Победа стран оси в художественных произведениях

Победа во Второй мировой войне стран оси, прежде всего Третьего рейха и Японской империи, — одна из популярных концепций художественных произведений, написанных в жанре альтернативной истории, часто антиутопической.

Описание

Наряду с предметом изучения довоенной футурологии и основанных на документальном экспертном анализе научных и научно-популярных работ историков, политологов и др., победоносная для стран Оси Вторая мировая война служит основой сюжета в большом количестве фантастических произведений культуры (книг, кинофильмов, компьютерных игр и др.) послевоенного времени.

Содержание:   Довоенная литература   Послевоенные произведения        · США        · Канада   Европа        · Австрия        · Великобритания        · Германия        · Италия        · Россия        · Словения        · Украина        · Франция   Остальной мир              · Австралия        · Южная Корея        · Япония   Пограничные случаи   Компьютерные игры См. также · Примечания Литература · Ссылки

Зачастую художественное осмысление темы содержит более смелые предположения о возможных вариантах развития истории и общества, чем это могут себе позволить эксперты в рамках научного анализа.

По данным Alternate History Month, победа стран Оси является одним из двух наиболее часто используемых в альтернативно-исторических произведениях на английском языке сюжетов (наряду с Гражданской войной в США), причём, согласно прозвучавшим на конвенте «Уолдкон» (англ. Worldcon) в 2001 году цифрам, основывающимся на статистике базы данных Uchronia, период Второй мировой войны прочно удерживает первенство (на втором месте Гражданская война в США, на третьем — революция в России и Первая мировая война). Немецкая газета Die Welt считает, что наблюдается всплеск интереса к теме и победа Рейха в войне — исходная посылка едва ли не двух третей альтернативно-исторической фантастики.

В настоящей статье описываются наиболее значимые художественные произведения жанра. Разделение на регионы и их порядок — по степени представленности в рамках предмета статьи. Внутри регионов страны перечисляются по алфавиту. Произведения даются хронологически, по годам их выхода в свет. Пограничные случаи замыкают настоящую статью.

Довоенная литература

См. также раздел Довоенная футурология

Ниже представлены аналитические, публицистические труды и литературные антиутопии, увидевшие свет до и во время Второй мировой войны. Поскольку до войны не был известен ни итог последней, ни даже сама её определённость, такие произведения не могут быть отнесены к жанру альтернативной истории — эта история на тот момент ещё не стала альтернативной, но была лишь вероятностью, — однако являются образцами другого жанра, футурологии, научного либо художественного прогнозирования будущего.

«Последние и первые люди»

Масштабная псевдохроника британского философа и писателя-фантаста Олафа Стэплдона, написанная в 1930 году. В книге описано развитие человечества на протяжении двух миллиардов лет, за которые сменилось 18 биологических видов людей и огромное количество цивилизаций. В первых шести главах, где речь идёт о Первых людях (собственно, нынешних homo sapiens sapiens), рассказывается, в числе прочего, и о германо-советской войне.

По версии автора, бедная Советская Россия благодаря нэпу становится всё более и более зависима от США, их финансов и технологий, и, при внешнем сохранении коммунистической риторики, эволюционирует в их несамостоятельный придаток. Там пестуются антигерманские настроения, между Россией и Европой нарастает напряжённость. Европа, объединившаяся в довольно неустойчивую поначалу прогерманскую Европейскую Конфедерацию, намеревается с помощью войны захватить нефтяные промыслы азиатской России. Её цели: подрыв могущества США и собственная консолидация.

Поводом к войне оказался выход в Германии провокационной книги, где русское лицо характеризовалось как имеющее обезьяньи и недочеловеческие черты. Москва потребовала запрета книги, Берлин настаивал на свободе слова. Итоги продлившейся всего одну неделю войны: Москва, Петербург и Берлин уничтожены авиацией, но Конфедерация побеждает. Вся европейская Россия обработана особыми отравляющими газами, пространство от Чёрного до Балтийского моря выжжено, необитаемо и лишено какой бы то ни было флоры и фауны.

Однако эти же газы продолжили носиться и над самой Европой, уничтожая и калеча всё живое, что нанесло ей непоправимый ущерб. Америка оказывает деморализованной Европе помощь, но последняя обставлена так, что теперь и Конфедерация попадает в финансово-экономическую зависимость от заокеанского хозяина. После окончательного падения России русский дух, культуру и, в частности, большевизм перенимает и усваивает поднимающийся Китай, впрочем и он всё больше разлагается Америкой.

• Stapledon, O. Last and First Men: A Story of the Near and Far Future. — London: Methuen, 1930. — 336 с. — ISBN 185798806X (2000 edition).
• Стэплдон, О. [lib.aldebaran.ru/author/styepldon_olaf/styepldon_olaf_poslednie_i_pervye_lyudi_istoriya_blizlezhashego_i_dalekogo_budushego/ Последние и первые люди: история близлежащего и далекого будущего]. — СПб., М.: ACT, Ермак, 2004. — 638 с. — ISBN 5170216130.

«Ночь свастики»

Другой вариант названия — «Долгая ночь». Роман-антиутопия британской феминистки Кэтрин Бердекин (Katharine Burdekin) 1937 года, опубликованный в 1940 году под псевдонимом Мюррей Константайн. Действие происходит спустя семьсот лет после прихода нацистов к власти. Германия и Япония выиграли «Двадцатилетнюю войну», Рейх простирается на всю Европу и европейскую часть бывшего Советского Союза. В Европе ненавидят англичан, потому что они были последними, кто сопротивлялся. В завоёванном мире царит гомосексуальное женоненавистничество, христиане маргинализованы, евреи устранены, женщины лишены гражданских прав и одержимы гендерным самоуничижением, деторождение повсеместно презираемо.

Японцы управляют Америкой, Австралией и Азией до Персии и Урала, неизбежные войны Германии с Японией заканчиваются безрезультатно: паритет. Однако обе супердержавы подвержены катастрофической депопуляции из-за вырождения женщин. Адольфу Гитлеру поклоняются как высокому белокурому арийскому божеству, история полностью переписана. Главный герой, волей случая увидевший фотографию реального Гитлера, шокирован. Его убивают эсэсовцы, однако он успевает передать правду об истории сыну.

• Constantine, M. Swastika Night. — London: Victor Gollancz Ltd, 1940. — 196 с. — ISBN 0935312560 (1993 edition).

«Иллюзорная победа»

Сатирический роман-предостережение австрийского эмигранта, позже политического аналитика Harper’s Magazine Эрвина Лесснера (англ. Erwin Christian Lessner), изданный в 1944 году. Третий рейх повержен — однако большей части нацистских вождей удаётся раствориться среди населения и уйти от возмездия. Умело используя дырки в послевоенных законах оккупационной администрации антигитлеровской коалиции, попущения союзников и пассивный саботаж немцев, нацисты шаг за шагом возвращаются к власти.

Германия обзаводится новым фюрером-пастырем, а затем возобновляет экспансию нового, Четвёртого рейха. К 1951 году военно-морские силы Германии оказываются равными американским — и пастырь начинает говорить о «расширении нашего пастбища». В 1955 году континентальная Европа и обанкротившаяся Россия становятся германскими колониями. В 1960 году возобновляется агрессия против Великобритании — а далее и на весь мир.

• Lessner, E. Phantom victory. The Fourth Reich: 1945—1960. — New York: G. P. Putnam’s, 1944. — 227 с.

Послевоенные произведения

США

«Две судьбы»

Повесть журналиста и писателя-фантаста Сирила Корнблата, впервые изданная в 1958 году в авторском сборнике «A Mile Beyond the Moon». Индейский знахарь с помощью галлюциногенных грибов отправляет физика-ядерщика из 1945 года в конец XXI века. Там США проиграли войну и уже в 1955 году разделены между Третьим рейхом и Японией на оккупационные зоны. Население частично истреблено в ходе завоевания, оставшиеся в живых лишены прав и принуждены к рабскому труду в концлагерях, наука и образование запрещены, процветает культ арийских шарлатанов.

• Kornbluth, C. Two Dooms // A Mile Beyond the Moon, a collection of imaginative tales. — New York: Doubleday C, 1958. — 175 с.

«Человек в высоком замке»

Роман Филипа Дика 1962 года. В 1963 году книга удостоена премии «Хьюго» и считается классикой жанра. Действие происходит через пятнадцать лет после капитуляции США, так и не поднявшихся после Великой депрессии. Россия побеждена ещё в 1941 году, неполноценные народы подверглись тотальному геноциду. Восточное побережье экс-США отошло Германии, западные штаты — Японии.

Рузвельт убит в Майами, военачальники антигитлеровской коалиции преданы суду за военные преступления. В погоне за жизненным пространством осушено Средиземное море. Гитлер из-за сифилиса мозга отошёл от власти, его место занял Мартин Борман (в ходе действия романа последний умирает, и за пост фюрера соперничают Геббельс и Гейдрих). Великая Германия, находящаяся с Великой Японией в состоянии «холодной войны», запускает космические корабли к Луне, Марсу и Венере.

Некоторые герои «Человека в высоком замке» читают популярный роман «И отяжелеет саранча», роман внутри романа. Автор, Готорн Абендсен, описывает альтернативную историю, где Германия и её союзники потерпели поражение в войне. Несмотря на то, что события, описываемые в романе, ближе к «нашей» реальной истории, полностью они с ней не совпадают и реализуется третий сценарий.

• Dick, P. The Man in the High Castle. — New York: Vintage, 1992. — 272 с. — ISBN 0679740678.
• Дик, Ф. Человек в высоком замке. — М.: АСТ, 2001. — 316 с. — ISBN 5170041497.

«Перепутанные провода»

Новелла писателя-фантаста Альфреда Бестера, впервые изданная в 1964 году. Говард Кэмпбелл из Нью-Йорка знакомится случайно по телефону с милой девушкой Пэтси, живущей там же. Но они почему-то никак не могут «состыковаться» в городе, хотя оба приходят в одно время в одно и то же место.

Внезапно оказывается, что мужчина живёт в нашей реальности, а девушка — в той, где США проиграли войну и в 1945 году были оккупированы Японией. Он американец, она японка по фамилии Симабара, чья семья прибыла в Америку с оккупационными войсками. На Манхэттен в 1945 году была сброшена японская атомная бомба, в результате чего часть Нью-Йорка радиоактивно заражена, а Бронкс и Куинс — оккупационные лагеря для белых и чёрных американцев…

• Альфред Бестер. [lib.ru/BESTER/01-83.txt Перепутанные провода]. — New York, 1964.

«Стальная мечта»

Книга Нормана Спинрада 1972 года, структурно написанная как «роман в романе». В центре повествования — пронацистский фэнтези-роман «Вождь под свастикой», написанный Адольфом Гитлером, который после Первой мировой войны в 1919 году эмигрировал в США, где стал поначалу талантливым иллюстратором, а затем и не менее талантливым писателем фантастики, систематически занимаясь в этом жанре популяризацией нацизма.

Этот «вложенный» роман сопровождается разоблачительным анализом литературного критика, из которого становится ясно, что в Германии в 1930 году нацисты проиграли борьбу коммунистам и произошла социалистическая революция. В результате Великий Советский Союз занимается геноцидом евреев, в 1948 году побеждает Великобританию и становится влиятельной силой в Латинской Америке. США, чувствуя угрозу, политически сближаются с Японией, простые американцы восхищаются её самурайскими обычаями. Но в мире нет силы, способной помешать холокосту и спасти немногих выживших после коммунистического истребления евреев.

• Spinrad, N. The Iron Dream. — New York: Avon Books, 1977. — ISBN 0380002000.
• Спинрад, Н. Стальная мечта. — М.: Центрполиграф, 1996. — 239—510 с. — ISBN 5218000523.

«Абсолютное решение»

Книга Эрика Нордена (англ. Eric Norden) 1973 года. В рейхе идёт борьба за власть между умеренными прагматиками, сторонниками линии на сохранение Оси с Японией, и фанатиками-расистами, жаждущими освободить мир от «дегенеративной жёлтой расы». Остальной мир завоёван двумя империями. Нью-йоркский полицейский внезапно обнаруживает живого еврея, хотя все они давно уничтожены вплоть до последних, скрывавшихся до 1962 года в Камбодже. Негры и славяне выращиваются в лабораториях как домашние животные. Концлагеря становятся мировыми святынями, прославляющими уничтожение врагов, дети увлечены телешоу гладиаторских боёв, еврейские кости из всех концлагерей служат предметом частного коллекционирования. Нацистская расовая политика сливается с американским образом жизни… Полицейский убивает последнего еврея — не из юдофобии, а из сострадания.

• Norden, E. The ultimate solution. — New York: Warner paperback library, 1973. — 142 с. — ISBN 0446751545.

«Последняя статья»

Рассказ Гарри Тертлдава 1988 года. Победивший во Второй мировой войне Третий рейх оккупирует Британскую Индию. И, соответственно, становится вместо британской короны противником индийского национально-освободительного движения во главе с Махатмой Ганди и Джавахарлалом Неру. Однако стратегия ненасильственного сопротивления оказывается в проигрыше перед нацистами: те не имеют никаких тормозов морального плана и потому на них не производят никакого впечатления гибель и страдания беззащитных индийцев. Оккупанты сравнивают себя при этом с римлянами, считают, что Древний Рим погиб от толерантности к ранним христианам, и полны решимости не повторить ошибки.

• There Will Be War VII: Call to Battle // Edited by Jerry Pournelle & John F. Carr. — New York: Tor Books, 1988. — 384 с. — ISBN 0812549635.

«Ледяная Луна»

Сатирический роман лауреата премии «Прометей» Брэда Линевивера (англ. Brad Linaweaver) 1988 года. Гитлер выиграл Вторую мировую войну, реализовал германский атомный проект и побеждает Америку, которая распадается на мелкие немощные государства. Уинстон Черчилль осуждён как военный преступник. Однако идеология брутального нацизма приводит мир к крайнему индивидуализму. Анархистски настроенная дочь Йозефа Геббельса публикует секретные дневники своего покойного отца, обнажая причудливые фантазии пропагандиста нацистской доктрины.

• Linaweaver, B. Moon of Ice. — Arbor House Pub Co., 1988. — 248 с. — ISBN 0877959455.

«Столкновение орлов»

Роман Лео Рутмана (Leo Rutman) 1990 года. Завоевав Великобританию, Третий рейх приступает к главному вторжению — через Атлантику. Возглавляемые Эрвином Роммелем германские войска высаживаются в Квебеке и продвигаются через Новую Англию к Нью-Йорку. Остальная часть Соединенных Штатов остается пока незанятой, но подверженной такому риску. Правительство Рузвельта эвакуируется из Вашингтона на запад страны, откуда начинает полномасштабное сопротивление агрессору.

• Rutman, L. Clash of Eagles. — New York: Fawcett Publications, 1990. — 530 с. — ISBN 0449145964.

«Филадельфийский эксперимент II»

Кинофильм Стивена Корнвелла 1992 года. Ошибка американских учёных, устроивших секретный «Филадельфийский эксперимент», становится роковой: из 1984 в 1943 год проваливается самолёт стелс Локхид F-117 «Найт Хок» с ядерным оружием — прямиком к нацистам.

В результате главный герой оказывается в 1993 году в параллельном мире, где вот уже полвека царит кровавая диктатура победившего весь мир Третьего рейха. Герой вступает в борьбу за восстановление правильного прошлого и будущего. Этого удаётся достичь только с помощью смерти отца виновника незапланированной телепортации самолёта.

«7 декабря 1941 года: иной путь»

Книга майора американских ВВС Дэвида Эллея (David L. Alley) 1995 года. Вместо бомбардировки Пёрл-Харбора и войны с США Японская империя присоединяется к Третьему рейху в войне против СССР. Япония бомбит Владивосток и вторгается в Сибирь. Одновременно она захватывает Индокитай, Индонезию и Австралию, не трогая американские Филиппины. Вынужденный воевать на два фронта СССР не может удержаться под натиском узников ГУЛАГа, Сталин убит. В США побеждают изоляционисты, атомный проект свёрнут из-за высокой стоимости. Британия сдаётся Гитлеру.

Рейх успешно завершает холокост в Европе, вторгается на Ближний Восток и форсирует работы по проекту, после чего атомная бомба сбрасывается на Нью-Йорк и США также капитулируют. Однако при попытке устроить холокост в Америке нацисты сталкиваются с невиданным дотоле в мире огромным возмущением американцев и их массовым сопротивлением. Испуганный преступлениями режима Альберт Шпеер взрывает атомную бомбу на съезде НСДАП в Берлине и освобождает мир.

• Alley, D. December 7, 1941: A Different Path. — Knoxville, TN: Tennessee Valley Publishing, 1995. — 208 с. — ISBN 1882194160.

«1945»

Написанный в 1995 году роман бывшего спикера Палаты представителей Конгресса США Ньюта Гингрича («человек года» 1995 года по версии журнала «Тайм») и Уильяма Форсчена (William R. Forstchen). США побеждают Японию, Третий рейх параллельно побеждает СССР, британцы мирятся с нацистской Европой и воюют за прежде французский Индокитай. Супердержавы (Германия и США) находятся в состоянии ядерной гонки и холодной войны, которая стремительно переходит в горячую фазу. С помощью налётов своих межконтинентальных реактивных самолётов рейх останавливает американскую ядерную программу.

• Gingrich, N.; Forstchen, W. 1945. — Riverdale, NY: Baen Books, 1996. — 400 с. — ISBN 9780671877392.

«После Дахау»

Роман Дэниэла Куинна (англ. Daniel Quinn) 2001 года. Благодаря организации «Живём снова» души людей вместе с воспоминаниями о прежней жизни переходят новым людям, дополняя их личности. Негритянка Мэлори Гастингс таким образом получает воспоминания о параллельном мире, где она родилась в 1922 году, — и понимает, что всё вокруг неё «пошло не так». Гитлер победил, Вторая мировая война выиграна, весь мир стал арийским, то есть был очищен от евреев и цветных. История переписана, концлагерь Дахау представлен как сражение во главе с Гитлером против нечисти.

Нацистская расовая политика оказала огромное влияние на Америку, евреи умерщвлены, негры в концлагерях, Мэлори вынуждена скрываться в подполье. Необходимо рассказать этому миру, что он потерял, и исправить его. Это достигается показом артефактов, созданных евреями и неграми из параллельного (то есть нашего) мира, — в частности, работ Альберта Эйнштейна, Зигмунда Фрейда и картин художников-афроамериканцев. Последним таким артефактом, заброшенным в окно с помощью кирпича, становится дневник Анны Франк.

• Quinn, D. After Dachau. — New York: Context Books, 2001. — 230 с. — ISBN 189395613X.

«В виду врагов моих»

Книга Гарри Тертлдава 2003 года. США не принимают участия во Второй мировой войне, из-за чего в остальном мире воцаряются нацисты. Происходит Третья мировая война, по Америке применено ядерное оружие. В 2010 году небольшая группа чудом выживших в холокосте скрытых евреев взламывает компьютерную сеть рейха и разваливает его изнутри. Новым фюрером взамен умершего негодяя Курта Вальдхайма становится тайный еврей и пытается демократизировать общество — но в решающий момент рассекречивается его этническая принадлежность.

• Turtledove, H. In the Presence of Mine Enemies. — New York: New American Library, 2003. — 464 с. — ISBN 0451529022.

«Заговор против Америки»

Изданный в 2004 году роман лауреата Пулитцеровской премии Филипа Рота. Франклин Рузвельт проигрывает президентские выборы 1940 года и президентом США оказывается германофил Чарльз Линдберг. В результате Америка становится изоляционистской и ещё более консервативной. В обществе процветает юдофобия. Еврейская семья ощущает постоянные преследования и дискриминацию на национальной почве.

• Roth, P. The Plot Against America. — Boston, MA: Houghton Mifflin, 2004. — 400 с. — ISBN 0224074539.

«Большой»

Роман военного эксперта Стюарда Слэйда (англ. Stuart Slade) 2007 года. После захвата Франции Третий рейх вторгается в Великобританию, побеждает её и устанавливает там пронацистский режим. Британия становится антиамериканской и добавляет свою мощь к германской. Действие происходит в 1947 году, когда Советский Союз и США всё ещё безуспешно воюют с рейхом — и конца этой войне не видно. Однако США вот-вот получат атомную бомбу, которую не замедлят применить против Германии.

• Slade, S. The Big One. — LULU, 2007. — 260 с. — ISBN 1430304952.

«Звёздный путь»

В трёх сериях сериала Звездный путь:Энтерпрайз (последняя часть третьего сезона «Час Ноль», 2004, первая и вторая — четвёртого «Грозовой фронт», 2005) рейх в 1944 году оккупировал Соединённые Штаты от Атлантического океана до Скалистых гор, захватив Нью-Йорк и Вашингтон. Штаб нацистских оккупантов разместился в Белом доме. Гитлер посетил Нью-Йорк, был восторженно встречен специально отобранной толпой и фотографировался у статуи Свободы. В оккупированной части США имеется некое слабое движение сопротивления. Истребители «Мессершмитт-109» обстреляли космический челнок корабля «Энтерпрайз» из будущего, в результате несколько человек из его экипажа приземляются в Штатах и пытаются вернуть историю на «правильный» путь.

Подобное развитие событий произошло потому, что в альтернативной истории инопланетяне устранили Ленина, не было Октябрьской революции, Российская республика с Временным правительством оказались недееспособны, не образовался СССР, без которого Великобритания терпит поражение в войне.

В эпизоде оригинального сериала под названием «Город на краю вечности», доктор МакКой, под воздействием сильного препарата, прыгает в пространственно-временной портал и оказывается в XX веке, с США времён Великой депрессии. Кирк и Спок следуют за ним. Позже, они узнают, что МакКой спасёт женщину по-имени Эдит Килер от ДТП, после чего она станет лидером движения пацифизма, чем убедит президента США не вступать в войну против нацистской Германии. В результате, Германия захватывает Европу и создаёт ядерную бомбу, используя её чтобы оккупировать США. В результате, «Энтерпрайза» больше не существует, так как он не был построен в новой реальности. Кирк восстанавливает историю, позволив Эдит Килер погибнуть, несмотря на то, что он успел влюбиться в неё.

Канада

«Марш через Грузию»

Первый роман из серии «Доминирование» франкоканадца Стефана Штирлинга (Stephen M. Stirling), вышедший в свет в 1991 году. Из-за нехватки ресурсов СССР не смог удержать юг и восток Европы и вынужден был уступить их Германии, откатившись за Урал. В частности, был уступлен и Кавказ. Новые земли заселяются оккупантами, однако из-за протяжённости территории они уязвимы для масштабного вторжения. События книги разворачиваются в нацистской Грузии и Осетии. Задачей главного героя является спасение населения, война с нацистами на Кавказе, в южной России и далее в аннексированной Европе, где в дальнейшем будет сформирован «Альянс за Демократию».

• Stirling, S. Marching Through Georgia. — Riverdale, NY: Baen Books, 1988. — 205 с. — ISBN 0671720694.

«Фартинг»

«Фартинг», «Полпенни» и «Полкроны» — детективная трилогия канадца Йо Уолтона (Jo Walton) 2006—2008 годов. Перелёт Рудольфа Гесса 10 мая 1941 года в Шотландию с целью предложить британскому правительству мир и совместно участвовать в войне против СССР завершается успешно. Несмотря на яростное сопротивление Черчилля, Британия и Германия мирятся, власть в стране получают аристократы-германофилы (Cliveden set).

• Walton, J. Farthing. — New York: Tor Books, 2006. — 320 с. — ISBN 0765314215.
• Walton, J. Ha’penny. — New York: Tor Books, 2008. — 336 с. — ISBN 0765358085.
• Walton, J. Half a Crown. — New York: Tor Books, 2008. — 320 с. — ISBN 0765316218.

Европа

Австрия

«Если бы фюрер это знал»

Сатирический роман венского публициста Отто Бэзила (нем. Otto Basil) 1966 года. Исходным материалом для автора послужил нацистский иррационализм. Он попытался подробно описать мечту наци о том, как должен был бы выглядеть покорённый мир — с геноцидом неполноценных народов, цензурой интеллигенции, расовым подходом к науке, преследованиями людей, подпольем.

Действие происходит в 1960-х годах, рейх сбрасывает атомные бомбы на Японию и завершает мировую войну. Поездка назначенного «консультантом по северным областям» главного героя через страну становится путешествием по постапокалиптическому мрачному жестокому миру, население которого пытается забыться в наркотиках, психоаналитиках и сексуальном разврате.

• Basil, O. Wenn das der Führer wüsste. — Wien: Molden, 1966. — 418 с. — ISBN 3811835343 (1986 edition).

Великобритания

«Мир на наши времена»

Двухактная пьеса сэра Ноэла Кауарда 1946 года. Германия выиграла битву за Британию и оккупировала последнюю. Идея пьесы родилась у автора в только что освобождённом Париже. Он писал о ней: «Я начал подозревать, что физический эффект четырёх лет периодических бомбёжек намного менее разрушителен для самочувствия нации, чем моральная тяжесть четырёх лет оккупации врагом». Название произведения происходит от известной фразы премьер-министра Великобритании Невилла Чемберлена, вернувшегося в Лондон после Мюнхенского сговора с Гитлером и Муссолини в 1938 году и сообщившему публике о результате: «Мир нашему времени!»

«Звук его рожка»

Другие названия — «Звук его рога», «Звук охотничьего рога», «Звуки его рога». Роман 1952 года, написанный отставным британским дипломатом Джоном Уильямом Уоллом (англ. John William Wall) под псевдонимом Сарбан. Лейтенант королевского военно-морского флота Алан Кверильон, попавший в плен в битве за Крит, внезапно оказывается в нацистском мире через 102 года после Второй мировой войны. Британия превращена в огромный охотничий заказник. Там он становится одной из жертв охоты на людей — элитного спортивного развлечения господ с континента. Алан находит убежище среди скрывающейся группы генетически искалеченных унтерменшей.

• Sarban. The Sarban Omnibus: Ringstones, The Sound Of His Horn, The Doll Maker. — Black Mask, 2008. — 350 с. — ISBN 1596545526.

«Другой человек»

Телевизионный фильм Гордона Флеминга (Gordon Flemyng) 1964 года по сценарию Джильса Купера (англ. Giles Cooper). Не выдержав масштабных бомбардировок, Британия сдаётся Третьему рейху. Нацисты устанавливают марионеточный режим, реорганизуют британскую внутреннюю и внешнюю политику. Вновь зверски завоёвана Индия, производятся массовые этнические чистки, туннель под Ла-Маншем строится с использованием рабского труда заключённых.

Главный герой, офицер Джордж Грант, участвует в строительстве дороги из Индии на север, до границ России, его постепенно втягивает машина злодеяний — он вынужден убивать евреев и коммунистов. В конце концов он кончает жизнь самоубийством, однако через год обнаруживает себя вновь в сознании: ему пересажены ткани и органы, заживо вырезанные у умерщвлённых людей, новая нога, новая рука, внутренние органы, глаз. Этот ужас не имеет конца.

«Гитлер победил»

Роман 1975 года, написанный британским журналистом и пиар-агентом Одри Хепбёрн и Фрэнка Синатры Фредериком Маллэлли (Frederic Mullally). В нём Гитлер-завоеватель принуждает к покорности Ватикан и венчает себя папской тиарой, становясь новым римским папой.

• Mullally, F. Hitler Has Won. — New York: Simon & Schuster, 1975. — 318 с. — ISBN 0671220748.

«SS-GB»

Другие варианты названия — «СС-Великобритания» и «Британия-СС». Книга военного историка Леонарда Дейгтона (Leonard C. Deighton) 1978 года. Действие происходит в ноябре 1941 года спустя девять месяцев после поражения в войне и оккупации Британии рейхом совместно с союзной Красной Армией. Лондонский детектив по расследованию убийств Дуглас Арчер назначается в Скотланд Ярд. Он разрывается между лояльностью стране и своим профессиональным долгом: распутывая сложное дело, Дуглас выходит на высшие уровни нацистской иерархии.

• Deighton, L. SS-GB. — London: Jonathan Cape, 1978. — 368 с. — ISBN 9780224016063.

«Операция „Протей“»

Книга Джеймса Хогана (James P. Hogan), изданная в 1985 году. Текущая история — результат многократных вмешательств в ход времени. Первоначально Первая мировая война вызвала настолько широкое отвращение к войнам, что это привело к интернационализму и внеблоковой политической структуре мира. К XXI веку вся планета живёт мирной жизнью под эгидой Лиги Наций. Однако нашлись люди, которые ощутили себя проигравшими — это аристократия, корпоративные бизнес-династии и проч. Они спонсируют постройку машины времени, чтобы изменить мир к своей выгоде. Максимум, куда может проложить «временной туннель» машина, — 1920-е. Идея состоит в наставлении неоперившихся нацистов (в «нашей» реальности те благополучно исчезают после «Пивного путча») и основания тирании, в которой элита могла бы жить в роскоши. Но у Адольфа Гитлера другие планы: он использует полученные уроки для получения ядерного оружия и уничтожения с карты мира Советского Союза — после чего разрушает свой конец «временного туннеля». К 1970-м годам Третий рейх и Японская империя завоёвывают мир — и готовят «последний бой» США.

Но секрет успехов нацистов разгадан подпольной организацией патриотов Америки. Они строят свою, правда менее мощную, машину времени, с помощью которой устанавливают коридор между Кеннеди и Рузвельтом, пытаются закрыть Гитлеру «ворота» в 2020 год и предотвратить получение им ядерных секретов. В результате всё становится на свои места — и это и оказывается наш мир.

• Hogan, J. The Proteus Operation. — Toronto: Bantam Books, 1985. — ISBN 0553050958.

«Позапрошлый год»

Роман Брайана Олдиса 1987 года, в котором он скомпилировал свои более ранние произведения — «Экватор» (Equator), 1958, и «Невозможная улыбка» (The Impossible Smile), 1965. Весь мир находится во власти коррумпированных фашистских диктатур потомков Третьего рейха, насильственным путём захвативших власть. Скандинавия пока остаётся единственным «островком свободы». Кризис мира накладывается на кризис главного героя. Он находит труп возле своего дома и понимает, что может быть арестован. Однако неясно, в какой именно реальности всё это происходит — нашей или параллельной.

• Aldiss, B. The Year before Yesterday. — New York: Franklin Watts, 1987. — ISBN 0312911122.

«Фатерланд»

Триллер Роберта Харриса 1992 года, экранизированный в 1994 году. Действие происходит в Берлине в 1964 году. Победивший СССР и Британию рейх готовится к празднованию 75-летия Адольфа Гитлера и подписанию союзного соглашения с США, которые победили Японию. Но таинственным образом одно за другим происходят убийства престарелых нацистских бонз-участников Ванзейской конференции. Так режим пытается замести следы холокоста. Президент США, волею случая внезапно узнавший о засекреченном массовом убийстве 13 млн евреев, потрясён зверствами нацистов и резко отказывается от союзничества. Без поддержки США нацистский режим терпит крах.

• Harris, R. Fatherland. — London: Hutchinson, 1992. — 372 с. — ISBN 0091748275.
• Харрис, Р. [www.fictionbook.ru/author/harris_robert/faterland/ Фатерланд. // пер. с англ. В. Михайлова]. — М.: Новости, 1994. — 384 с. — ISBN 5702008286.

«'48»

Роман ужасов Джеймса Герберта (James Herbert), изданный в 1996 году. Гитлер с помощью своих ракет Фау-2 обстреливает Британию биологическим оружием, несущим страшные болезни — «быструю смерть» и «медленную». Первая блокирует артерии человека, что убивает организм ужасным способом: сосуды взрываются под кожей и из волдырей прорывается кровь. У второй тот же финал, но процесс растянут на годы: пальцы чернеют, организм слабнет и кровь изливается внутрь…

Сбитый над Лондоном американский пилот вынужден скрываться: его преследует бригада неизлечимо больных «чернорубашечников», чтобы захватить и выкачать его кровь. Пилот избегает смерти благодаря помощи трёх оставшихся в живых товарищей поневоле — двух женщин и подстреленного над Великобританией немецкого лётчика. Война давно закончилась, однако американец едва может сдерживать свою ненависть к немцу.

• Herbert, J. '48. — London: New English Library, 1996. — 330 с. — ISBN 0006476007.

«„У“ — это убийство»

Книга 1997 года Даниэля Истермана (Daniel Easterman). В альтернативных 1940-х годах президентом США становится Чарльз Линдберг. Он учреждает фактическую диктатуру под эгидой своей партии Американо-Арийский Альянс (ААА), созданной на базе Ку-клукс-клана, переименовывает США в Ново-Американскую Республику, но пока не вмешивается в войну между завоевавшим континентальную Европу Третьим рейхом и Британией. Тысячи евреев, негров, католиков, коммунистов, диссидентов и гомосексуалистов брошены в концлагеря, враги государства разыскиваются всемогущим федеральным Бюро внутренней безопасности (FBIS).

Экстремистское крыло ААА во главе с вице-президентом стремится к союзу Америки с рейхом. Уинстон Черчилль, стремясь рассорить НАР и рейх, забрасывает в Америку агента-убийцу: тот должен ликвидировать вице-президента, свалив вину на германцев. По мере внедрения в высшие круги государства и партии, агент обнаруживает следы секретного немецко-американского проекта создания атомной бомбы, вербует жену вице-президента, а также узнаёт, что сам вице — педофил. Гитлер на ядерных испытаниях в Нью-Мексико, однако, просвещает вице относительно его жены-предательницы, в результате чего диктатура терпит крах, а преемник, Джо Кеннеди, разрывает союз Америки с Германией, что спасает Британию.

• Easterman, D. K is for Killing. — London, Glasgow: HarperCollins, 1997. — 368 с. — ISBN 0002256037.

«Как творить историю»

Книга британского актёра и писателя Стивена Фрая 1997 года. Главный герой, студент Кембриджского университета и скрытый гомосексуалист Майкл Янг знакомится с ученым Лео Цукерманом, создателем машины времени. Они предотвращают рождение Адольфа Гитлера, отравив колодец в Браунау-ам-Инн противозачаточным средством и тем самым сделав Алоиса Гитлера неспособным иметь детей.

После успешного изменения истории герои оказываются в новом мире, где место Гитлера занял другой лидер по имени Рудольф Глодер, более тонкий и хитрый. Нацисты развили электронику, аннексировали страны Европы и Турцию, подвергли ядерной бомбардировке Москву и Ленинград, тем самым обезглавив СССР. Рейх находится в ядерной гонке с США, на которые никогда не нападала Япония, и борется с сибирскими партизанами. Кроме того, оказывается, что из воды колодца в Браунау-ам-Инне нацисты синтезировали средство для стерилизации евреев, использовав его для «окончательного решения еврейского вопроса». Майклу и его друзьям удается снова воспользоваться машиной времени, отправив в тот же колодец дохлую крысу и сделав воду непригодной для питья, благодаря чему Гитлер все-таки появляется на свет, и история возвращается в прежнее русло.

• Fry, S. Making History. — New York: Random House, 1998. — 380 с. — ISBN 0679459553.
• Фрай, С. [lib.aldebaran.ru/author/frai_stiven/frai_stiven_kak_tvorit_istoriyu Как творить историю]. — М.: Фантом Пресс, 2008. — 640 с. — ISBN 9785864714492.

«Коллаборатор»

Роман Мюррея Дэйвиса (Murray Davies) 2003 года. Действие происходит в оккупированной Третьим рейхом Британии в 1940—1941 годах. Сержант Ник Пенни, боровшийся с нацистским вторжением, стал военнопленным. Хорошее знание немецкого языка позволяет ему выйти из концлагеря, вернуться домой и обнаружить, что случилось с его семьёй. Ник впутывается в нарастающее движение Сопротивления, сотрудничает с террористами ИРА и т. д.

• Davies, M. Collaborator. — London: McMillian, 2003. — 432 с. — ISBN 0333908449.

«Ткач»

Роман Стефена Бакстера (Stephen Baxter) 2008 года. Гитлер решил приступить к операции «Морской лев» в 1940 году, сразу после ликвидации значимой части британской армии в Дюнкерке, что привело к нехватке солдат при обороне Британии и её захвату рейхом. Как и в случае с Францией, нацисты оккупировали лишь часть страны, юго-восточную, и учредили там Протекторат Альбион со столицей в Кентербери, аналогичный режиму Виши нашей реальности. Лондон остаётся некоторое время незанятым, что позволяет эвакуироваться королю Георгу VI, двору и правительству на север Англии. Гитлер отвлекается от Британии, начав вторжение в СССР, Япония занимает Австралию.

Главный герой — еврей-гомосексуалист Бен Кэмен. Он обладает телепатическими способностями, что позволяет ему избегать многих опасностей и заодно спасать окружающих от холокоста. В результате поиска способов освобождения своей страны от захватчиков герои интегрируются в «Аненербе», где обнаруживают способ проникновения в далёкое прошлое. Обретя такую возможность, они выбирают между несколькими вариантами — то ли с помощью телепатии Бена заставить Вильгельма Завоевателя проиграть битву при Гастингсе в 1066 году, то ли сориентировать Колумба на восток, возобновив европейские крестовые походы против ислама вместо открытия Америки.

• Baxter, S. Weaver. — London: Gollancz, 2008. — 336 с. — ISBN 0575078642.

«Плохие»

Молодёжный телесериал 2009—2011 годов о группе трудных подростков со сверхспособностями. В четвёртой серии 3-го сезона этого сериала пожилой еврей возвращается в прошлое и пытается убить Гитлера, чтобы предотвратить холокост, но терпит неудачу, и к фюреру попадает современный мобильный телефон, изучение которого позволяет Третьему рейху получить технологическое преимущество перед союзниками и выиграть войну. Но главным героям удаётся всё исправить.

Германия

«21 июля»

Роман историка Кристиана фон Диртфурта (Christian von Ditfurth) 2001 года. «Заговор 20 июля» удался, Гитлер убит. Но выясняется, что за спинами заговорщиков стоит СС и Генрих Гиммлер — он и становится фюрером. Холокост прекращается в 1944 году, однако, несмотря на смерть Гитлера, война продолжается вплоть до советских войск в Берлине. Но происходит невозможное: рейху удаётся завершить атомный проект, сбросить бомбу на Минск и стереть его с лица земли. 6 мая 1945 года германское радио объявляет: «Борьба была не напрасной».

Германия угрожает применением аналогичных бомб по западным союзникам и вынуждает их свернуть войну, рейх оказывается в границах 1940 года (то есть с Польшей, Чехословакией, Австрией, Люксембургом и др.), во Франции, Бельгии и Голландии немецкие военные базы, Балканы беспрекословно дают сырьё, истощённая Великобритания нейтральна и перестаёт быть значимым фактором, Китай и Югославия в гражданских войнах, Япония по-прежнему милитаризована и относительно сильна, но её интересы не соприкасаются с германскими.

К 1953 году, когда происходит действие романа, рейх — вновь одна из трёх (кроме СССР и США) сверхдержав, а СС пользуется в стране безусловным уважением как её спаситель. Министр экономики Людвиг Эрхард творит экономическое чудо, Германия становится ведущей страной с развитой ракетной авиацией и стоит на пороге создания водородной бомбы. Мир находится в неустойчивом равновесии и многое зависит от того, кто с кем вступит в военный блок. В США приходят к власти радикалы-антикоммунисты во главе с Джозефом Маккарти. Испугавшись угрозы германо-советского союза против Соединенных Штатов, последние засылают тайного убийцу с заданием ликвидировать Гиммлера.

В своей рецензии на книгу еврейская газета Allgemeine Jüdische Wochenzeitung отметила, что «этот роман ближе к исторической правде, чем некоторые официальные восхищённые речи по поводу 20 июля».

• Ditfurth, C. Der 21. Juli. — München: Droemersche Verlagsanstalt Th. Knaur Nachf., GmbH & Co, 2001. — 563 с. — ISBN 3426271990.

«Детская война»

Роман немецко-американского ядерного физика J.N. Stroyar`а, опубликованный в 2001 году и в тот же год отмеченный литературной премией Sidewise Award for Alternate History. Личный астролог убеждает Гитлера в 1941 году, что нападение на СССР — плохая идея, а развитие атомного проекта — напротив, очень хорошая. В результате заключённый между победившим Европу Третьим рейхом, Советским Союзом и Северо-Американским Союзом военный блок в 1991 году по-прежнему существует. Главный герой Питер Галифакс, будучи преданным британским подпольем, оказывается в роли нацистской прислуги. Но его спасает германский чиновник Ричард Траугут, оказавшийся главой мужественного польского сопротивления. Их целью становится поиск помощи в Америке, единственной оставшейся в мире свободной от тоталитаризма стране. Но для этого им нужно убедить её: рейх — неподходящий партнёр. Что поначалу не встречает понимания в САС.

• Stroyar, J. The Children’s War. — New York: Pocket Books, 2001. — 1168 с. — ISBN 0743407393.

Италия

«Запад», «Атака против Запада» и «Новая империя Запада»

Трилогия Марио Фарнети (итал. Mario Farneti) 2001, 2002 и 2006 годов. В 2005 году второй том серии получил Национальную премию фантастики «Le Ali della Fantasia», хотя вызвал неоднозначную критику из-за прославления фашизма.

По сюжету, Италия остаётся фашистской и монархической и после Бенито Муссолини. Она удерживается от альянса с Третьим рейхом, оставаясь нейтральной. А затем, по окончании Второй мировой войны после удачного покушения на Гитлера в 1944 году, она в содружестве с британцами и американцами побеждает агрессивный Советский Союз, развязавший Третью мировую войну. Итальянцы уничтожают советские войска, маршируют по Москве и захватывают пытающегося скрыться российского диктатора (аналогия с концом Муссолини в нашей реальности). Фашистская Италия становится мировой сверхдержавой, простирающейся от Эфиопии до Урала.

В 1972 году она вместе с США вторгается во Вьетнам. В самой Италии, однако, зреет оккультный заговор, происходит государственный переворот, король свергается и страна становится республикой. Но миру угрожает объединённая исламская держава, которая с помощью супер-оружия нейтрализует все компьютерные сети стран Запада. Свободный мир побеждает врага, однако становится жертвой массовых эпидемий, миллионных орд беженцев и общемирового экономического кризиса.

• Farneti, M. Occidente. // Edizione Due. — Milano: Nord, 2003. — 299 с. — ISBN 8842911720.
• Farneti, M. Attacco all’occidente. // Edizione 2. — Milano: Tascabili degli Editori Associati S.p.A, 2007. — 335 с. — ISBN 8850211171.
• Farneti, M. Nuovo Impero d’Occidente. // Edizione 2. — Milano: Tascabili degli Editori Associati S.p.A, 2008. — 566 с. — ISBN 8850215665.

Россия

«Иное небо» и «Все, способные держать оружие…»

Повесть и роман Андрея Лазарчука 1993 (премия «Странник» за 1994 год) и 1997 годов. В 1942 году при странных обстоятельствах в авиакатастрофе погибает Гитлер. Германскому руководству удаётся избавиться от идеологии нацизма, переломить ход войны и выиграть её. Россия поделена между Германией и Японией, на Кавказе марионеточные государства, Сибирь является одной из четырёх великих держав. Рейх благополучно доживает до 1990-х годов, но, как и Советский Союз в нашем мире, стоит на пороге развала.

В ход событий вмешивается третья сила. Спецслужбы Сибири постепенно обнаруживают, что за политическими событиями ощущается чья-то направляющая рука и воля. На случайных фотографиях из десятилетия в десятилетие мелькают одни и те же ничуть не постаревшие лица. Это десант из параллельного будущего — мира, подвергшегося нашествию индейцев майя и погибшего из-за чрезмерного столетнего пацифизма человечества. Эти люди пытаются изменить ход истории так, чтобы вторжение встретила достаточно агрессивная цивилизация.

• Лазарчук, А. Иное небо. // Сборник Священный месяц Ринь. — СПб.: Корвус, 1993. — 384 с. — ISBN 5792100209.
• Лазарчук, А. Все, способные держать оружие… — М.: Вагриус, 1997. — 464 с. — ISBN 5264001332.

«Тихий ангел пролетел»

Повесть Сергея Абрамова 1994 года. В параллельном мире, куда в 1990-х годах проваливается русский лётчик-испытатель вместе со своим МиГом, Третий рейх захватывает Россию в декабре 1941 года и превращает её в процветающую диктатуру русских ультранационалистов. Сталин исчезает, красноэмигранты в Южной Африке устраивают социалистическую республику.

Однако нефть в Сибири так и не обнаружена — и рейху и подчинённой ему России приходится торговать с западными демократиями. После смерти Гитлера в 1952 году к власти приходит Конрад Аденауэр и демократизирует и рейх, и все его завоевания, включая Россию, по американскому образцу.

• Абрамов, С. [books.rusf.ru/unzip/add-on/xussr_av/abrams02.htm?1/21 Тихий ангел пролетел]. — М.: Книжная лавка — Терра, 1994. — 528 с. — ISBN 5852553700.

«Полукровка»

Повесть Сергея Синякина «Полукровка (Der Halbblutling)» 2005 года. СССР побеждён доблестным вермахтом, фельдмаршал Паулюс вспоминает выигранную решающую битву под Сталинградом, стоя у вечного огня. На обретённых территориях нацисты реализуют все положения своей расовой теории. К 1957 году, когда происходит действие повести, там, в числе прочего, сформирована сеть школ для обучения детей, рождённых в результате связей немцев с этнически неполноценными недочеловеками.

Они могут занять своё место в германском обществе только за очень большие личные заслуги перед рейхом, — а потому полны решимости драться за своё счастье с максимальным остервенением. Среди этих будущих «янычар» находится главный герой. Ему, полуарийцу-полуславянину, предстоит первым в мире полететь в космос — во имя рейха.

• Синякин, С. [esli.ru/rubrics/proza/20050228085153proza.html Полукровка (Der Halbblutling)]. // Если. — 2005, № 3. — С. 81—162. — ISSN 01360140

«Смело мы в бой пойдём…»

Роман трёх российских авторов 2006 года. Ленин был убит в шалаше в Разливе, Октябрьской революции не случилось — однако бездарное правительство Александра Керенского позже было свергнуто националистами-черносотенцами. Не было, однако, и Брестского мира: Германию разгромили в Первую мировую войну и в ней произошли сходные с российскими события. Россия к 1940-м годам по-прежнему находится на распутье между красными и белыми. Но тем и другим приходится договариваться как между собой, так и с нацистским рейхом. Формируется ось Россия-Германия-Италия. Японская империя примыкает к Антанте. Белогвардейско-фашистская Россия объединяется с Третьим рейхом в победоносный союз, чтобы покорить мир.

• Авраменко, А.; Орлов, Б.; Кошелев, А. [lib.aldebaran.ru/author/avramenko_aleksandr/avramenko_aleksandr_smelo_my_v_boi_poidem/ Смело мы в бой пойдем…] — М.: Издатель Быстров, 2006. — 416 с. — ISBN 5976400256.

«Слишком человеческое»

Рассказ лауреата премии «Странник» и др. Дмитрия Володихина, опубликованный в 2007 году. Семьдесят лет назад рейх захватил СССР и теперь ведёт бесконечную войну с Китаем. Оставшиеся русские — варварский народ 4-го класса. Перевоспитанный в духе нацистской расовой теории фельдфебель Вильгельм (бывший Иван) заезжает в родное село к презираемым им родителям с целью выкрасть из тайника времён своего детства четыре чудом сохранившиеся книги на некогда понятном ему русском языке — чтобы сдать их для уничтожения и продвинуться по службе. Если ему это удастся, его детям позволят совокупляться с представителями некоторых более полноценных народов.

• Володихин, Д. [bookz.ru/authors/dmitrii-volodihin/sli6kom-_253.html Слишком человеческое] // Если. — 2007, № 06 (172). — C. 261.

«Юбер аллес»

Роман Юрия Нестеренко и Михаила Харитонова, написанный в период с 2002 по 2010 г. В 1941 в результате заговора германских генералов Гитлер и его ближайшие сподвижники были убиты, а национал-социализм - реформирован. Опора на русские антибольшевистские силы во главе с генералом Власовым позволила Германии выиграть войну на востоке и удержать большинство завоеваний на западе. В 1991 году мир по-прежнему расколот между двумя сверхдержавами - Третьим Рейхом и США. Но это уже не те страны, что во время войны. В Америке разгул политкорректности, в Рейхе назначен референдум о сохранении национал-социалистической системы - который, как считается, должен окончиться убедительной победой сторонников существующего строя. Россия - формально союзница Германии, но на практике отношения двух стран далеки от преподносимого пропагандой идеала. В это время сын генерала Власова от его германской жены, в прошлом - пилот Люфтваффе, а ныне - офицер РСХА, прибывает в Москву расследовать странную смерть германского резидента.

Словения

«[web.archive.org/web/20010714214333/www.fortunecity.com/business/lauder/1644/ww2/moscow1941.html Москва 1941]»

Сценарий-хронология экс-колумниста Deutsche Welle, издателя Луки Новака (словен. Luka Novak). Германия нападает на СССР более чем на полтора месяца раньше, 1 мая 1941 года. Через два года оказывается на Урале, после чего подписывает с остатком Советского Союза мир. Новым фюрером после умершего в 1973 году Гитлера становится Мартин Борман, исповедующий концепцию мирного сосуществования с США и инициирующий процесс разрядки мировой напряжённости.

Украина

«Парад в Москве»

Юмористический роман-памфлет Василия Кожелянко (укр. Василь Кожелянко) 1997 года, ставший лауреатом литературных премий «Гранослов» и журнала «Сучасність», победитель акции «Книга года 2000». Страны Оси проводят более осторожную войну против СССР, однако появляется новая могучая сила — независимая Украина, которая, едва обретя с помощью союзных германо-румыно-венгерских войск часть территории, объявляет войну Советскому Союзу 3 июля 1941 года. Под руководством Провода УПА Украина за три месяца обретает многомиллионную освободительную армию, сформированную по новому принципу, который и обеспечивает её непобедимость: бригада — курень — чота — рой. Гитлер поначалу не верит в могущество нового союзника, однако его убеждают начальник абвера адмирал Вильгельм Канарис и начальник управления НСДАП по внешней политике Альфред Розенберг. К большому сожалению, промышленность порабощённой русскими довоенной Украины была сугубо мирной. Но в короткий срок заводы перестраиваются на военный лад. Первые десять дивизий Украины комплектуются за счёт трофейного русского оружия, полученного от панически бегущей Красной Армии. Но уже в сентябре с конвейера Харьковского танкового завода сходят первые украинские танки, на Луганском заводе конструируют украинские самострелы по финской технологии, а авиазавод КБ Антоненко штампует тысячи бомбардировщиков «Ант», истребителей «Гонта» и штурмовиков «Перун». Начальником генерального штаба президент Украины Степан Бандера назначает Романа Шухевича.

Вместе с союзными по Антикоминтерновскому пакту народами на войну с русским имперским коммунизмом поднимается весь украинский народ и пленные украинцы Красной Армии, из которых расстреливают только политруков и работников НКВД. Вестник Егоренко и шеренговый Кантарчук 9 октября 1941 года устанавливают сине-жёлтый Флаг Победы на Спасской башне Московского Кремля. 7 ноября 1941 года на Красной площади — парад войск стран гитлеровской коалиции. Гитлер въезжает на площадь на золотой колеснице, запряжённой четвёркой белых лошадей, раб из Бердичева держит над его головой венок. Среди стран Оси до парада был горячий спор о том, кто должен идти следом за германскими войсками, — но Гитлер постановил, что это могут быть только украинцы, потому что именно они первыми вошли в Москву, взяли в плен Сталина и больше всего претерпели от московского большевизма.

• Кожелянко, В. [exlibris.org.ua/defilada/index.html Дефіляда у Москвi]. — Львів: Кальварія, 2000. — ISBN 9667092992.

Франция

«Искривлённая история»

Роман Жана Мазарина (фр. Jean Mazarin) 1984 года. Десять дней после самоубийства Гитлера в бункере. Однако нацистам удалось получить в свои руки Фау-6, атомное оружие возмездия. Лондон, Вашингтон и Москва уничтожены. В результате дальнейшего развития событий в далёком 1989 году восставшие фанатики-эсэсовцы Бургундии угрожают мирному сосуществованию Большого рейха и Японии.

• Mazarin, J. L’histoire detournée. — Paris: Fleuve Noir, 1984. — 184 с. — ISBN 2265024740.

«Апельсины Ялты»

Роман нормандца Николаса Содрэ (Nicolas Saudray) 1992 года. Вторая мировая война разворачивается в обычном режиме. Однако в 1941 году Японская империя вместо нападения на Соединенные Штаты вторгается в Советский Союз. Красная армия не может воевать на два фронта. Читателю предлагается прогулка через мозг Гитлера, Сталина, Черчилля — их мысли странны и отвратительны. Апельсины Ялты не будут собраны теми, кто думал их есть.

• Saudray, N. Les Oranges de Yalta. — Paris: Balland, 1992. — 550 с. — ISBN 2715809123.

«Луна не для нас»

Роман Йохана Гелиота (Johan Heliot) 2004 года в стиле стимпанк. Произведение в 2005 году было удостоено литературной премии «Боб Моран». Действие разворачивается в 1933 году. Германия выиграла Первую мировую войну, в ходе которой захватила у побеждённых французов внеземную технологию. Все памятники культуры Франции по распоряжению нацистов перевезены в Берлин. К 1930 году Третий рейх под руководством Адольфа Гитлера господствует над большей частью мира. На Луне анархистская колония, тоталитарная Европа готовится её атаковать.

• Heliot, J. La Lune n’est pas pour nous. — Paris: Edition Mnémos, 2004. — 400 с. — ISBN 2915159157.

Остальной мир

Австралия

«Солдаты-диверсанты»

Роман урождённого новозеландца Джона Хукера (John Hooker) 1984 года. Действие разворачивается в Австралии в 1943 году. Союзники проигрывают битву в Коралловом море, в результате чего Японская империя захватывает Порт-Морсби, устраивает десант в Новом Южном Уэльсе, бомбит Сидней и в итоге летом 1942 года оккупирует восточную часть Австралии. Происходит хаотическая эвакуация населения в Новую Зеландию, правительство бежит в Перт. Задачей группы из пятерых солдат является сопротивление оккупантам и недопущение их до основных ресурсов захваченной страны.

• Hooker, J. The Bush Soldiers. — New York: Viking Adult, 1984. — 438 с. — ISBN 0670197513.

Южная Корея

«2009: Утраченные воспоминания»

Фильм, созданный в 2002 году по сценарию Ли Симёна и Ли Санхака, написанному по мотивам изданного в 1987 году романа Пок Коиля «В поисках эпитафии». В 1909 году бывший генерал-резидент Кореи и премьер-министр Японии князь Ито Хиробуми не был убит в Харбине. Что повлекло ещё большее, чем в нашей реальности, возвышение Японской империи как военной и индустриально развитой мировой державы — в дружеском союзе с США против Третьего рейха. Соответственно, по окончании победоносной для Японии Второй мировой войны она сохранила и преумножила все свои завоевания и аннексии мирного времени.

Спустя сто лет, в 2009 году, Корея продолжает оставаться японской колонией. Сакамото, агент по корейскому наследию Японского бюро расследований, и его напарник-японец Сайго ведут дело о странной краже археологического экспоната корейскими террористами-подпольщиками из организации «Фурэйсэндзин» (яп. 不逞鮮人 «непокорные корейцы»). Сакамото узнаёт, что его отец имел какое-то отношение к террористам и стремится докопаться до истины, чем нарушает интересы японского правительства. В конце концов он обнаруживает, что действительность не такова, какова она должна быть: вокруг не тот мир. Его новая миссия — вернуть историю на законный путь.

«[dtormsen.alternatehistory.com/Nazi-Soviet_Axis.htm Ось Берлин-Москва]»

Сценарий-хронология южнокорейца Дэвида Тормсена, продолжающаяся с 1939 по 1943 год. После заключения Договора о ненападении между Германией и СССР в Токио просачиваются сведения, что эти две европейские державы договорились о разделе мира без Японии и Италии. Токио покидает Ось, Британия и Франция объявляют рейху войну из-за раздела Польши. Гитлеру ничего не остаётся, кроме долговременного прочного союза со Сталиным.

Италия обвиняет Гитлера, что он «продался коммунистам», и следует за Японией. Германия помогает СССР в захвате Финляндии и Скандинавии, СССР рейху — в Западной Европе. Великобритания и Балканы разделены между двумя союзницами, позже к ним присоединяется Турция. Рузвельт проигрывает выборы, США не вмешиваются в евроазиатские события, но захватывают бывшие заморские колонии западноевропейских стран. Япония, Италия, Испания, Независимая Индия, Австралия, Новая Зеландия формируют альянс.

Япония

«Лазурный флот»

32+15-серийный аниме-сериал формата OVA, выпущенный студией J.C. Staff в 1990 году. Главнокомандующий императорским флотом адмирал Исороку Ямамото в момент смерти перерождается, оказываясь в своей молодости, сразу после Цусимской битвы, однако сохранив знания о грядущих военных ошибках Японии. Ямамото берёт прежнее имя Исороку Такано и прикладывает все силы, чтобы его страна не допустила их.

Он возглавляет военно-морскую программу перевооружения: у Японии появляются десятки новейших военных кораблей, ядерные субмарины, передовые самолёты-истребители и т. д. После этого адмирал устраивает государственный переворот против премьер-министра Хидэки Тодзио и атакует Пёрл-Харбор «по уму», добиваясь везде успеха. Тем временем экспедиционный корпус Великой Европейской империи Конрада фон Роммеля орудует в Индии, а Леон Трокки правит Народной Республикой Восточной Сибири.

«Королевская битва»

Роман (в дальнейшем — манга и фильм c Такэси Китано) обозревателя информационного агентства «Сикоку Симбун» Косюна Таками 1999 года. Япония — фашистская империя Великая Республика Восточной Азии (大東亜共和国 Дай то:а кё:вакоку). Группа школьников в автобусе усыпляется газом и позже обнаруживает себя на изолированном острове. Они узнают, что отныне являются частью Программы — военной научно-исследовательской разработки, цель которой сделать организованный мятеж невозможным.

Согласно правилам, ежегодно с 1947 года таким образом изолируется пятьдесят школьников 14—15 лет, каждые сутки они обязаны убивать минимум одного человека из своей среды, пока на острове не останется один победитель (см. Остракизм (игра)). Их перемещения и поведение ограничены металлическими ошейниками модели «Гуадалканал № 22» с подслушкой и встроенной бомбой, взрывающейся при непослушании. Если ни один школьник не умрёт в течение 24 часов, все воротники взрываются одновременно. В конце концов остаются два подростка, они бегут в США навстречу своему счастью.

• Таками, К. Королевская битва. // пер. с яп. Кондратьев, М. — М.: Амфора, 2005. — 629 с. — ISBN 5942787794.

«Kerberos saga»

Цикл художественных произведений в жанрах военной фантастики и альтернативной истории, созданных японским писателем и кинематографистом Осии Мамору. В это число входят радиопостановки, манга Kerberos Panzer Cop, полнометражные фильмы «Красные очки» (1987) и «Бродячий пёс: Бронеотряд Керберос» (1991), полнометражный анимационный фильм «Оборотни» (1999).

Действие «Kerberos saga» происходит в альтернативной Японии, потерпевшей поражение во Второй мировой войне не от союзников, а от нацистской Германии, которая выиграла Сталинградскую битву и вышла из войны победительницей. Послевоенная Япония, оставленная немецкими оккупационными войсками, переживает бурный экономический рост одновременно с глубокими социальными проблемами: нарастает недовольство населения, постоянные беспорядки, вдохновляемые левыми экстремистами. Для отпора хаосу власть вынуждена создавать различные спецслужбы, которые начинают соперничать друг с другом на манер СА и СС.

Пограничные случаи

Ниже представлены художественные произведения, в которых страны Оси не добиваются конечной победы в войне, однако серьёзно улучшают свои позиции по сравнению с нашей реальностью либо добиваются нестандартных выходов из ситуации произошедшего в нашем мире их тотального разгрома, приводящих к новому подъёму. Сюда же отнесены случаи, когда финал остаётся открыт.

«Чёрная эмблема сакуры»

Другое название «Мир — Земле». Повесть Сакё Комацу 1961 года (русский перевод издан в 1967 году). Пришелец из будущего открывает способ формирования параллельной реальности и пытается изменить историю родной Японии накануне её краха во Второй мировой войне в 1945-м. В результате атомная бомба не взрывается над Хиросимой и империя не сдаётся.

Однако за этим следует масштабное вторжение СССР, США и Великобритании на Японские острова, что влечёт миллионные жертвы кровавой осенью 1945 года. Кроме того выясняется, что создание параллельных миров может убить человечество как биологический вид — поэтому специальная патрульная служба из будущего аннигилирует их.

• Комацу, С. [www.lib.ru/INOFANT/KOMACU/31-26.txt Чёрная эмблема сакуры]. // Антология мировой фантастики. В 10 томах. Том 9. — М.: Мир энциклопедий, 2006. — С. 78—110. — ISBN 5-98986-028-5

«Это случилось здесь»

Малобюджетный черно-белый фильм 1965 года, снятый кинематографистами-любителями Кевином Браунлоу (Kevin Brownlow) и Эндрю Молло (Andrew Mollo).

Действие фильма разворачивается в Великобритании, оккупированной немцами после успешно осуществленной в 1940 году операции «Морской лев» по вторжению на острова. Великобританией управляют «чернорубашечники» — Британский союз фашистов. За кадром все еще продолжается альтернативная версия Второй мировой войны — Великобритания подвергается бомбардировкам со стороны американской авиации, а большинство немецких солдат отзываются для войны с СССР на «уральском фронте». Главная героиня фильма, медсестра Полин, работает в профашистской организации Immediate Action, но случайно оказывается вовлеченной в помощь партизанам, сражающимся против оккупантов. В конце фильма всеобщее восстание одновременно с вторжением американских войск приводит к свержению оккупационных властей.

«Демон истории»

Повесть лауреата литературной премии «Аэлита» Севера Гансовского 1967 года, которую можно считать ответом на «Эффект бабочки» Рэя Брэдбери: роль личности в истории минимальна. В Европе царит возглавляемая «Отцом» Юргеном Астером супердержава Объединённые земли. Она периодически «усыновляет» одну за другой малые страны — Чехословакию, Болгарию и т. д. Великобритания и Франция безуспешно пытаются противостоять экспансионизму Объединённых земель, начинают против них войну и ценой больших жертв побеждают.

Главный герой, приходящий в ужас от войны и устроенного Астером геноцида узнает, что некто пытался убить будущего диктатора перед его первым митингом и размышляет, почему тот не довел дело до конца. Неожиданно некий "демон истории" переносит сознание героя в прошлое, вселяя его в того самого неудавшегося убийцу. Приехав в Вену, он знакомится с обиженным на весь мир неудачником, который подрабатывает носильщиком. Затем герой встречается с Астером и убивает его, возвращаясь в своё время. Однако разница оказалась лишь в том, что "Объединенные земли" сменил Третий рейх, "растворительные котлы" - газовые камеры. А в неудачнике герой узнает будущего фюрера - Адольфа Гитлера.

• Фантастика-67: Сборник. — М.: Молодая гвардия, 1968.
• Антология мировой фантастики в 10 томах. Том 9. Альтернативная история. // [publ.lib.ru/ARCHIVES/G/GANSOVSKIY_Sever_Feliksovich/_Gansovskiy_S._F..html#05 Север Гансовский, Демон истории]. — М.: Мир энциклопедий, 2006. — С. 332—352. — ISBN 5-98986-028-5

«Голос ночи»

Книга 1983 года Райнера Цубейля, выпущенная под псевдонимом Томас Циглер (нем. Thomas Ziegler). До конца 1944 года история ничем не отличается от нашей реальности. Рейх гибнет, фюрер совершает суицид в бункере. США, однако, готовы применить атомную бомбу по Германии, а по окончании войны союзниками реализуется план Моргентау по расчленению и обескровливанию страны (официально — «Программа по предотвращению развязывания Германией Третьей мировой войны»). Вся промышленность вывозится подчистую, сельское хозяйство в полном упадке, леса вырублены, экономика в изоляции, города в руинах, миллионы немцев голодают, никакого плана Маршалла нет и не предвидится. Однако Мартин Борман и другие нацистские бонзы арестованы лишь частично. Около 20 млн немцев от безысходности принимают решение эмигрировать в Южную Америку — в том числе и квалифицированные инженеры, учёные и промышленники. Среди эмигрантов, например, «Крупп», «Тиссен» и Вернер фон Браун. Страны-победительницы оказывают помощь в «Великом Исходе». К процессу подключаются и нацистские ветеранские организации типа ODESSA. Япония разделена на социалистический север и капиталистический юг, наводняющий мир дешёвыми игрушками.

По прибытии германских эмигрантов в Южной Америке происходит «экономическое чудо». Немцы захватывают контроль над всеми странами континента, образуется «Немецкоамерика». К 1960-м годам она разрабатывает современные системы вооружений, в том числе атомные бомбы, сооружает космодром, а также выстраивает порядки, во многом схожие с нацистской Германией. Борман принимает титул рейхсляйтера, в Андах строится правительственный бункер, столица нового рейха находится в бывшей Бразилии. Страна становится одной из сверхдержав — и проявляет всё большую агрессивность во внешней политике.

• Ziegler, T. Die Stimmen der Nacht. — Frankfurt am Main: Ullstein, 1983. — ISBN 3548310788.

«Тор встречает Капитана Америку»

Рассказ физика Дэвида Брина 1986 года. В тот момент, когда Вторая мировая война готова была обернуться против Третьего рейха, нацисты оказались внезапно защищены скандинавским пантеоном богов. Однако бог-проказник Локи присоединяется к союзникам, и они готовят финальное нападение Локи на Вальгаллу, что может повлечь всеобщую гибель — рагнарёк. Созданный в 2003 году по этому рассказу комикс называется «Пожиратели жизни».

• Hitler Victorious: 11 Stories of the German Victory in World War II // Editors: Gregory Benford, Martin H. Greenberg. — London: Garland Publishing, 1986. — ISBN 0824086589.

«В поисках эпитафии»

Изданный в 1987 году роман Пок Коиля (кор. 복거일). Действие происходит в 1988 году. Из-за своего нейтралитета во Второй мировой войне Японская империя сохранила завоевания и милитаризованность и является третьей после США и СССР сверхдержавой мира. Китай после гражданской войны разделён на четыре части — Маньчжоу-го, КНР (к северу от Янцзы), Китайскую Республику (к югу от Янцзы) и город-государство Шанхай.

Последний является единственным местом на Земле, где сохраняется корейский язык (корейцы почти полностью ассимилированы). В Японии постепенно нарастает демократическое движение, встречающее противодействие правительственной «Истинной партии Японии». Главный герой, столкнувшись с неприятием окружающими его интереса к корейскому прошлому, бросает семью.

• 복거일. 비명을 찾아서. — 1987. — ISBN 8932002991.

«Молния»

Мистический триллер Дина Кунца, изданный в 1988 году. Нацисты получают способ перемещения из 1944 года в наше время в США и пытаются выкрасть атомные секреты. Но среди них находится саботажник: он становится тайным хранителем жизни главной героини-писательницы, преследуемой нацистскими убийцами. Запутанная интрига не сразу обнаруживает причину охоты за девушкой: её будущий сын должен спасти свободный мир от Третьего рейха. Действие осложняется тем, что из-за временно́го парадокса перемещающийся во времени человек не может второй раз оказаться в точке, где уже побывал ранее.

• Koontz, D. Lightning. — New York: Berkley Publishing, 1988. — 384 с. — ISBN 0425192032.
• Кунц, Д. Молния. — М.: Эксмо, 2005. — 480 с. — ISBN 5699134786.

