Платон (Рождественский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Платон (значения) и фамилией Рождественский.

Митрополит Платон<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Митрополит всея Америки и Канады
1922 — 20 апреля 1934
Преемник:	Феофил (Пашковский)
Митрополит Херсонский и Одесский
22 февраля 1918 — 1921
Предшественник:	Назарий (Кириллов)
Преемник:	Феодосий (Феодосиев)
Митрополит Тифлисский и Бакинский, Экзарх Кавказский
13 августа 1917 — 22 февраля 1918
Преемник:	Кирилл (Смирнов)
Архиепископ Карталинский и Кахетинский, Экзарх Грузии
5 декабря 1915 — 13 августа 1917
Предшественник:	Питирим (Окнов)
Архиепископ Кишинёвский и Хотинский
20 марта 1914 — 5 декабря 1915
Предшественник:	Серафим (Чичагов)
Преемник:	Анастасий (Грибановский)
Архиепископ Алеутский и Северо-Американский
8 июня 1907 — 20 марта 1914
Предшественник:	Тихон (Беллавин)
Преемник:	Евдоким (Мещерский)
Епископ Чигиринский, викарий Киевской епархии
3 июня 1902 — 8 июня 1907
Предшественник:	Димитрий (Ковальницкий)
Преемник:	Агапит (Вишневский)
Имя при рождении:	Порфирий Фёдорович Рождественский
Рождение:	11 (23) февраля 1866(1866-02-23) Курская губерния
Смерть:	20 апреля 1934(1934-04-20) (68 лет) США

Митрополи́т Плато́н (в миру Порфи́рий Фёдорович Рожде́ственский; 11 (23) февраля 1866, Грайворонский уезд, Курская губерния — 20 апреля 1934, Нью-Йорк, США) — епископ Русско-Православной Греко-Кафолической Северо-Американской митрополии, с 1921 года управляющий Северо-Американской епархией; с 1924 вне общения с Московским Патриархатом. Был трижды отрешён от своей должности: Патриархом Тихоном в 1924, Архиерейским Синодом в 1927, митрополитом Сергием (Страгородским) в 1933; второе из них было снято посмертно 13 сентября 1934.

Биография

Родился 11 февраля 1866 года в Грайворонском уезде Курской губернии в семье священника. Старший брат Василий — протоиерей, член III Государственной думы от Курской губернии.

В 1886 года окончил Курскую духовную семинарию. 6 января 1887 рукоположен в священники. Четыре года был сельским священником в Курской епархии. В 1891 году овдовел и поступил в Киевскую духовную академию. В 1894 году был пострижен в монашество. В 1895 году окончил Киевскую духовную академию со степенью кандидата богословия с правом на получение степени магистра без новых устных испытаний, чрез представление удовлетворительной печатной диссертации и публичное защищение ее и оставлен при Академии профессорским стипендиатом.

С 1896 года — исполнял должность доцента.

В 1898 года — магистр богословия (тема диссертации — «Древний Восток при свете Божественного Откровения»).

С 1898 года — помощник инспектора, инспектор, экстраординарный профессор Киевской Духовной Академии, архимандрит.

С 1902 года — ректор Киевской духовной академии.

3 июня 1902 года хиротонисан во епископа Чигиринского, викария Киевской епархии. Хиротония состоялась в великой церкви Киево-Братского монастыря. Чин хиротонии совершали митрополит Киевский и Галицкий Феогност; епископ Каневский Сильвестр и другие.

С 1906 года издавал журнал «Церковь и народ».

12 февраля 1907 года избран членом II Государственной думы от города Киева.

С 8 июня 1907 года — архиепископ Алеутский и Североамериканский.

В 1909 году был вызван в Святейший Синод для присутствия.

С 20 марта 1914 года — архиепископ Кишинёвский и Хотинский.

С 5 декабря 1915 года — архиепископ Карталинский и Кахетинский, Экзарх Грузии и член Святейшего Синода.

12 (25) марта 1917 года группа епископов, священников и мирян во главе с епископом Гурийско-Мингрельским Леонидом (Окропиридзе), собравшаяся в Мцхете, провозгласила восстановление автокефалии Грузинской Церкви. Экзарху Грузии архиепископу Платону (Рождественскому) было заявлено, что он смещается с должности. Одновременно было принято решение об упразднении Грузино-Имеретинской синодальной конторы.

