Платон (Йованович)
Плато́н (в миру Миливо́е Йова́нович, серб. Миливоје Јовановић; 29 сентября 1874, Белград — 5 мая 1941, Баня-Лука) — епископ Баня-Лукской епархии Сербской православной церкви, в 1998 году канонизирован ею в лике священномученика.
Содержание
Биография
Родился 29 сентября 1874 года в Белграде в семье Илии Йовановича и Йэлки Соколович. Получил образование в гимназиях Вране и Ниша, а затем продолжил своё образование в Белградской духовной семинарии[1].
Обучаясь в третьем классе духовной семинарии, принял монашество. По окончании семинарии был рукоположен в сан диакона и пресвитера.
В 1896 году был направлен служить на Сербское подворье в Москве. По указу Святейшего Синода от 1 сентября 1897 года за № 4742 принят без экзамена в Московскую духовную академию[2], которую окончил в 1901 году со степенью кандидата богословия.
По возвращении из России назначен настоятелем Монастыря Раиновац. Как профессор служил в Алексинаце и Ягодине и за это время был награждён достоинством синкелла, протосинкела и архимандрита.
В течение Первой балканской войны в 1912 году архимандрит Платон был бригадным священником, а во время Первой мировой войны — военным священником[1].
Недолгое время был администратором Охридской епархии. Во время оккупации был в Сербии и с помощью своих связей за границей помогал всем несчастным, особенно сиротам и вдовицам.
В 1932 году Патриарх Варнава поставил его управляющим монастырской типографией в Сремских Карловцах и редактором Вестника Сербской патриархии. Занимал эту должность до 1938 года[1].
В 1934—1936 годы — настоятель монастыря Крушедол.
21 июня 1936 году Архиерейский Собор Сербской православной церкви избирает архимандрита Платона епископа Моравичским, викарием Патриарха Сербского с местом служения в Сремских Карловцах.
4 октября 1936 года в Сремских Карловцах был хиротонисан во епископа Моравичсакого. Хиротонию совершили Патриарх Варнава (Росич), митрополит Загребский Досифей (Васич), митрополит Анастасий (Грибановский) (Русская православная церковь заграницей), епископ Бачский Ириней (Чирич), епископ Бостонский Макарий (Ильинский) (Русская православная церковь заграницей) и епископ Сремский Савва (Трлаич).
22 июня 1938 года избран епископом Охридско-Битольским.
8 декабря 1939 года избран епископом Баня-Лукским.
С началом немецкой оккупации Югославского королевства начались страдания православных сербов в Боснии. 10 апреля 1941 года новые власти «независимого государства Хорватия» указали ему покинить его епархию, так как он был серб родом из Сербии, но епископ Платон ответил: «я канонически и законно от компетентных властей назначен епископом Баналукским и как таковой обязан я перед Богом, Церковью и народом, что буду проявлять заботу о своей духовной пастве, постоянно и стабильно, не взирая ни на какие обстоятельства и события, связывая неразрывно жизнь и свою судьбу с жизнью и судьбой своего духовного стада, и, оставаясь в центре его духовной старжи за все время, пока меня Господь в жизни поддержать, оставаясь со своим стадом, как добрый пастырь, который душу свою для полагает за своих овец»[3].
4 мая 1941 года епископу Платону было вновь приказано немедленно удалиться под страхом ареста, после чего епископ обратился к римо-католическому епископу Йозо Гаричу убедить ответсвтенного офицера позволить ему остаться хотя бы на несколько дней чтобы собрать вещи. Гарич успокоил епископа Платона, но в ту же ночь, с 4 на 5 мая, хорватские усташи схватили болящего епископа вместе со священником Душаном Суботичем и вывезли из Бани Луки. За городом их убили, а тела бросили в реку Врбанью. Это было делом рук усташа Асима Челича.
Изуродованное тело епископа Платона было найдено в деревне Кумсале 23 мая 1941 года[1]. Священномученик был первоначально похоронен на воинском кладбище в Баня Луке, а 1 июля 1973 года перенесен в Банялукский собор[3].
Канонизация
На заседании Архиерейского Собора Сербской Православной Церкви в 1998 году епископ Платон (Йованович) Банялукский был причислен к лику святых Сербской Церкви. Память — 22 апреля (5 мая)[3].
22 мая 200 года в Храме-памятнике Святого Саввы на Врачаре в Белграде состоялось главное торжество празднования в Сербии 2000-летия христианства, и была совершена торжественная канонизация святых новомучеников Сербской Православной Церкви, пострадавших от усташей. Архиерейскую литургию служил Патриарх Сербский Павел в сослужении всех архиереев и множества священников и диаконов Сербской Церкви[1].
Напишите отзыв о статье "Платон (Йованович)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.pravoslavie.ru/put/sv/serbnovo.htm НОВОПРОСЛАВЛЕННЫЕ СЕРБСКИЕ МУЧЕНИКИ] // pravoslavie.ru
- ↑ [www.petergen.com/bovkalo/duhov/mda.html Выпускники Московской духовной академии 1818—1916, 1918—1919 гг. LVI курс (1897—1901 гг.)]
- ↑ 1 2 3 [akademskikrug.rs/svestenomucenik-platon-jovanovic-episkop-banjalucki/ Свештеномученик Платон Јовановић, епископ бањалучки - Српски академски круг]
Ссылки
- [azbyka.ru/days/sv-platon-yovanovich-banjalukskij Священномученик Платон (Йованович), Банялукский, епископ]
- Платон (Йович), иеромонах [www.bogoslov.ru/text/270843.html Жизнеописание Священномученика Платона Йовановича Епископа Банялуцкого] // bogoslov.ru, 20 января 2008 года
Отрывок, характеризующий Платон (Йованович)
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