«Нападение в Полшёском лесу»

Книга Ганса Альфредсона (швед. Hans Alfredson) 1996 года. Группа шведских коммунистов в лесу близ Хельсингборга взрывает проходящий через Швецию германский поезд, при этом гибнет любовница Гитлера Ева Браун. Приведённый в бешенство фюрер вторгается в Швецию, она капитулирует 12 мая 1941 года. Части элиты страны удаётся бежать в Лондон и организовать там правительство в изгнании, другая часть сотрудничает с оккупантами. Король Густав V схвачен, но успевает отречься, передав трон принцу Густаву VI Адольфу. Основатель компании IKEA Ингвар Кампрад возглавляет местный СС. Рауль Валленберг вывозит евреев из Швеции, однако в ходе холокоста в Европе всё-таки было убито более четырёх миллионов евреев.

• Alfredson, H. Attentatet i Pålsjö skog. — Stockholm: Gerdins, 1997. — 315 с. — ISBN 9179642292.

«Лис на Рейне»

Книга Майкла Добсона (Michael S. Dobson) и Дугласа Найлза (Douglas Niles) 2002 года. «Заговор 20 июля» 1944 года удался, Гитлер убит. Путём интриг нацистский режим модифицируется, но сохраняется. Новым фюрером становится Генрих Гиммлер и с помощью СС обретает контроль над имперской бюрократией. Понимая, что рейху не выиграть войны на два фронта, Гиммлер заключает сепаратный мир с русскими, перебрасывает все остававшиеся к тому времени дивизии с Восточного фронта, назначает командующим Эрвина Роммеля («лис пустыни») и обрушивается на союзников всей мощью в Арденнах. С помощью развитой реактивной авиации рейх добивается подавляющего преимущества.

• Dobson, M.; Niles, D. Fox on the Rhine. — New York: Tor Books, 2002. — 546 с. — ISBN 0812574664.

«Вариант „Бис“»

В романе Сергея Анисимова 2003 года «Вариант „Бис“» вермахт в 1944 году становится союзным Англии, Франции и США. Несмотря на войну против СССР сразу Германии, Великобритании, Франции и США и их огромный совместный военно-экономический потенциал, автор заканчивает книгу не их победой, а быстрым, через несколько недель после начала наступления, окружением Советской Армией и перемирием, и опять, как и в реальной истории, разделом Европы на две зоны — западную и советскую с линией южнее Амстердама и занятой Советским Союзом Данией. Но до конца романа его концовка остаётся неясной. Изначально автором допускается условие, что в последний момент Советский Союз начал готовиться к агрессии 22 июня 1941 года. В 2006 году автор издал продолжение — «Вариант Бис-2. Год мёртвой змеи», в котором действие происходит во время войны в Корее.

• Анисимов, С. [militera.lib.ru/prose/russian/anisimov_sv/index.html Вариант «Бис»]. — М.: АСТ, Ермак, 2003. — 544 с. — ISBN 5170192150.

«Высшая раса»

Первая часть дилогии удостоенного в 2008 году первого места на фестивале «Звёздный мост» Дмитрия Казакова, изданная в 2005 году. Рейх разгромлен и поделен союзниками на зоны оккупации. Однако в горах Австрии эсэсовцам всё-таки удаётся получить оружие возмездия — и это не ракеты и не броня, а расовое оружие. Вещество, удесятеряющее свойства арийца.

В результате захвачены западные зоны оккупации в Австрии и Баварии, происходит повторная битва эсэсовцев с Красной Армией за Вену. Над Европой встает призрак Четвертого рейха, маршалу Коневу поначалу приходится платить десятерыми за одного. Во второй части — «Охота на сверхчеловека» — действие происходит в 2035 году. Российский историк, разбирающийся в Праге с секретным архивом СС и наткнувшийся на тайну расового оружия, становится объектом охоты нескольких западных спецслужб.

• Казаков, Д. [lib.aldebaran.ru/author/kazakov_dmitrii/kazakov_dmitrii_vysshaya_rasa/ Высшая раса]. — СПб.: Крылов, 2005. — 407 с. — ISBN 5971700383.
• Казаков, Д. [lib.aldebaran.ru/author/kazakov_dmitrii/kazakov_dmitrii_ohota_na_sverhcheloveka/ Охота на сверхчеловека]. — М.: Эксмо, 2008. — 416 с. — ISBN 9785699265473.

«1945»

Роман Роберта Конроя (англ. Robert Conroy) 2007 года. Японская империя не сдаётся в 1945 году, из-за чего президент США Гарри Трумэн организовывает тотальные ядерные бомбардировки и полноценную войну-вторжение на Японские острова (см. Operation Downfall).

• Conroy, R. 1945. — New York: Ballantine Books, 2007. — 432 с. — ISBN 9780345494795.

«Человек с железным сердцем»

Ещё один роман Гарри Тертлдава, изданный в 2008 году. Германия повержена и оккупирована союзными войсками — однако происходит нарастающий по силе мятеж, сопровождающийся серией терактов. Маршал Иван Конев и генерал Джордж Паттон убиты террористами-смертниками, грузовик-бомба взрывает Дворец правосудия в Нюрнберге (что откладывает Нюрнбергский процесс), русскую миссию в Берлине перед Новым годом отравляют алкоголем, американцы пытаются ввести в стране демократические институты, но Конрад Аденауэр гибнет под миномётным обстрелом, как и группа немецких ядерных физиков, уничтожены в терактах Эйфелева башня и Вестминстерское аббатство, во Франкфурте в расположении американских войск взорвана «грязная бомба», а также периодически происходят тараны зданий захваченными авиалайнерами.

Сопротивление возглавляет выживший в 1942 году после пражского покушения Рейнхард Гейдрих: после поражения вермахта под Сталинградом он тайно встретился с Генрихом Гиммлером и убедил того в необходимости загодя подготовиться к масштабной террористической войне на случай вероятности поражения Германии — что и было сделано. Контрразведки СССР и США сбиваются с ног, пытаясь ликвидировать подполье, НКВД проводит масштабные репрессии, раскаляя обстановку. В США нарастают дезертирство из армии и массовые протестные настроения, матери требуют вернуть сыновей домой. Немецкое сопротивление приобретает все черты полномасштабной национально-освободительной войны.

Республиканцы выигрывают выборы в Конгресс США и увеличивают давление на президента Гарри Трумэна с целью отозвать из Европы американские вооружённые силы. Наконец, контрразведчикам СССР и США удаётся скооперироваться, выследить и ликвидировать Гейдриха — однако уже поздно: в то время как русские продолжают яростно сопротивляться террору, Америка и Великобритания под давлением общественного мнения вынуждены вывести свои оккупационные войска. Нацисты вновь захватывают западные оккупационные зоны Германии.

• Turtledove, H. The Man with the Iron Heart. — New York: Ballantine Books, 2008. — 533 с. — ISBN 9780345504300.

«Если бы Гитлер взял Москву»

Роман Вячеслава Шпаковского издан в России в 2009 году.

Вермахт занимает Москву 8 октября 1941 — в результате того, что Гитлер после не бывшей в реальности авиакатастрофы 4 августа в Растенбурге («Волчье логово») лежал в коме и никто не повернул германские армии с московского направления на замыкание киевского «котла».

Далее германские войска до сентября 1942 оккупируют Центральную Россию до Волги, берут Рыбинск, Ярославль, Горький, Пензу, Тамбов, Саратов, весь Кавказ с Баку и Тбилиси и входят в Иран. Роммель, с другой стороны, захватывает Мальту, полностью побеждает в Северной Африке и завоевывает Каир и Александрию летом 1942. Адмирал Ямамото разгромил американский авианосный флот в битве при атолле Мидуэй, потопив 4 авианосца США. Япония и Турция в августе 1942 вступают в войну против СССР на стороне Германии и захватывают соответственно Владивосток и Батуми, уничтожив места базирования Черноморского и Тихоокеанского флота СССР.

Но перелом в войне в пользу союзников всё равно начинается — в Сталинграде и под Вологдой, на каспийском побережье Ирана, в Палестине под Иерусалимом и в зоне Панамского канала — осенью 1942 года.

Война не закончилась в мае 1945 года, и 5 августа 1945 американцы помимо Хиросимы сбрасывают атомную бомбу и на Берлин, окруженный советскими войсками…

• В. О. Шпаковский. Если бы Гитлер взял Москву. — М.: Яуза-Пресс, 2009. — 576 с. — (Вторая мировая война: вырванные страницы). — 5000 экз. — ISBN 978-5-9955-0057-5.

«Сапоги на Уайтхолле»

Сатирический анимационный фильм 2010 года, снятый Эдвардом и Рори Макгенри. В 1940 году немецкие войска прокладывают туннель под Ла-Маншем и выходят на поверхность в центре Лондона, захватывая Великобританию. Главный герой присоединяется к движению Сопротивления, возглавляемому Уинстоном Черчиллем. Решающая битва фильма происходит на валу Адриана, где спасителями страны оказываются шотландские горцы.

«Сопротивление»

Фильм 2011 года режиссёра Амита Гупты, экранизация одноименного романа Оуэна Ширса. Действие фильма происходит в валлийской глубинке во время немецкого вторжения: согласно сюжету фильма, СССР потерпел поражение в войне, а высадка союзных войск в Нормандии окончилась катастрофой. Муж Сары, главной героини фильма, вместе с односельчанами уходит в партизаны, не предупредив жену, а группа немецких солдат, занявших деревню, оказывается неподготовленной к зиме и борется за выживание.

«Железное небо»

Пародийный финско-германский фильм режиссёра Т. Вуоренсола «Железное небо» вышел в прокат в 2012 году. В 1945 году часть нацистов улетела с Земли на немецких космических кораблях на обратную сторону Луны и основала там колонию Третьего рейха под куполом (что явилось огромным сюрпризом для арестованных эсэсовцами американских астронавтов, высадившихся на Луну). Топливом для немцев является добываемый ими лунный гелий-3. На Луне построены здания — заводы, школы, ходит автомобильный транспорт. В наше время лунные немцы отправляют большой военный космический корабль на Землю…

«Хеллсинг»

Манга, созданная Котой Хирано. Рассказывающая о до сих пор существующей организации Миллениум пытающейся возродить Третий рейх, создав батальон вампиров. «Хеллсинг», «Миллениум» и XIII отдел Ватикана «Искариот» разворачивают трёхстороннюю войну на улицах Лондона, а «Миллениум» раскрывает свою главную цель: победить вампира Алукарда в противостоянии, начавшемся ещё во время Второй мировой войны и захватить Англию.

Компьютерные игры

В ряде компьютерных игр финал изначально открыт и победа стран оси может произойти в зависимости от действий игрока — так, в некоторых стратегических играх, симулирующих ход Второй мировой войны, игрок может управлять армиями стран оси в качестве одной из сторон игры и добиться победы вопреки реальной истории.

