Плебисцит 1957 года в Венесуэле
Плебисцит 15 декабря 1957 года или Венесуэльский референдум 1957 года — плебисцит, проведённый властями Венесуэлы 15 декабря 1957 года с целью продлить на пять лет полномочия президента страны генерала Маркоса Переса Хименеса, а также продлить полномочия законодательных органов власти на всех уровнях, включая муниципальный[1]. Опубликование его итогов стало толчком к свержению диктатуры Переса Хименеса.
Содержание
Диктатура Переса Хименеса и плебисцит 1957 года
В 1952 году один из организаторов военного переворота 24 ноября 1948 года, член правящей хунты и министр обороны генерал Маркос Перес Хименес стал временным, а в 1953 году и полноправным президентом Венесуэлы. В стране укрепился репрессивный военный режим, в своей практике сочетавший подавление оппозиционной деятельности и меры по развитию экономики и повышению жизненного уровня населения.
В 1957 году пятилетние президентские полномочия генерала Переса Хименеса близились к завершению. Президентские выборы должны были пройти 15 декабря 1957 года и оппозиционные партии объединили свои усилия с целью не допустить переизбрания президента. 14 июня они сформировали для координации своих действий Патриотическую хунту во главе с журналистом Фабрисио Охедой. Однако 4 ноября 1957 года генерал Перес Хименес сообщил Национальному конгрессу о намерении не проводить всеобщие выборы, а вопрос о продлении полномочий вынести на плебисцит. В случае положительных результатов голосования полномочия президента продлевались на очередной пятилетний срок (1958—1963) и автоматически утверждались полномочия предложенных Пересом Хименесом депутатов Национального конгресса, Законодательной ассамблеи, Советов штатов и городских советов. Однако вопросы, вынесенные на референдум, противоречили принятой в 1953 году Конституции Венесуэлы, которая предусматривала проведение президентских, региональных и муниципальных выборов путём прямого, тайного и всеобщего голосования с участием альтернативных кандидатов[2].
Проведение плебисцита
Подготовкой и проведением плебисцита занимался сформированный правительством Верховный избирательный совет (исп. Consejo Supremo Electoral). Оппозиционные партии и организации объявили проведение плебисцита неконституционным, чисто техническим мероприятием, средством узурпации власти Пересом Хименесом и призвали население бойкотировать процедуру голосования. 17 ноября в стране начались студенческие волнения. Тем не менее, 15 декабря 1957 года референдум был проведён и его официальные результаты говорили в пользу Переса Хименеса[2].
Официальные результаты голосования[2]
| Голоса | % | |
|---|---|---|
| Избирательный ценз | не установлен | 100 % |
| Всего проголосовало | 2.738.972 | ?% |
| Недействительные бюллетени | 186.015 | ?% |
| Воздержались | нет данных | ?% |
| Продление полномочий | Число голосов | % | ||||
| За | 2.374.790 |
| ||||
| Против | 364.182 |
| ||||
| Признаны недействительными | 186.015. |
|
Непризнание итогов плебисцита и свержение Переса Хименеса
Официальные итоги референдума вызвали волну возмущения в венесуэльском обществе и не были признаны оппозицией. После того, как 20 декабря 1957 года было объявлено, что Маркос Перес Хименес получил всенародную поддержку и останется президентом до 1963 года, в стране начались волнения. Даже вооруженные силы страны пережили раскол, выразившийся в антиправительственном восстании 31 декабря 1957 года — 2 января 1958 года. Военный режим оказался не в силах справиться с массовыми протестами и 23 января 1958 года, через месяц и 8 дней после плебисцита, Маркос Перес Хименес бежал из страны.
Напишите отзыв о статье "Плебисцит 1957 года в Венесуэле"
Примечания
- ↑ [encontrarte.aporrea.org/media/32/Servando32.pdf Plebiscito del 15 de diciembre de 1957]
- ↑ 1 2 3 [ve.kalipedia.com/historia-venezuela/tema/venezuela-entra-siglo-xx/junta-patriotica-plebiscito.html?x=20080803klphishve_25.Kes&ap=4 La Junta Patriótica y el plebiscito] (исп.). Kalipedia. Проверено 22 декабря 2011. [www.webcitation.org/659rQrBHD Архивировано из первоисточника 2 февраля 2012].
Литература
- Lambert M. Surhone. Wolfgang Larrazabal. ISBN 978-6-1322-0839-2; 2010 г.
Ссылки
- [ve.kalipedia.com/historia-venezuela/tema/venezuela-entra-siglo-xx/junta-patriotica-plebiscito.html?x=20080803klphishve_25.Kes&ap=4 La Junta Patriótica y el plebiscito] (исп.). Kalipedia. Проверено 22 декабря 2011. [www.webcitation.org/659rQrBHD Архивировано из первоисточника 2 февраля 2012].
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Плебисцит 1957 года в Венесуэле
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