С 14 (27) апреля 1917 года — первоприсутствующий Святейшего Правительствующего Синода, назначенного Временным правительством.

С 13 августа 1917 года — председатель Совета по укреплению веры, митрополит Тифлисский и Бакинский, Экзарх Кавказский.

В 1917—1918 года участвовал в работе Всероссийского Поместного Собора. Во время торжественного настолования Патриаха Тихона обратился к нему с приветствиями и вручил крест от Святейшего Синода«». 7 декабря 1917 года избран членом Священного Синода на трёхлетний срок.

14 января 1918 года избран на Херсоно-Одесскую кафедру 3-м Чрезвычайным Херсонским Собором; утверждён митрополитом Херсонским и Одесским 22 февраля 1918 года.

В 1920 году эмигрировал в США.

В 1921 году указом Патриарха Тихона назначен управляющим православными приходами в Америке.

В 1922 году признан Американским церковным собором и утверждён Митрополитом всей Америки и Канады.

16 (29) сентября 1923 года — указом Патриарха Тихона назначен управляющим Алеутской и Североамериканской епархией с освобождением от управления Херсонской и Одесской епархией.

28 декабря 1923 (10 января 1924) года Патриарх Тихон направил митрополиту Платону послание о вызове его в Москву для канонического суда над ним.

Обновленческий «митрополит» Иоанн Кедровский, назначенный 16 октября 1923 года управлять приходами в Америке, повёл решительную борьбу против митрополита Платона (Рождественского), который неоднократно высказывался против большевиков. ОГПУ потребовало от патриарха смещения митрополита Платона и вызова его в СССР для церковного суда. 3 (16) января 1924 года патриарх выпустил подобное распоряжение, однако вопрос о преемнике митрополита оставил открытым. В этих условиях митрополит Платон остался управлять епархией и не подчинился указу из Москвы.

С 20 марта (2 апреля) по 22 марта (4 апреля) 1924 года в Детройте было созвано собрание клира и мирян Северо-Американской епархии (первоначально без участия митрополита Платона), постановившее «временно объявить Русскую Православную епархию в США самоуправляющейся Церковью»; митрополит Платон был избран её главою, ему было вверено доверительное управление имуществом всех церквей. Несмотря на то, что на последнем заседании Детройтского собора митрополит Платон уже присутствует в качестве председателя и получает от Собора право ношения второй панагии и преднесения креста (то есть внешних знаков отличия предстоятеля Церкви), на словах он оставался лоялен РПЦЗ.

В октябре 1924 года деятельно участвовал в работе Архиерейского собора в Сремских Карловцах. На следующем Архиерейском соборе 1926 года выступил с докладом о положении в епархии, определённо отмежёвываясь от автокефалистских постановлений Детройтского Собора. Испрашивая у собора особые грамоты ко всем предстоятелям Православных Церквей в Америке о подтверждении своих прав и полномочий на управление Русской Православной Церковью в Америке, он, в то же время, отказался подписать протокол этого своего доклада.

В 1933 году объявил Американскую церковь автономной. В ответ Заместитель Патриаршего местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) и Временный Синод при нём 16 августа постановили предать его суду архиереев с запрещением в священнослужении впредь до раскаяния или до церковно-судебного о нём решения. Этому решению также не подчинился. 22 ноября правящим архиереем Северо-американской епархии был назначен Вениамин (Федченков), в то время как практически вся паства и духовенство епархии остались под управлением митрополита Платона.

Скончался 20 апреля 1934 года, находясь вне общения с Московской Патриархией. 19 апреля 1946 года в ходе неудавшейся попытки примирения с северо-американской паствой, по её просьбе, патриарх Алексий I разрешил совершать панихиды по митрополите Платоне с тем, чтобы с этого момента тяготевшее над ним церковное запрещение считалось посмертно снятым.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_p/platon_r.php Платон (Рождественский)] на сайте Хронос
• [ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_328 Платон (Рождественский) сайт Русское Православие]
• [zarubezhje.narod.ru/mp/p_029.htm Митрополит Платон (Рождественский) на сайте «Религиозные деятели русского зарубежья»]

Отрывок, характеризующий Платон (Рождественский)

«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.