Триумфальная площадь

Триумфальная площадь Москва
Триумфальная площадь, вид на юг. Памятник Маяковскому и гостиница «Пекин».
Общая информация
Страна	Россия
Город	Москва
Округ	ЦАО
Район	Тверской
Ближайшие станции метро	Маяковская
Прежние названия	площадь Старых Триумфальных ворот (до 1935), площадь Маяковского (1935—1992)
Почтовый индекс	125047
[www.openstreetmap.org/?lat=55.76956&lon=37.595321&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/?text=Россия%2C%20Москва%2C%20Триумфальная%20площадь&sll=37.595321%2C55.76956&sspn=0.04391%2C0.018565 на Яндекс.Картах]
[maps.google.com/maps?ll=55.76944,37.59528&q=55.76944,37.59528&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google]

Триумфальная площадьТриумфальная площадь

Триумфа́льная пло́щадь (бывшая площадь Маяко́вского, в просторечии — Маяко́вка) — площадь в Тверском районе Центрального административного округа Москвы на Садовом кольце между Большой Садовой, 1-й и 2-й Брестскими, 1-й Тверской Ямской улицей, Оружейным переулком, Садовой-Триумфальной и Тверской улицами.

Ежемесячно, каждое последнее воскресенье месяца, проходят т. н. «маяковские чтения», по воскрешённой советской традиции (первое из таких чтений прошло на открытии памятника Маяковскому).

На Триумфальной площади останавливаются автобус № 12ц и троллейбусы № 1 (с 8 октября 2016 — М1) и № 12.

История

Тверские ворота Земляного города

Район площади до конца XVI в. представлял собой поля, по которым шла Тверская дорога (на Тверь и далее на Новгород). При Фёдоре Иоанновиче (в 1592—93 годах) были построены стены Земляного города, Тверские ворота которого находились на месте площади. С внешней стороны стены была устроена Тверская-Ямская слобода, то есть слобода ямщиков, обслуживавших Тверскую дорогу; с внутренней жили воротники — сторожа ворот Кремля, Китай-города и Белого города. В XVII в. часть дворов к западу от Тверской улицы была вытеснена стрельцами, а после ликвидации стрельцов в конце того же века перешла в руки, главным образом, купцов.

Триумфальные арки

Через Тверские ворота торжественно въезжали в Москву иностранные послы (ехавшие через Новгород), а после постройки Петербурга — цари и царицы, возвращавшиеся в старую столицу из новой. Это последнее обстоятельство и послужило тому, что в XVIII в. въезд у Тверских ворот стали украшать деревянными триумфальными арками.

Первая арка была построена 1722 году, во время торжеств по случаю Ништадтского мира со Швецией, для торжественного въезда Петра I. Поставленные «врата Триумфальные» были увенчаны «фамой», то есть фигурой Славы. Арка, видимо, служила и для торжественных въездов Петра II и Анны Иоанновны, однако сгорела во время пожара 1737 года. Для въезда на коронацию Елизаветы Петровны была поставлена новая арка (1742), сгоревшая однако в 1757 году. В 1762 году была поставлена арка для въезда на коронацию Екатерины II, сгоревшая в 1773 г. В 1775 г. были построены триумфальные ворота для въезда П. А. Румянцева-Задунайского в честь победы над турками. Однако Румянцев отказался от этой почести, и через ворота проехала сама Екатерина, направившись к Ходынскому полю, где и были устроены торжества. В 1797 году были поставлены триумфальные ворота для въезда на коронацию Павла I; они были спустя несколько лет снесены, и более на этом месте триумфальных ворот не ставили. Триумфальные ворота в честь победы над Наполеоном поставили уже дальше, у Тверской заставы.

Образование Триумфальной площади

В связи с постройкой триумфальной арки, были снесено несколько дворов ямщиков и образовалась небольшая площадь. В конце 1780-х гг. по распоряжению генерал-губернатора Якова Брюса на ней был устроен рынок; впрочем, плошадь тогда была почти застроена. К 1800 г. к воротам ещё подходил земляной вал, который со стороны нынешней Садовой улицы оканчивался у Тверской дороги каменной полицейской будкой; вдоль вала по его внешней стороне шёл «проезд с Тверской в Кудрино»; к западу от ворот стоял двор с каменными зданиями купчихи Тройлиной, ещё западнее — 5 деревянных домов казенных бань. К востоку от ворот находился казенный питейный дом, а рядом с ним, к северу — деревянные «мушные лавки» (для продажи муки).

В 1805 году вал был срыт, ров засыпан, и после этого площадь установилась в современных границах. С её восточной стороны, поперек Садового кольца, была выстроена двухэтажная каменная гостиница для приезжих; постепенно площадь застраивается каменными домами. На площади по-прежнему находился рынок. На месте нынешнего сада «Аквариум» долгое время сохранялись огороды и пруд Новодевичьего монастыря, некогда примыкавшие к стене Земляного города.

Триумфальная площадь в начале XX в.

В 1900 году старый трехэтажный дом с южной стороны площади (угол Тверской, на месте нынешнего Концертного зала им. Чайковского) приобрел «король антрепризы» француз из Алжира Шарль Омон (именовавшийся также Михаил Григорьевич Омон; подлинная фамилия Саломон), арендовавший соседний сад «Аквариум». Омон кардинально перестроил дом, переведя туда свой пользовавшийся скандальной славой (его называли «вертеп Омона») театр «Буфф-миниатюр», ранее располагавшийся в доме Лианозова в Камергерском переулке (в помещении, которое после него занял МХАТ). У публики театр был широко известен как «театр Омон». Здание нового театра Омона выстроил в 1902 году архитектор Модест Дурнов. Дурнов собирался облицевать фасад бело-синим фарфором, а вход сделать в виде пасти дракона, поглощающего поток публики; однако первая идея не была исполнена из-за недостатка средств, а вторая — из-за запрета губернатора Москвы князя Голицына, который счел идею безнравственной. Оригинальная постройка Дурнова вызвала разноречивые мнения: восторг широкой публики и резкое неприятие эстетов. В газетах писали: «В настоящее время вся Москва приходит в восторг от нового театра. К сожалению, это новое произведение искусства не только незаслуженно возбуждает восторги москвичей, но своей пошлостью вызывает гадливое чувство во всяком мало-мальски художественно развитом человеке». Брюсов считал здание театра «очень плохим» и «банально-декадентским». В театре был зрительный зал на 1009 мест и 24 ложи, причем ложа стоила 200 рублей. Характеристику же репертуара Омона тогдашняя пресса давала так: «г. Омон … насадил в Москве роскошные злаки кафешантана и француженок, стоящих на сцене вверх ногами и в этих прекрасных позах распевающих игривые шансонетки».

В 1907 году Омон разорился и бежал из России. Театр «Буфф» продолжал давать представления, и в 1912 году его владельцем стал И. С. Зон, по профессии содержатель буфета; он перестроил здание, переименовал его в «театр Зон» и сделал репертуар менее скандальным и привлекательным для «хорошего общества»

За театром Омон находился цирк братьев Никитиных (известнейшие цирковые предприниматели той эпохи Петр, Аким и Дмитрий Никитины). Ныне это здание, сильно перестроенное (от старого здания видно лишь купол), принадлежит Московскому театру сатиры. Здание было построено в 1911 году по проекту Б. М. Нилуса и А. М. Гуржиенко. Цирк был отделан по последнему слову техники: он имел вращающийся и опускающийся манеж, устройство для водяных пантомим.

Вслед за цирком находился сад «Аквариум», роскошно перестроенный тем же Омоном. История сада следующая: в 1867 г. на месте огородов Новодевичьего монастыря Акционерное общество снабжения железных дорог принадлежностями построило кузницу, мастерские и т. д. В 1878 году это превратилось в цеха механических заводов братьев Малкиель. Однако в 1891 году братья Малкиель сочли более выгодным отдать территорию под постоянную универсальную выставку, а в 1893-м открыли увеселительный сад под названием «Чикаго». Сад в 1898 г. арендовал Омон, который перестроил его и дал новое название по образцу петербургского сада «Аквариум».

Чрез дорогу от цирка Никитиных, в западной части площади, в доме купца Гладышева, построенном в 1860 году, (не сохранился) с 1910 года находился театр-варьете «Альказар», директором которого был сам Алексей Гладышев (с 1927 г. Театр Сатиры, затем в здании располагались Театр эстрады и театр «Современник»).

По северной стороне площади Александр Ханжонков купил одно из зданий, которое в 1913 году перестроил в кинофабрику и «электротеатр», то есть кинотеатр (архитектор Александр Фольбаум), последовательно носивший названия «Пегас», «Русь», «Горн», «Межрабпом» и «Москва». Рядом с домом Ханжонкова находился большой дом с куполом в стиле «модерн» (архитектор Адольф Эрихсон, 1904) в котором помещался Торговый дом и обувной магазин братьев М., С. и И. Видоновых (1920-е гг. — трест Москож Кожсиндиката).

В XIX в. посреди площади была устроена водоразборная будка, которую в 1902 г. дума попыталась убрать и заменить «вазой с цветами», что вызвало возмущение общественности. В конечном итоге, будка была заменена трамвайной станцией, вокруг которой в 1910 г. был разбит сквер (ранее на этом месте был рынок).

К коронации Николая II в 1896 года на площади был установлен красивый деревянный павильон, перенесенный затем в Сокольники.

Театры «Аквариума» (ныне им. Моссовета) и Омон осенью 1905 года были центрами митингов, и разгон полицией митинга в «Аквариуме» вечером 8 декабря послужил одним из поводов для вспышки Декабрьского восстания. При этом Триумфальная площадь была в числе первых мест, где 9 декабря были построены баррикады.

Советское и постсоветское время

В 1930-х гг. сквер был вырублен, площадь полностью заасфальтирована. На южной стороне площади были построены многоэтажный жилой дом со станцией метро «Маяковская» и концертным залом им. Чайковского. Концертный зал был построен на месте прежнего театра Омона, после революции переданного Мейерхольду; Мейерхольд начал перестраивать здание в 1937 г., но в связи с его арестом перестройка была остановлена, затем вновь возобновлена по проекту Д. Н. Чечулина и К. К. Орлова, которые и построили зал Чайковского в 1940 г (частично использовав стены, построенные Мейерхольдом). Ещё в недостроенном здании в 1938 г. была открыта станция метро «Маяковская». На месте кинотеатра Ханжонкова в 1956 г. было построено многоэтажное здание, принадлежавшее Совету министров СССР и частично включившее в себя старое здание кинотеатра. В 1955 г. по проекту Д. Чечулина была построена гостиница «Пекин», ставшая архитектурной доминантой площади; её название напоминает о советско-китайской «дружбе навек», закончившейся через несколько лет после постройки гостиницы.

На северо-восточном углу площади, на месте нынешнего нового выхода из ст. м. «Маяковская», с 1937 по 1970 гг. находился Государственный театр кукол (ранее там помещались кинематограф «Театр» и «Реалистический театр Охлопкова»). В здании бывшего цирка Никитиных (последний, после революции преобразованный во 2-й Госцирк, быстро закрылся из-за отсутствия корма для животных) с 1926 г. располагался Московский мюзик-холл, преобразованный в Театр Оперетты; в 1965 г. в здание был переведен Театр сатиры, а здание перестроено до неузнаваемости (хотя купол по новому проекту был сохранен). Если к этому добавить располагавшийся через дорогу от цирка Никитиных Театр Сатиры — Театр Эстрады — театр «Современник» в доме Гладышева, а также Концертный зал им. Чайковского и расположенный за садом «Аквариум» театр имени Моссовета, станет ясно, почему Триумфальную площадь называли «второй Театральной площадью».

