом Венгрии.

В декабре 1922 года МТК совершил тур по Испании, включавший два матча против клуба «Барселона», Платко в обоих этих матчах, закончившихся со счётом 0:0, не пропустил мячей, произвёл хорошее впечатление на руководителей «Барселоны», искавших замену Рикардо Саморе, покинувшему клуб. Платко принял предложение «Барселоны», подписав соглашение с клубом 11 марта, но по существовавшим тогда в Испании правилам, венгр мог играть за «Барсу» только в товарищеских матчах (в котором он дебютировал 27 мая), в соревнованиях же национальных могли принимать участие игроки, жившие в Испании не менее 18-ти месяцев. В результате этого дебют Платко в чемпионате Испании состоялся лишь в октябре 1924 года в матча чемпионата Каталонии. «Барселона», с Платко в воротах, в течение 6-ти лет выигрывала каталонское первенство и 3 раза одержала победу в Кубке Короля, в последнем из этих турниров, в первом финальном матче Кубка Короля 1928 против «Реал Сосьедада», испанский поэт Рафаэль Альберти так был впечатлён игрой Платко, что написал в честь него стихотворение «Ода о Платко». В 1928 году состоялся первый Чемпионат Испании, в котором «Барселона» добилась золотых медалей, на 2 очка опередив мадридский «Реал». В следующем сезоне «Барса» была второй, а Платко по окончании первенства покинул ряды «сине-гранатовых» и ушёл в «Рекреативо», в котором завершил свою футбольную карьеру. Затем Платко возобновил её на сезон в швейцарском клубе «Базель», а затем играл во французских «Мюлузе» и «Расинге» из Рубе, в котором окончательно «повесил бутсы на гвоздь».

Карьера в сборной Венгрии

В сборной Венгрии Платко дебютировал в 18-летнем возрасте в игре со сборной Австрии 15 июля 1917 года, которую венгры выиграли 4:1, Ференц стал первым игроком «Вашаша», вызванным в национальную сборную. В том же году Платко провёл ещё две игры против австрийцев. Затем Платко в национальной команде не играл, его место занял многоопытный Карой Жак. Последний матч за национальную команду Платко провёл в марте 1923 года против сборной Швейцарии.

Тренерская карьера

Впервые Платко начал тренировать в 1921 году клуб «АФК Кула», но настоящая тренерская карьера началась у Платко в Испании, где он тренировал клуб «Рекреативо», за который параллельно продолжал играть на футбольном поле. В 1932 году Платко возглавил французский клуб «Мюлуз», за который выходил играть в некоторых матчах, но «Мюлуз» под руководством Платко играл неважно и вылетел из Первой французской лиги, заняв последнее место. В следующем году Платко возглавил клуб второго дивизиона «Расинг» из Рубе, в котором, как и в «Мюлузе», он выполнял также функции голкипера; Платко не выполнил задачу на сезон — выйти в Лигу 1 — и покинул «Расинг».

В 1934 году Платко вернулся в «Барселону», чтобы возглавить команду; хотя «Барса» и выиграла чемпионат Каталонии, но в чемпионате клуб занял унизительное для себя шестое место, после которого венгр был уволен. После этого Платко короткие период поработал с португальским клубом «Порту», прежде чем уехать в США, чтобы поработать с олимпийской сборной США, готовившейся к Олимпиаде в Берлине, на которой американцы проиграли первый же матч команде Италии и уехали из Германии. В том же году Платко пришло второе приглашение из Англии, на этот раз его хотел видеть своим тренером клуб «Арсенал», но Платко опять же во второй раз не смог получить разрешение на работу. Платко пришлось забыть мечту об Англии и уехать в Румынию, где он привёл местный клуб «Венус» к завоеванию золотых медалей румынского первенства. Затем Платко вернулся в Испанию, где два сезона руководил клубом «Сельта», который из-за гражданской войны участвовал лишь в региональных соревнованиях.

В 1939 году Платко уезжает из Европы в Южную Америку, где возглавляет чилийский клуб «Коло-Коло», с которым в первый же год выигрывает золотые медали чемпионата страны. Затем Платко работает тренером молодёжи клуба «Ривер Плейт», одновременно занимая пост технического директора команды. Затем вновь руководит «Коло-Коло», который опять приводит к чемпионству в стране. Вместе с этим Платко возглавляет национальную сборную Чили, на пост которой он взойдёт ещё два раза. Вместе со сборной Платко возглавлял чилийские клубы «Магальянес» и «Сантьяго Уондерерс». После работы с молодёжью «Ривер Плейта» в сезоне 1943/44, Платко вновь возглавляет сборную Чили на домашнем чемпионате Южной Америки 1945, там чилийцы заняли третье место.

После войны Платко вернулся в Испанию, чтобы проработать в клубе «Вальядолид», но через некоторые время вернулся в Чили, где вновь возглавил «Коло-Коло», которое привел к очередному чемпионству. Затем работал в клубах Бока Хуниорс и «Ривер Плейт», во втором случае вновь на должности технического директора.

В 1955 году Платко вновь возглавляет каталонскую «Барселону», с которой становится вторым в Испании, вслед за «Атлетиком» из Бильбао. Также во время пребывания Платко в «Барселоне» клуб прошёл первую стадию Кубка Ярмарок, который команда выиграет в 1958 году.

После «Барселоны» Платко вернулся в Чили, где ещё некоторое время возглавлял местные команды, а затем стал скаутом, разыскивая таланты по всей Южной Америке.

Умер Франц Платко 2 сентября 1982 года в Сантьяго.

Братья Платко

У Франца Платко было два брата — Эстебан Платко и Карлос Платко, — вслед за братом игравшие, а затем тренировавшие в Испании.

Достижения

Как игрок

• Футболист года в Венгрии: 1917
• Чемпион Венгрии: 1923
• Чемпион Каталонии: 1925, 1926, 1927, 1928, 1930
• Обладатель Кубка Испании: 1925, 1926, 1928
• Чемпион Испании: 1929

Как тренер

• Чемпион Каталонии: 1935
• Чемпион Румынии: 1937
• Чемпион Чили: 1939, 1941, 1953
• Бронзовый призёр чемпионата Южной Америки: 1945
• Обладатель Кубка Ярмарок: 1955—1958

Источники

• [www.laredcantabra.com/platko.html Ода о Платко]
• [www.fcbarcelona.com/eng/historia/historia/platko.shtml Статья на fcbarcelona.com]
• [www.lfp.es/historico/primera/plantillas/historial.asp?jug=0176 Профиль на lfp.es]
• [www.lfp.es/historico/primera/entrenadores/historial.asp?ent=027 Профиль на lfp.es (тр. карьера)]

Отрывок, характеризующий Платко, Франц

– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил: