Плотников переулок
Поделись знанием:
Координаты: 55°44′46″ с. ш. 37°35′18″ в. д. / 55.746194° с. ш. 37.588556° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.746194&mlon=37.588556&zoom=12 (O)] (Я)Плотников переулокПлотников переулок
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
| Плотников переулок Москва | |
 Дом № 4/5. | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Протяжённость |
0,5 км |
| Ближайшие станции метро | |
| Прежние названия |
Никольский переулок |
| Почтовый индекс |
119002 |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.746182&lon=37.58862&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?text=Россия,%20Москва,%20Плотников%20переулок&sll=37.58862,55.746182&sspn=0.043909,0.018576 на Яндекс.Картах] | |
| [maps.google.com/maps?ll=55.74611,37.58861&q=55.74611,37.58861&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google] | |
Пло́тников переу́лок (до 1922 — Никольский переулок) — улица в центре Москвы, один из Арбатских переулков. Расположен в районах Хамовники и Арбат между Большим Могильцевским переулком и Арбатом.
Содержание
Происхождение названия
Возник на месте дворцовой Плотницкой (Плотничьей) слободы XVII века. Современное название получил в 1922 году по церкви Николая Чудотворца в Плотниках, находящейся в этом переулке (известна с 1625 года, разрушена в 1930-х годах). С XVIII века до 1922 года — Никольский переулок, по той же церкви[1]. Среди других его названий были: Никольский, Сторожев[2].
Описание
Плотников переулок начинается от Большого Могильцевского и проходит на север, практически в самом начале переулка слева от него отходит Глазовский, затем справа примыкают Малый Могильцевский и Гагаринский, пересекает Сивцев Вражек, примыкает Кривоарбатский, после которого заканчивается на Арбате. На углу с Арбатом стоит памятник Булату Окуджаве.
Примечательные здания и сооружения
По нечётной стороне
- № 11 — Архив внешней политики РФ Министерства иностранных дел РФ;
- № 13 — дом 1985 года постройки. В 1991—1994 годах — в нем жил вице-президент СССР Г. И. Янаев[3] и управляющий делами ЦК КПСС - Кручина.
- № 15 — Особняк (1884, архитектор М. К. Геппенер), в настоящее время — ресторан «Indus». С 1889 года дом принадлежал адвокату А. И. Урусову; в 1892 году, после окончания консерватории здесь недолго жил С. В. Рахманинов[4] (в то время у дома был номер 19 — см. письмо Ж. К. Гюисманса Урусову от 2 апреля 1893 года.[5])[6]. В доме рамещалось фотоателье А. Н. Стрекалова «Северная фотография»[7]. В начале XX века эта усадьба была куплена внучкой декабриста Михаила Фёдоровича Орлова — Елизаветой Николаевной Орловой. В одном из флигелей дома жил Михаил Осипович Гершензон. Позже Е. Н. Орлова во дворе дома построила довольно большой дом, в котором внизу поселились: она сама с матерью и её сестра, бывшая замужем за профессором Котляревским, а верхний этаж с мезонином она специально построила для семьи Гершензона[8].
- № 19/38 — Анастасьинская рукодельная школа (1908, архитектор А. Н. Зелигсон)[1]. Здесь в угловом владении жили: с 1893 г. до начала XX века первый русский физик-теоретик, профессор Н. А. Умов; в 1920-х гг. — пианист-педагог, профессор Московской консерватории (в 1920—1924 гг. её ректор), народный артист СССР К. Н. Игумнов; профессор Московского университета и университета Шанявского, минералог и кристаллограф Г. В. Вульф, профессор бактериолог П. В. Циклинская (1859—1923); филолог Д. Н. Ушаков[2]. В настоящее время — детский сад № 2277;
- № № 21 — Доходный дом (1906, архитектор Н. Д. Бегичев). В 1900-х гг. жил поэт и писатель Андрей Белый[2].
- № 23/47 — угловой дом (по Арбату, № 47) с почтой на углу; напротив — памятник Булату Окуджаве (скульптор — Георгий Франгулян). Когда-то тут стояло небольшое одноэтажное владение прямо напротив церкви Николая в Плотниках, но было выкуплено церковью и в 1910 году по проекту архитектора М. Д. Холмогорова был построен 4-этажный доходный дом специально для служителей арбатских храмов, где они и расселились со своими семьями. После революции 1917 года квартиры православных служителей были превращены в коммуналки, куда селили приезжающих в Москву рабочих и бывших крестьян, бежавших от голода и полной разрухи из провинции. Перед самой войной в 1941 году были надстроены два верхних этажа, куда в специальные отдельные квартиры были поселены семьи крупных работников Министерства вооружения; дом был облицован, пущен лифт. Эти отдельные квартиры представляли собой большие однокомнатные, со временем их жители возвели стенные перегородки, сделавшие квартиры двух- или даже трехкомнатными. В квартирах продолжали проживать их потомки. В одной из таких квартир на верхнем этаже жила семья российского карикатуриста Виталия Пескова[9][10]), эта же квартира связана с детскими годами и впоследствии трагической судьбой его юного пасынка Виктора Коршикова, талантливого музыкального критика и автора юморесок[11]. Сейчас напротив подъезда поставлен памятник Булату Окуджаве — раньше на этом месте в течение десятилетий находился киоск с мороженым; внутри киоска поддерживалась специально холодная температура и продавцы, даже в самую летнюю жару, работали в тулупах.
