Площадь Революции (станция метро, Челябинск)

«Площадь Революции» Ploshyad` Revolutsii Первая линия
Челябинский метрополитен
Дата открытия:	неизвестно
Район:	Советский
Тип:	колонная трехсводчатая глубокого заложения
Глубина заложения, м:	42
Количество платформ:	1
Архитекторы:	Н. И. Шумаков
Выход к улицам:	Площадь Революции, проспект Ленина, улицы Свободы, Пушкина, Советская, Цвиллинга
Переходы на станции:	3 линия
Наземный транспорт:	автобус 1, 2, 4, 14, 18, 20, 21, 64, 83, 85с, 123, 124, 198с; трамвай 3, 5, 7, 8, 16; троллейбус 1, 8, 10, 11, 16, 17, 18, 19, 21, 26, 27

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Первая линия
условные обозначения
Северо-Западная Молодёжная Курчатовская Проспект Победы Торговый центр Площадь Революции Комсомольская площадь ТЧ-1 «Комсомольское» Тракторный завод

«Пло́щадь Револю́ции» — станция пускового участка первой очереди Челябинского метрополитена.

Станция колонно-стеновая, трёхсводчатая, глубокого заложения. У станции не будет подплатформенных помещений, так как центральный зал не имеет обратного свода, колонны и стены путевых тоннелей опираются на плоскую бетонную плиту (похожие станции есть на Люблинско-Дмитровской линии Московского метрополитена). Расположена в твёрдых скальных породах. Глубина по первоначальному проекту 42 метра.

Станция расположена под проспектом Ленина между улицами Цвиллинга и Свободы поблизости от площади Революции. Платформа станции находится под проспектом Ленина между улицами Советской и Пушкина. Вход на станцию будет осуществляться по наклонным ходам с трёхленточными эскалаторами из подуличных вестибюлей, соединённых с подземными переходами на перекрёстках проспекта Ленина с улицами Цвиллинга и Свободы; таким образом станция войдёт в состав важных транспортных узлов на Площади Революции и около универмага «Детский мир».

Архитектурный проект

Станция «Площадь Революции» глубокого заложения в металлической обделке. Конструкция стенового типа. Водозащитный зонт выполнен из стеклопластиковых панелей.

Облицовка опорных пилонов со стороны центрального зала представляет из себя светящуюся поверхность из светопрозрачного материала (молочного стекла), рассеивающую свет, идущий от источников, расположенных внизу пилона. Для освещения боковых залов станции предназначены светящиеся поверхности в нижней части свода, идущие через всю станцию над пилонами и проемами.

Остальные поверхности пилонов облицованы мрамором.

Основным формообразующим фактором при создании архитектурного пространства станций Челябинского метрополитена является организация искусственного освещения. Проекты станций несут в себе единый принципиальный подход к решению освещения. Архитектурно-пластическое решение станций основано на использовании крупных архитектурных элементов (таких, как свод, стена, пилон) в качестве отражателей или рассеивателей света. При этом номинальные источники света имеют вспомогательное значение.

Строительство

Строительство станции должно вестись закрытым способом. Подготовительные работы были проведены в конце 90-х годов. Начало основной фазы строительства было намечено на 2009 год.

До 2007 года строительство вело ОАО "Челябметрострой", в 2007 году строительство продолжил екатеринбургский "Горподземстрой".

По состоянию на 2016 год основные строительные работы всё ещё не были начаты.

Сроки запуска пускового участка

Дата открытия первого пускового участка — неизвестна, и зависит от финансирования из государственного бюджета, так как у областного бюджета финансовые возможности отсутствуют. До возобновления финансирования строительства из государственного бюджета, которое отменено с 2009 года, открытие представляется возможным не ранее 2033—2043 годов. Первоначальный срок сдачи пускового участка был на 2000 год, но из-за хронического недостатка финансирования переносился на 2003, 2005, 2007, 2010, 2012, 2015 годы. К 2019 году планируется только закончить в черновом варианте станцию «Торговый центр», при этом строительство двух других станций пускового участка («Площадь Революции» и «Проспект Победы») не начиналось.

При условии бесперебойного и полного финансирования строительства пусковой участок возможно построить за 5 лет.

Ссылки

• [www.uralpress.ru/show_image.php?id=1187 Схема станции] (400 кБ) / РИАНА «Урал-пресс-информ», 21.09.2005
• [www.rosmetrostroy.ru/revolution-chl.htm О строительстве станции на сайте «Метрострой»]

Отрывок, характеризующий Площадь Революции (станция метро, Челябинск)

Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…