В 1958 году в центре площади был установлен памятник В. В. Маяковскому работы А. П. Кибальникова, у которого немедленно стали устраиваться поэтические чтения.

В 1960 году под площадью по линии Садового кольца проложен транспортный туннель.

В 1974 году снесено здание театра «Современник» (бывший «Альказар»).

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Театр Омона

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Цирк Никитиных

• Triumphalnaya-Aquarium.jpg

  Вход в сад "Аквариум"

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  "Дом Ханжонкова" с кинотеатром "Межрабпом" в 1920-е гг.

С 2009 года на площади каждое 31-е число стали проводиться демонстрации в защиту 31-й статьи Конституции РФ.

В августе 2010 года доступ на площадь был закрыт. Официальная версия — реконструкция площади и строительство многоуровневой подземной автостоянки на 1 тыс. машино-мест. Однако, по мнению представителей оппозиции, чьи политические акции проходили на Триумфальной площади, раскопки были лишь предлогом, чтобы не пускать туда манифестантов. В пользу этой версии говорит и то, что на момент закрытия не существовало утвержденного проекта реконструкции площади.

Основные раскопки шли в 2011 году, в 2012 году они были закончены. По словам представителя Мосгорнаследия, археологи нашли останки дома купца Гладышева, а также казарму ямщиков Ямской слободы XVII века. В первом случае добычей археологов стали «томатные банки и бутылки веселого злачного места», во втором — подковы, монеты, чесала для лошадей, предметы упряжи и косторезные инструменты.

В конце апреля 2013 года Триумфальная площадь была полностью открыта. Работы по благоустройству на территории площади были завершены к 1 мая 2013 года.

Триумфальная площадь в произведениях М. А. Булгакова

Триумфальная площадь нашла отражение в творчестве М. А. Булгакова, который вторую половину своей жизни жил рядом с ней.

Мюзик-холл в цирке Никитиных, по всей видимости, был описан в романе «Мастер и Маргарита» под видом театра «Варьете» В частности, в описании Булгаковым внутренностей театра угадываются признаки перестроенного цирка: «голубой занавес пошёл с двух сторон и закрыл велосипедистов, зеленые огни с надписью „выход“ у дверей погасли, и в паутине трапеций под куполом, как солнце, зажглись белые шары». Есть и указание на местоположение театра между Садовой и увеселительным садом: «Большой кабинет на втором этаже театра двумя окнами выходил на Садовую, а одним… в летний сад варьете, где помещались прохладительные буфеты, тир и открытая эстрада»

Яркая картина Триумфальной площади в воображаемом 1928 году (будущем по отношению к моменту написания повести) содержится в повести «Роковые яйца»:

Театр покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927 году при постановке пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с голыми боярами, выбросил движущуюся разных цветов электрическую вывеску, возвещавшую пьесу писателя Эрендорга «Курий дох» в постановке ученика Мейерхольда, заслуженного режиссёра республики Кухтермана. Рядом, в Аквариуме, переливаясь рекламными огнями и блестя полуобнаженным женским телом, в зелени эстрады, под гром аплодисментов, шло обозрение писателя Ленивцева «Курицыны дети». А по Тверской, с фонариками по бокам морд, шли вереницею цирковые ослики, несли на себе сияющие плакаты: «В театре Корш возобновляется „Шантеклэр“ Ростана».

Мальчишки-газетчики рычали и выли между колес моторов:
— Кошмарная находка в подземелье! Польша готовится к кошмарной войне!!.
Кошмарные опыты профессора Персикова!!
В цирке бывшего Никитина, на приятно пахнущей навозом коричневой жирной арене мертвенно-бледный клоун Бом говорил распухшему в клетчатой водянке Биму:
— Я знаю, отчего ты такой печальный!
— Отциво? — пискливо спрашивал Бим.
— Ты зарыл яйца в землю, а милиция 15-го участка их нашла.
— Га-га-га-га, — смеялся цирк так, что в жилах стыла радостно и тоскливо кровь и под стареньким куполом веяли трапеции и паутина.

