Плезанция Антиохийская

Плезанция Антиохийская фр. Plaisance de Poitiers
Мать:	Лючиэна ди Кассамо-Сени

Плезанция де Пуатье (фр. Plaisance de Poitiers; 1235/1236 — сентябрь 1261) — королева-консорт и регент Кипрского королевства, а также регент (от имени своего сына — Гуго II) Иерусалимского королевства.

Плезанция была дочерью Боэмунда V Антиохийского и Лючиэны ди Кассамо-Сени, родственницы папы Иннокентия III. В 1250 году она вышла замуж за короля Кипра Генриха I, который умер в 1253 году. Новым королём Кипра стал их сын Гуго II, от чьего имени Плезанция стала править в качестве регента. Плезанция вновь вышла замуж — за Балиана Арсуфского, но потом они развелись, и в 1258 году их брак был аннулирован.

Официальным королём Иерусалима в это время был отсутствующий Конрад IV. В 1254 году он умер, и титул перешёл к его сыну Конрадину, также находившемуся в Германии. По праву рождения пост регента принадлежал несовершеннолетнему Гуго II, который являлся следующим в списке наследования и к которому бы перешёл трон в случае, если бы Конрадин не дожил до совершеннолетия. В 1258 году брат Плезанции — Боэмунд VI — привёз Плезанцию и Гуго в Акру и потребовал, чтобы тех признали, соответственно, королём Иерусалима и регентом. С этим согласились Жан Д'Ибелин (граф Яффы и Аскалона), тамплиеры и рыцари Тевтонского ордена, однако госпитальеры и прочие встали в оппозицию, предпочитая признавать титул Иерусалимского короля за отсутствующим Конрадином.

Плезанция скончалась в 1261 году, и регентство над Кипром перешло к Гуго де Пуатье, а регентство над Иерусалимским королевством — к её сводной сестре Изабелле де Лузиньян.

Литература

• Перну Р. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Pernoud/05.php Крестоносцы. Женщины].
• Edbury, Peter W. John of Ibelin and the Kingdom of Jerusalem. — Boydell Press, 1997.

Отрывок, характеризующий Плезанция Антиохийская

Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…