По чётной стороне
- № 4/5 (по Малому Могильцевскому пер.),
памятник архитектуры (региональный) — доходный дом (1907, архитектор Н. И. Жерихов), принадлежавший Г. Е. Бройдо[1].
- Четырёхэтажное здание имеет два главных фасада — западный и северный, выходящие соответственно на Плотников и Малый Могильцевский переулки. Фасады украшают скульптурный фриз и карниз с лепным декором, портал главного входа также декорирован лепниной. Барельефный фриз состоит из «античных» скульптур, представляющих муз искусства, истории и науки и галереи русских писателей и поэтов XIX века, среди которых Н. В. Гоголь, А. С. Пушкин и Л. Н. Толстой. Скульптор точно неизвестен (возможно — Л. С. Синаев-Бернштейн); неизвестны и мотивы заказчика этого необычного дома. Считается, что первоначально фризы предназначались для Музея изящных искусств на Волхонке, но были отвергнуты И. В. Цветаевым из-за фривольного содержания.
- Среди живших в доме: патологоанатом И. Ф. Клейн, археолог Б. Н. Граков (1899—1970 гг.), боксёр С. С. Щербаков[12].
- Фасад находится в неудовлетворительном состоянии, скульптуры разрушаются. Так как здание находится в частной собственности, выделять средства на реставрацию городские власти отказываются, ТСЖ утверждает, что таких средств у них тоже нет[13].
- № 6/8 — доходный дом (1909, архитектор Г. К. Олтражевский). С 1910-х годов жила семья биолога Н.В. Тимофеева-Ресовского. В 1920—1930-х гг. жил Н. М. Кижнер, один из организаторов советской анилинокрасочной промышленности[2]. В настоящее время — Второй торгово-промышленный дом;
- № 10 — жилой дом. Здесь жили в 1914—1916-х гг. геохимик и минералог А. Е. Ферсман; в 1920—1930-х гг.— профессор химии А. М. Настюков; в доме также жили скульптор В. И. Мухина (кв. № 7)[2], актёр Юрий Яковлев[14], композитор Тихон Хренников[15], певец Иван Суржиков[16].
- № 12 — На этом месте в 1880-х гг. прошли последние годы профессора механики и математики А. Ю. Давидова, одного из учредителей Московского математического общества. Во дворе дома рос многовековой дуб, в тени которого, как рассказывают старожилы, любили отдыхать композитор Антон Рубинштейн и шахматист Александр Алехин[2]. При советской власти здесь находилась закрытая для посторонних гостиница ЦК партии с зимним садом и иными достопримечательностями, где принимались и обслуживались делегации зарубежных друзей и соратников, в частности, здесь принимали Фиделя Кастро. В настоящее время гостиница «Арбат». Гостиница относится к Управлению Делами Президента РФ.
- № 20 — В доме на этом месте долгое время жил профессор механики Н. Н. Бухгольц. Был прихожанином и алтарником храма св. Николая в Плотниках[17].
- № 24 (по Арбату дом 45) — на этом месте стояла главная достопримечательность переулка — православная церковь Николы в Плотниках. Впервые церковь упоминается в документах 1625 года. Соорудили её жители небольшой слободы «государевых плотников».[18] История её такова. После Смутного времени и сожжения Москва начала заново строиться; выросла нужда в плотниках — даже новому государю, первому Романову негде было толком поселиться в Кремле. На Арбате появилась обширная слобода дворцовых плотников, они и выстроили деревянную церковь Николая Чудотворца, постепенно получившую прозвание Плотницкой (в Плотниках). В 1670—1677 годах церковь была перестроена в каменную одноглавую. «Каменный Никола с главным Троицким престолом был построен в по грамоте патриарха Иоакима и значился „в Плотнической слободе“, что свидетельствует в пользу версии о плотниках, живших тут в пик расцвета арбатских дворцовых слобод»[19]. Трехъярусная колокольня датирована 1771 годом. За годы существования к церкви неоднократно пристраивались престолы, трапезные и приделы (придел Николая Чудотворца выстроен в 1692 году, придел Балыкинской Божией Матери — в середине XIX века). В XVIII веке у церкви Николы в Плотниках расположилось владение боярина Василия Ивановича Стрешнева (1707—1782) — государственного деятеля, камергера, сенатора, одного из родственников Евдокии Стрешневой, второй жены царя Михаила Федоровича; сразу по свадьбе захудалый род Стрешневых вошёл в фавор. См. [www.temples.ru/show_picture.php?PictureID=1604 Фотографию церкви Николы в Плотниках 1882 года]. Этот храм помнил маленького А. С. Пушкина. В начале 1807 года семья будущего поэта жила в Кривоарбатском переулке, в приходе храма Николы в Плотниках, и маленький Пушкин был его прихожанином, что осталось в записях исповедных книг[19]. Среди прихожан Николы в Плотниках была семья славянофильского философа А. С. Хомякова (1804—1860), хотя духовником самого А. С. Хомякова остался отец Павел Беневоленский из храма Николы Явленного (у Серебряного переулка), стоявшего неподалеку, на другой стороне Арбата, где ранее