Пневмооболочка

Пневмооболочка была произведена и введена в эксплуатацию в 80-х годах 20 века как удобная, быстрая и экономически выгодная альтернатива безопасного раскрепления груза в ISO-контейнере, крытом вагоне, грузовом автомобиле и океанском судне. При компактной закладке груза использование пневмооболочки положительно влияет на безопасность движения. По данным Европейской Комиссии Департамента Транспорта, было подсчитано, что до 25 % аварий с участием грузовых автомобилей связано с недостаточным креплением груза. Помимо аварии, неправильное крепление груза также может привести к порче или полной потере груза, гибели людей, потере транспортного средства, а также может привести к негативному воздействию на окружающую среду.

Использование

Крепление грузов в транспортных средствах осуществляется путём укладки пневмооболочек в технологические пустоты между грузами и закачкой воздуха в пакеты. Пневмооболочки представляют собой воздушные двухслойные пакеты прямоугольной формы с впускным/выпускным клапаном. Подобная конструкция воздушных пакетов обуславливает ряд их уникальных эксплуатационных характеристик. Пакеты являются влагонепроницаемыми и абсолютно герметичными, позволяют надежно фиксировать и изолировать грузы любых размеров и конфигураций благодаря полному заполнению полостей между грузами.

Пакеты доступны по различным размерам и конструкциях (выдерживают до 30 тонн нагрузки). Пневмооболочки могут быть использованы для крепления, безопасности и защиты груза во всех видах транспорта, за исключением воздушного. Использование пневмооболочек позволяет раскреплять самый различный груз на поддонах, а также раскреплять отдельно рулоны, бочки, ящики, коробки и прочее. Пакеты могут использоваться множество раз для крепления груза при транспортировке, срок использования зависит от правильной эксплуатации.

Безопасность и легкость в эксплуатации

Воздушные пакеты легки в эксплуатации, надуваются в течение двух-трех минут (в зависимости от мощности компрессора) одним человеком. Воздушные пакеты безопасны в использовании как при отгрузке, так и при приемке груза. Воздушный пакет также может надуваться с помощью внутреннего компрессора грузовой машины.

Важно

Чрезвычайно важно при использовании пневмооболочки просчитать необходимый размер под погрузку и крепление продукции. Если расчеты не будут произведены, то пневмооболочки не будут выполнять свою работу должным образом. Воздушные крепежные пакеты нельзя использовать в качестве распорки против двери, а также любых не жестких поверхностей.

Экология

Бумажные пакеты просто утилизировать- любой пункт приёма вторресурсов- макулатуры.

Типы пневмооболочек

Бумажный (крафт)

Бумажные пакеты сделаны из двух компонентов, внутренний компонент состоит из внутренней полиэтиленовой пневмоболочки, внешний компонент высокопрочная оберточная бумага из слабопроваренной длинноволокнистой сульфатной целлюлозы крафт-бумаги.

Полипропиленовая пневмооболочка

Уплотненная ткань из ламинированной полипропиленовой пленки составляет основу внешнего слоя воздушного мешка, а упрочненный полиэтилен - внутреннего. Для сшивания пневмооболочки применяют нити и уплотняющие шнуры из высокопрочного нейлона. Данные воздушные пакеты являются влагонепроницаемыми и абсолютно герметичными, позволяют надежно фиксировать и изолировать грузы любых размеров и конфигураций. На данный момент данные воздушные крепежные пакеты являются наилучшими при транспортировке тяжелых и особо тяжелых грузов(согласно протоколу № 80-2-11 Л от 30 мая 2011 г. ИС ВНИИГС).

Недостатки

Пневмооболочки нельзя использовать при выпирающих гвоздях и других острых предметах, это может привести к потере функционального качества воздушного крепёжного пакета.

Другие обозначения пневмооболочки

• Воздушный пакет
• Воздушный крепежный пакет
• Dunnage bags
• Air bags
• Inflatable bags
• Pneumatic dunnage bags
• Dunnage Air Bags

см.также

• [en.wikipedia.org/wiki/Dunnage_bag Dunnage bag]

Отрывок, характеризующий Пневмооболочка

– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.