Площадь Мая (станция метро)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Координаты: 34°36′31″ ю. ш. 58°22′15″ з. д. / 34.608861° ю. ш. 58.37083° з. д. / -34.608861; -58.37083 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-34.608861&mlon=-58.37083&zoom=18 (O)] (Я)
«Площадь Мая»
«Plaza de Mayo»
Метрополитен Буэнос-Айреса
Дата открытия:

1 декабря 1913 года

Район:

Монсеррат

Наземный транспорт:

Коллективо - 2, 4, 7, 8, 20, 22, 24, 28, 29, 33, 50, 56, 61, 62, 64, 74, 86, 91, 93, 99, 103, 105, 111, 126, 129, 130, 140, 143, 146, 152, 159 и 195.

Перу

Площадь Мая (станция метро)Площадь Мая (станция метро)
Площадь Мая
Станция «Площадь Мая» на карте Буэнос-Айреса

«Площадь Мая» (исп. Plaza de Mayo) — станция Линии A метрополитена Буэнос-Айреса. В настоящее время станция является конечной остановкой Линии A. Она расположена на площади с одноименным названием, в общественном и финансовом центре города. Эта станция является частью первой линии, открытой 1 декабря 1913 года между ней и станцией Пласа Мисерен.





Местоположение

Она расположена в юго-восточном углу площади Мая, недалеко от пересечения улиц Иполито Иригойена и Balcarce, в районе Монсеррат.


Объекты, которые можно посетить, путешествуя на линии метро A

Частичный список:

История

Площадь Мая называлась в колониальные времена Plaza Mayor, вокруг которой отстраивался Буэнос-Айрес.

15 апреля 1953 года, станция была сильно повреждена в результате взрыва бомбы, заложенной в одном из проходов. Площадь была проведена в чрезвычайное положение, указом президента Хуана Доминго Перона.

Гранитный фасад AFIP, рядом с выходом из метро, являются единственным признаком бомбардировки Пласа-де-Майо 16 июня 1955 года, когда погибло более 300 человек.

В 1997 г. эта станция была объявлена историческим памятником.[1]

На площади прошёл Марш пустых кастрюль в декабре 2001.

Галерея

См. также

Напишите отзыв о статье "Площадь Мая (станция метро)"

Примечания

  1. [infoleg.gov.ar/infolegInternet/anexos/40000-44999/43370/norma.htm Decreto 437/97]

Ссылки

  • [www.metrovias.com.ar/# Официальный сайт Metrovias]  (исп.)


Отрывок, характеризующий Площадь Мая (станция метро)

Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.