проживали Хомяковы по адресу Арбат, дом 23[19]; тем не менее остальные члены его семьи при перемене адреса предпочли ходить поближе, к Николе в Плотниках, причем даже подружились с её священником: «Узнав, что жена священника больна чахоткой, Хомяковы подарили ей упитанную корову, чтобы у неё всегда было парное молоко»[19]. В этом же храме был крещен сын Хомяковых, Николай, крестным отцом которого стал Гоголь. В годы революции настоятелем храма Николы в Плотниках был протоиерей Владимир Воробьев, дед современного священника Владимира Воробьева, нынешнего ректора Свято-Тихоновского богословского института. Вскоре он был арестован. Пока он находился под арестом, в Никольско-Плотниковом храме служил иеромонах Варлаам (в 1937 году расстрелянный на Бутовском полигоне; причислен к лику святых, память 20 февраля). Однако в марте 1925 года Владимир Воробьев был освобожден из тюрьмы. С 1927 года близ Николы в Плотниках жил М. Н. Нестеров, ставший его прихожанином; художник подарил в храм Распятие своей работы[19]. Некоторое время прихожанин и даже алтарником храма был известный механик Н. Н. Бухгольц[17]. В 1929 храм закрыт, а потом в 1932 году снесен. Протоиерей Владимир Воробьев погиб в 1940 году в заключении. На этом месте в 1935 г. возведен жилой дом (архитектор Л. М. Поляков), где поселили потомков Александра Сергеевича Пушкина и Льва Николаевича Толстого, окружив их особым почетом, а также там жили: архитектор В. Г. Гельфрейх, полярник И. Д. Папанин, писательница М. С. Шагинян, переводчик на русский язык пролетарского гимна «Интернационал» А. Я. Коц[11][19]. На первом этаже разместили один из отделов продуктового магазина «Диета».
Возле храма Николы в Плотниках находился дом Грязновой, где в первой половине 1820-х годов жил поэт и переводчик Михаил Дмитриев. Здесь на его обедах бывали Михаил Загоскин и другие литераторы.
Напишите отзыв о статье "Плотников переулок"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Вострышев М. И. Москва: все улицы, площади, бульвары, переулки. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2010. — С. 437. — 688 с. — ISBN 978-5-699-33874-0.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [mos-nj.narod.ru/1980_/nj8508/index.htm ПО МОСКВЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ]
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=10309 Янаев Геннадий Иванович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 9 марта 2015.
- ↑ [senar.ru/letters/47/ Письма Рахманинова.]
- ↑ [michaeltolmachev.ru/butylka-v-more/avtografy-francuzskih-pisatelei.pdf Автографы французских писателей]
- ↑ [testan.rusgor.ru/moscow/book/pereulok/mosper14_5.html Романюк С. Из истории московских переулков]
- ↑ [www.rusalbom.ru/foto-atelie.html Фотографы и фотографические ателье дореволюционной России]
- ↑ [www.zakharov.ru/index.php?option=com_books&task=author_details&author_id=167&Itemid=52 Гершензон Михаил Осипович]
- ↑ «Виталию от Ирины. Памяти художника Виталия Пескова», Mir Collection NY, 2007. ISBN 1-893552-50-0
- ↑ Сайт: www.peskov.org
- ↑ 1 2 [www.apartment.ru/Article/48712654.html Арбат 47]
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=9477 Щербаков Сергей Семёнович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 9 марта 2015.
- ↑ [www.vesti.ru/videos/show/vid/680968/cid/3041/ «Барельеф с писателями» на знаменитом московском доме продолжает разрушаться.] // «Вести», 27 мая 2016.
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=11612 Яковлев Юрий Васильевич]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 9 марта 2015.
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=8092 Хренников Тихон Николаевич]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 11 марта 2015.
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=9010 Суржиков Иван Николаевич]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 14 марта 2015.
- ↑ 1 2 [www.taday.ru/text/45966.html Наука и вера. «Нужно иметь Бога в разуме» // Выступление проф. МГУ В. Щелкачева]
- ↑ [underground-moscow.ru/utraty28.html Подземная Москва]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.pravoslavie.ru/put/28730.htm Улица трех Никол]
Ссылки
- [www.uprava-hamovniki.ru/ Официальный сайт управы района Хамовники]
- [www.mosclassific.ru/mClass/omkum_viewd.php?id=1370723 Общемосковский классификатор улиц Москвы ОМК УМ]
- Имена московских улиц. Топонимический словарь / Агеева Р. А. и др. — М.: ОГИ, 2007.
- [www.mom.ru/Map/P/Plotnikov_pereulok201_41.htm Плотников переулок: учреждения и организации.]
- [lorion.livejournal.com/908276.html Постоянство памяти. Плотников переулок, 4.]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Плотников переулок
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