— А-ап! — пронзительно кричали клоуны, и кормленая белая лошадь выносила на себе чудной красоты женщину, на стройных ногах, в малиновом трико

— М. Булгаков. «Роковые яйца»

Мирные собрания

Зарождение традиции

Площадь стала традиционным местом мирных собраний в СССР. Эта традиция возникла 28 июня 1958 года, в день открытия памятника Маяковскому. Официальная церемония по этому поводу была стихийно продолжена чтением стихов, не запланированным организаторами торжества. С этого дня такие собрания происходили у памятника Маяковскому до 1961 года, когда они были разогнаны при «зачистке» города в связи с очередным съездом КПСС. Завсегдатаи сходок у памятника Маяковскому (это была в основном молодёжь, студенты) подвергались обыскам, исключению из институтов, а трое из них (Владимир Осипов, Эдуард Кузнецов и Илья Бокштейн) получили длительные лагерные сроки по ложному обвинению в создании подпольной организации.

С сентября 1960 года по субботам и воскресениям на площади проходили независимые чтения стихов, включая запрещенных и малопечатаемых в СССР авторов (см. СМОГ). Движение подавлялось властями, затем собирались спонтанно, с перерывами во время запрета, вновь появилось в Перестройку).

Была попытка возродить эту традицию в 1965 году, но она была жестко пресечена властями.

Хроника собраний

• 14 апреля 1965 года

Первая неофициальная демонстрация в Москве: по инициативе молодёжной литературной группы СМОГ около 200 человек собрались возле памятника Маяковскому, устроив совместное чтение стихов, и выдвинули требование творческой свободы.

• 17 июня 1968 года

Трое молодых англичан предприняли попытку распространить листовку, требующую свободы советским политзаключенным. Молодые люди были задержаны представителями органов госбезопасности и высланы за пределы СССР. Они были членами молодёжной организации Church, известной уличными демонстрациями против американской агрессии во Вьетнаме.

• 25 февраля 1969 года

В день похорон Яна Палаха две студентки Московского университета Ольга Иоффе и Ирина Каплун вышли на площадь Маяковского с плакатом, на котором были написаны два лозунга: «Вечная память Яну Палаху» и «Свободу Чехословакии». Задержаны «дружинниками» в штатском, но отпущены.

• 14 апреля 1969 года

В годовщину смерти Владимира Маяковского молодёжь собралась у памятника поэту. В группах вокруг памятника читали стихи Маяковского. Время от времени в эти группы протискивались милиционеры и лица в штатском, крича: «Разойдись! Чего собрались? Не положено! Читайте стихи дома!» Через некоторое время они начали просто молча хватать ребят, читавших стихи, и выволакивать их из толпы.

• 12 марта 1990 года

На пл. Маяковского состоялся организованный Демократическим Союзом несанкционированный митинг, посвященный годовщине Февральской революции 1917-го. Собралось около 3 тыс. человек. На участников митинга напали солдаты ОМОНа. Многие были избиты, 30 человек задержаны.

Стратегия-31

С июля 2009 года до момента начала реконструкции площади в рамках «Стратегии-31» каждое 31 число на Триумфальной площади проводились гражданские акции в защиту 31 статьи Конституции РФ (о свободе собраний).

См. также

• Памятник Маяковскому (Москва)
• Садовое кольцо
• Маяковская (станция метро, Москва)
• СМОГ
• «Стратегия-31»

Источники

• П. В. Сытин. Из истории московских улиц. М., Московский рабочий, 1958
• Юрий Федосюк. Москва в кольце садовых. М., Московский рабочий, 1991

Ссылки

• Триумфальная площадь // Имена московских улиц. Топонимический словарь / Агеева Р. А. и др. — М.: ОГИ, 2007.
• Триумфальная площадь // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
• [maycomp.chat.ru/index.html Цифровые фотографии Москвы. Ночная Триумфальная площадь.]
• [newtimes.ru/articles/detail/26377 Newtimes о митингах на Пл. Маяковского]

Отрывок, характеризующий Триумфальная площадь

Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.