Плимак, Евгений Григорьевич

Плимак Евгений Григорьевич
Дата рождения:	1 июня 1925(1925-06-01)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	2011(2011)
Место смерти:	Москва
Страна:	СССР, Россия
Научная сфера:	история, философия, социология
Учёная степень:	доктор исторических наук (1986)
Альма-матер:	ИС РАН

Евгений Григорьевич Плимак (1 июня 1925 года, Москва — 2011 год, там же) — советский и российский учёный, специалист в области социальной философии, истории русского освободительного движения и русской общественной мысли, знаток Радищева и Чернышевского. Доктор исторических наук.

Биография

Участник Великой Отечественной войны в 1943—1945 гг., воевал в пехоте и танковых войсках. Член ВКП(б) с 1949 года.

Окончил философский факультет МГУ (1953), там же в 1956 году закончил аспирантуру.

Работал референтом академика А. М. Деборина. Был сотрудником журнала «История СССР», заведующий его отделом "История СССР за рубежом". В разные годы являлся старшим, ведущим, главным научным сотрудником Институт истории АН СССР, ИФ АН СССР, Институт международного рабочего движения АН СССР и др. В последние годы Плимак работал главным научным сотрудником Института социологии РАН.

Кандидатская диссертация «Проблема генезиса революционных идей в русской антифеодальной идеологии второй половины XVIII века» (1963), докторская — «Становление и развитие пролетарского революционного сознания от Великой Французской революции до Октября» (1986).

Основные темы в работах ученого были: формационное членение ист. процесса, его относительность; антиномичность содержания революционной мысли в эпохи исторических коллизий; Термидор и самотермидоризация как качественные отличия революций XVIII и XX веков; смена парадигмы развития в эпоху общего кризиса цивилизации; революция и модель; методология истории; отечественная общественная мысль XVIII—XX веков, русская классическая литература и русская революция.

Сочинения

Книги

1. Плимак Е. Г., Карякин Ю. Ф. Мистер Кон исследует "русский дух". М., 1961
2. Радищев и Робеспьер. М., 1966;
3. Плимак Е., Карякин Ю. Ф. Запретная мысль обретает свободу. 175 лет борьбы вокруг идейного наследия А. Н. Радищева. М., 1966;
4. Чернышевский или Нечаев? О подлинной и мнимой революционности в освободительном движении России 50—60-х гг. XIX века. [В соавт.]. М., 1976;
5. Плимак Е. Г. Революционный процесс и революционное сознание. М., 1983;
6. Как развивается общество. [В соавт.]. М., 1984;
7. Революционная традиция в России: 1783—1883. [В соавт.]. М., 1986;
8. Плимак Е. Г. Политическое завещание В. И. Ленина. Истоки, сущность, выполнение. М., Политиздат, 1988, 2-е дополн. изд. 1989;
9. Драма российских реформ и революций [В соавт.] М., 2000;
10. Плимак Е.Г. Политика переходной эпохи. Опыт Ленина. — М.: Весь Мир, 2004. — 320 с. — ISBN 5-7777-0298-8.
11. Плимак Е.Г. На войне и после войны (Записки ветерана). — М.: Весь Мир, 2005. — 200 с. — ISBN 5-7777-0325-9.

Статьи

1. Наследие Карла Маркса и некоторые методологические проблемы исследования докапиталистических обществ и генезиса капитализма. [В соавт.] // Принцип историзма в познании социальных явлений. М., 1972;
2. Явление чрезвычайно важное и любопытное. (Об исторической библиотеке Чернышевского). [В соавт.] // История СССР. 1978. № 5;
3. К спору о политической позиции позднего Белинского // История СССР. 1982. № 2;
4. Новое мышление и пути социального обновления мира // ВФ. 1987. № 6;
5. Концепция советского термидора. [В соавт.] // Знамя. 1990. № 7;
6. Возможен ли синтез разорванного общественного сознания // ФН. 1991. № 2;
7. Трагедия Радищева: столетие «безумно и мудро» // Свободная мысль. 1991. № 15;
8. Не рано ли нам хоронить марксизм? // Общественные науки и современность. — 1991. № 5; [ecsocman.hse.ru/text/18912739/]
9. Драма реформ и революций. Школа Шлоссера-Чернышевского, марксизм и современность // Свободная мысль. 1992. № 11; От смуты к смуте. Россия в тупике «догоняющего развития» // Октябрь. 1993. № 1;
10. Русский термидор; измерение 1917 и 1985 // Век XX и мир. 1996. № 2; Главная альтернатива современности // Свободная мысль. 1996. № 8;
11. Надо основательно прочистить мозги (К 50-летию философской дискуссии 1947 года) // ВФ. 1997. № 7;
12. Две революции, две точки зрения // Свободная мысль. 1997. № 10;
13. Непредвиденные результаты. Столетие социалистического движения в России // Свободная мысль. 1998. № 4;
14. «Тайна» заговора Тухачевского // Отечественная история. 1998. № 4;

Ссылки

• [isras.ru/pers_about.html?id=159 Институт социологии РАН]
• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=106708 Плимак Евгений Григорьевич]

Отрывок, характеризующий Плимак, Евгений Григорьевич

– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»