• Strategic Simulations, Inc., «Panzer General», варгейм, 1994. Единственная кампания в игре — за Германию. Начинается со вторжения в Польшу в 1939-м и может закончиться десантом на восточное побережье США в 1944-м.
• MicroProse, «Civilization II: Conflicts in Civilization Scenarios», глобальная стратегия, 1996. Один из сценариев посвящён Второй мировой войне в Европе. Карта — от Каспия и Урала до части восточного побережья США. Можно выбрать игру за Третий рейх, который в начале сеанса обладает наиболее высоким рейтингом. Цель — завоевание мира за семь лет или менее.
• Strategic Simulations, Inc., «Panzer General II», варгейм, 1996. В кампании за Германию действия начинаются с 1938 года в виде помощи франкистам при штурме Мадрида и могут закончиться десантом на восточное побережье США в 1944-м.
• EA Digital Illusions CE, «Battlefield 1942», шутер, 2002. Из возможных задач — добиться победы в кампании 1942 года Роммеля в Африке и в Тихоокеанской кампании против США.
• Paradox, «Hearts of Iron», глобальная стратегия, 2002., а также её переиздания Hearts of Iron II (2005) и Hearts of Iron III (2009). Игрок, управляя в период 1936—1948 годов любым из существующих на тот период государств, в том числе и странами оси, может добиться победы во Второй мировой войне.
• TimeGate Studios, Axis & Allies, стратегия, 2004, основанная на одноименной настольной игре. Кампания за страны оси является альтернативно-исторической и включает в себя победы Германии в Африке и на восточном фронте, вторжение Германии в Великобританию и Японии в Австралию и заканчивается с падением Москвы и выходом США из войны.
• EA Los Angeles, Command & Conquer: Red Alert 3, стратегия, 2009: одной из сторон в игре, действие которой происходит в 1986 году, является высокотехнологичная Японская империя, избежавшая крушения во Второй мировой войне. Под управлением игрока она может уничтожить остальных противников и добиться мирового господства.
• Eidos Studios Hungary, Battlestations: Pacific, симулятор с элементами стратегии, 2009. Кампания за Японскую империю представляет собой альтернативную версию войны на Тихом океане, начиная с победы японцев в битве за Мидуэй и заканчивая вторжением на Гавайские острова.
• Kremlingames, Империя: Пути истории, текстовый политэкономический симулятор, 2016. Одна из кампаний посвящена Германии после Первой мировой войны, где игрок может по собственному усмотрению распорядиться Германией, выбрав из тройки кандидатов на правление в определённый исторический переломный момент. К примеру, привести к власти правительство Отто Штрассера, и, следуя его курсу, развить иной вариант Второй мировой войны: коалиция Германии, СССР и Японской империи против стран-союзников. Также возможен вариант, к примеру, победы нацистов в войне и разные пути развития Рейха в дальнейшем.

Другие компьютерные игры используют альтернативно-исторические декорации, в которых победа стран оси происходит вне зависимости от действий игрока, или уже имела место до начала игры.

• Capcom, «Bionic Commando», платформер, 1988. Действие игры происходит после Второй мировой войны в альтернативном мире, разделенном между демократической Федерацией и нацистской Империей; главный герой пытается сорвать проект по воскрешению Адольфа Гитлера.
• Cinemaware, «Rocket Ranger», аркада с элементами стратегии, 1988. Третий рейх использует привезенный с Луны минерал «лунарий» для достижения победы в войне и захвата мира; герой пытается переиграть войну, сражаясь с нацистами в разных странах мира.
• Interplay Entertainment, «Mortyr», шутер, 1999. В 2093 году Землёй правит Третий рейх, из-за климатических изменений близка катастрофа. Герой отправляется в 1944 год, чтобы предотвратить беду, вызванную тогда появлением оружия возмездия, и освободить мир от нацизма.
• Irrational Games, «Freedom Force vs. the Third Reich», RPG, 2006. Нацистский суперзлодей меняет прошлое, в результате чего Страны оси получают преимущество и выигрывают войну. Супергерои должны исправить это.
• Spark Unlimited, «Turning Point: Fall of Liberty», шутер, 2008. Старый Свет завоёван Третьим рейхом, Америка расчленена. Задача — выжить и продолжать сопротивляться в условиях тотальной войны.
• MachineGames, «Wolfenstein: The New Order», шутер, 2014. Благодаря технологическим достижениям — в частности, созданию атомной бомбы и военных роботов — Третьему рейху удалось выиграть Вторую мировую войну в 1948 году. События самой игры происходят в 1960 году: протагонист игры Бласкович, вступает в ряды сопротивления и борется с нацистским режимом.

См. также

• Территориально-политическая экспансия Третьего рейха
• Великая восточноазиатская сфера взаимного процветания
• Теории гибели западной цивилизации

Альтернативная история Диск Белонце Жизненное пространство Империализм

Многомировая интерпретация Нацистский оккультизм Оружие возмездия Параллельные миры

Спекулятивная фантастика Фолк-хистори Холокост Pax Germanica (англ.)

Литература

Книги

• Бочаров, А. [klio.tsu.ru/contents.htm Проблема альтернативности исторического развития: историографические и методологические аспекты]. — Томск: Томский государственный университет, 2002.
• Генри, Э. [publ.lib.ru/ARCHIVES/G/GENRI_Ernst/_Genri_E..html Гитлер против СССР. Грядущая схватка между фашистскими и социалистическими армиями]. — М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1938. — 267 с.
• Гуларян, А. [samlib.ru/f/forum_a_i/doclad1.shtml Жанр альтернативной истории как системный индикатор социального дискомфорта]. — Орёл: Орловский государственный аграрный университет, 2006.
• Кремлёв, С. [militera.lib.ru/research/kremlev/index.html Россия и Германия: стравить!: От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну]. — М.: ACT, Астрель, 2003. — 318 с.
• Alexander, B. How Hitler Could Have Won World War II: The Fatal Errors That Led to Nazi Defeat. — Three Rivers Press, 2001. — 352 с. (англ.) ISBN 0-609-80844-3
• Blumetti, R. The Lion is Humbled: What If Germany Defeated Britain in 1940? — iUniverse, Inc., 2004. — 264 с. (англ.) ISBN 0-595-32651-X
• Downing, D. Moscow Option: An Alternative Second World War. — Greenhill Books, 2006. — 256 с. (англ.) ISBN 1-85367-674-8
• Ferguson, N. Virtual History: Alternatives and Counterfactuals. 2nd edition. — London: Papermac, 1998. — 548 с. (англ.) ([magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/4/zarubkn.html рецензия] (рус.))
• Greenberg, M.; Silverberg, R. The Way It Wasn’t: Great Science Fiction Stories of Alternate History. — Kensington Publishing Corp., 1998. — 365 с. (англ.) ISBN 0-8065-1769-7
• [www.isfdb.org/cgi-bin/pl.cgi?HTLRVCTRS081986 Hitler Victorious: 11 Stories of the German Victory in World War II] // Editors: Gregory Benford, Martin H. Greenberg. — London: Garland Publishing, 1986. (англ.) ISBN 0-8240-8658-9
• Macksey, K. Invasion: The Alternate History of the German Invasion of England, July 1940. — Greenhill Books, 2006. — 224 с. (англ.) ISBN 1-85367-361-7
• Macksey, K. The Hitler Options: Alternate Decisions of World War II. — Stackpole Books, 1995. — 240 с. (англ.) ISBN 1-85367-192-4
• Osborne, R. If Hitler Had Won: The Plans He Made, The Plans He Carried Out, The Plans He Hoped To Achieve. — Riebel-Roque, 2004. — 328 с. (англ.) ISBN 0-9628324-6-4
• Prucher, J.; Wolfe, G. [books.google.com/books?id=nXuGAAAAIAAJ&printsec=references&vq=%22The+world+Hitler+never+made%22&source=gbs_citations_module_r&cad=6 Brave new words: the Oxford dictionary of science fiction]. — Oxford University Press, 2007. (англ.) ISBN 0-19-530567-1
• Roberts, A. What Might Have Been: Imaginary History from Twelve Leading Historians. — Orion Publishing, 2005. — 208 с. (англ.) ISBN 0-7538-1873-6
• Thomsen, B.; Greenberg, M. [www.alternatehistorybooks.com/p1_books_date_which_will_live_in_infamy.php A Date Which Will Live in Infamy: An Anthology of Pearl Harbor Stories That Might Have Been]. — Cumberland House Publishing, 2001. (англ.) ISBN 1-58182-222-7
• Tsouras, P. Disaster at D-Day: The Germans Defeat the Allies, June 1944. — Greenhill Books, 2006. — 240 с. (англ.) ISBN 1-85367-603-9
• Tsouras, P. [www.alternatehistorybooks.com/p1_books_battle_of_the_bulge.php Battle of the Bulge: Hitler’s Alternate Scenarios]. — Greenhill Books, 2006. (англ.) ISBN 1-85367-607-1
• Tsouras, P. Hitler Triumphant: Alternate Decisions of World War II. — Greenhill Books, 2006. — 256 с. (англ.) ISBN 1-85367-699-3
• Turtledove, H.; Greenberg, M. The Best Alternate History Stories of the 20th Century. — Del Rey, 2001. — 432 с. (англ.) ISBN 0-345-43990-2

Периодика

• Бережной, С. [barros.rusf.ru/article274.html Прошлое как учебный полигон. Очерк истории «альтернативной истории»]. — «FANтастика», — ноябрь 2008.
• Клугер, Д. [www.rf.com.ua/article/859%3Bjsessionid=8FEECAD91A8779AA7BFAF269DB86CDB3 Тысячелетний рейх, тысячелетняя травма]. — «Реальность фантастики», № 4 (32), — апрель 2006.
• Мясников, В. [publ.lib.ru/ARCHIVES/E/%27%27Esli%27%27/%27%27Esli%27%27,2007,N06.%5Bhtm-utf%5D.zip Почём баварское пивко? Историческая необходимость альтернативы]. «Если», Критика, № 6, — июнь 2007.
• Невский, Б. [www.mirf.ru/Articles/art62.htm Альтернативная история как наука]. — «Мир фантастики», № 10, — июнь 2004.
• Первушин, А. [www.mirf.ru/Articles/art1736.htm Утопия Третий рейх. Если бы Гитлер победил.] — «Мир фантастики», № 41, — январь 2007.
• Шмалько, А. [www.rf.com.ua/article/17 Четвёртый рейх]. — «Реальность фантастики», № 1(1). — август-сентябрь 2003.
• [www.independent.co.uk/arts-entertainment/films/features/world-war-two-the-rewrite-475313.html World War Two: The Rewrite]. The Independent (23 апреля 2006). [www.webcitation.org/66dFeUc75 Архивировано из первоисточника 3 апреля 2012].
• Bush, F. [www.strangehorizons.com/2002/20020715/time.shtml The Time of the Other: Alternate History and the Conquest of America]. Strange Horizons (15 июля 2002). [www.webcitation.org/66dB2Iopp Архивировано из первоисточника 2 апреля 2012].
• Rosenfeld, G. [www.sfgate.com/cgi-bin/article.cgi?file=/chronicle/archive/2005/05/08/INGEICKH601.DTL What if the Nazis had won? One fantasy imagines a more moderate Hitler] (англ.)
• Smoler, F. [www.americanheritage.com/entertainment/articles/web/20061021-alternate-history-world-war-II-operation-sea-lion-invasion-of-britain.shtml Alternate History: After the Nazis Won World War II] (англ.)
• Tirghe, C. Pax Germanicus in the future-historical // Travellers in Time and Space: The German Historical Novel. — 2001. (англ.)
• Winthrop-Young, G. The Third Reich in Alternate History: Aspects of a Genre-Specific Depiction of Nazism // Journal of Popular Culture, vol. 39, # 5. — октябрь 2006. (англ.)

Ссылки

• [alternativa.lib.ru/ Альтернативная история]. Портал в Библиотеке Мошкова.
• Лещенко, В. [www.graa.ru/lit.php?cr=141&&see=1 Гитлерофилы нашей фантастики или ква вадис, инфекция?!] на сайте graa.ru
• [www.alternatehistorybooks.com/p1_era_ww2.php Альтернативная Вторая мировая война] на сайте alternatehistorybooks.com (англ.)
• [www.alternatehistory.com/ alternatehistory.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Победа стран оси в художественных произведениях

Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.