Победители (партизанский отряд)

"Победители"
Страна	СССР СССР
Участие в	Великая Отечественная война
Командиры
Известные командиры	Д. Н. Медведев

«Победители» — советский партизанский разведывательно-диверсионный отряд, действовавший с июня 1942 года по март 1944 года на территории Ровенской и Львовской областей временно оккупированной фашистами Украинской ССР.

История

Личный состав отряда, сформированного из бойцов Отдельной мотострелковой бригады особого назначения войск НКВД (ОМСБОН), был переброшен в немецкий тыл несколькими группами:

• 30 мая 1942 года в Житомирской области была сброшена первая группа (12 бойцов под командованием Александра Творогова), она отправила радиограмму о приземлении, но вскоре была окружена и уничтожена противником;
• вторая группа, которой командовали Фёдор Пашун и Владимир Фролов, приземлилась успешно и начала движение к точке сбора, но сообщить об этом не смогла, поскольку их радиостанция вышла из строя;
• третья группа, под командованием С.Т. Стехова, приземлилась в районе базы партизанского отряда В.В. Кочеткова в Пинских болотах;
• 20 июня 1942 года группа под командованием Д. Н. Медведева была десантирована у станции Толстый Лес в Житомирской области.

После приземления, отряд начал 300-километровый переход к месту постоянной дислокации на территории Ровенской области.

27 июня 1942 года имел место первый бой, в котором партизаны разгромили отправленный на их уничтожение карательный отряд, в бою были уничтожены свыше 40 гитлеровцев, захвачены несколько ручных пулемётов, другое оружие, патроны и иные трофеи. В этом бою погибли двое "медведевцев" (мл. лейтенант Анатолий Капчинский и Семён Прохоров) и несколько получили ранения. Уже во время марша, к отряду присоединились бойцы группы Пашуна и Фролова.

Первой крупной операцией стал разгром фольварка "Алябин" в Клесовском районе, который принадлежал начальнику гестапо города Сарны майору Рихтеру. Отряд из 25 партизан окружил фольварк, разоружил охранников, взял двух пленных (управляющего поместьем и немецкого осведомителя) и вывез обоз с продовольствием и стадо коров. Часть продуктов и коров партизаны передали крестьянам.

В дальнейшем, численность отряда начала увеличиваться за счёт местных жителей. Первым в отряд вступил небольшой партизанский отряд, который создал председатель колхоза им. Коминтерна В.Д. Мазур ("батька Василь"), а затем группа поляков, которой руководил Юзеф Курьята. Началось создание разветвлённой разведывательной сети.

В ночь с 24 на 25 августа 1942 года в Ракитнянские леса была сброшена ещё одна группа парашютистов, в состав которой входили Н. Гнидюк, Борис Сухенко и Николай Приходько. К моменту прибытия группы в состав отряда, в отряде Медведева уже насчитывалось около ста человек.

Под руководством Д. Н. Медведева была создана специальная группа разведчиков, в которую вошли А. А. Лукин и В.Г. Фролов.

Разведчики отряда установили контакты с несколькими партизанскими и подпольными группами:

• с подпольной группой в Сарнах, которой руководил начальник станции Мурад Фидаров;
• с подпольной группой в Здолбунове, которой руководил старшина транспортной милиции Дмитрий Красноголовец;
• в Ровно была установлена связь с офицером довоенной польской армии Мечиславом Стефаньским, который привлёк к антифашистской деятельности ещё нескольких поляков.

Осенью 1942 года командование отряда вело переговоры о совместных действиях против немцев с руководством УПА-ПС Тараса Боровца-«Бульбы».

16 сентября 1942 года в селе Бельчанки-Глушков состоялась первая встреча комиссара отряда А. А. Лукина с Т. Боровцом-Бульбой. Стороны договорились о нейтралитете, но перейти к активным боевым действиям против немцев Т. Бульба отказался, сообщив, что ему необходимо «скоординировать свои действия с центром».

17 сентября 1942 года бойцы отряда встретились в лесу с партизанами из отряда Струтинских (который возглавляли В.С. Струтинский и его сын Н.В. Струтинский), в дальнейшем отряд Струтинских (51 бойцов) присоединился к отряду Медведева.

28 октября 1942 года состоялась вторая встреча А. А. Лукина с Т. Боровцом-Бульбой, на которой присутствовали прибывший из Чехословакии редактор газеты «Самостiйник» и «политический референт» из Берлина. В результате переговоров был установлен пароль для взаимной идентификации советских партизан и отрядов УПА-ПС.

11 ноября 1942 года на подготовленную посадочную площадку недалеко от деревни Ленчин был принят транспортный самолёт, отряд получил грузы, а на "Большую Землю" были отправлены раненые и трофейные документы.

В начале декабря 1942 года на шоссе Ровно — Киев, недалеко от села Гощи группа из 20 партизан отряда под командованием Н. И. Кузнецова организовала "подвижную засаду". Были уничтожены две автомашины и 5 немцев, захвачены секретные документы, взяты в плен штабные офицеры - имперский советник связи подполковник Райс и майор Гаан, в ходе допроса которых было установлено местонахождение ставки Гитлера на Восточном фронте и подземного кабеля связи, соединявшего бункер «Вервольф» с Берлином.

Позднее, рота Александра Базанова уничтожила имение немецкого лейтенанта и спиртзавод в Зурно, а также бумажную фабрику в селении Моквин.

19 января 1943 года штаб отряда перешёл в село Рудня-Бобровская, которая стала "партизанской столицей", под контролем отряда оказался также Михалинский лесопильный завод. В соседних сёлах разместились партизанские группы.

В ночь с 19 на 20 февраля 1943 года начались боевые действия УПА-ПС против советских партизан — на переправе у села Хотин около 30 «сечевиков» устроили засаду и атаковали разведывательную группу отряда "Победители" (23 партизан, имевших на вооружении 2 ручных пулемёта и 21 автомат). Нападавшие были разгромлены, потеряв 10 чел. убитыми. Также были захвачены пленные, один ручной пулемёт, несколько автоматов и винтовок. После боя «медведевцы» прочесали село, были задержаны ещё несколько «сечевиков», а среди трофеев оказались винтовочные обрезы, топоры, вилы и даже сделанные из дерева макеты винтовок, окрашенные в тёмный цвет (с целью увеличить численность нападавших, атаман «бульбовцев» мобилизовал местных жителей, однако настоящего оружия мобилизованным не предоставил).

Находясь в Сарненских лесах, отряд «Победители» по инициативе командира создал семейный лагерь, в котором из гетто спаслись 160 еврейских женщин, детей и стариков.

Весной 1943 года разведчики отряда установили связь с действовавшей в Луцке подпольной организацией, которой после гибели организаторов руководила П.И. Савельева.

22 марта 1943 года партизан отряда встретила группа из 22 красноармейцев (бывшие военнопленные, бежавшие из концентрационного лагеря во Владимире-Волынском через подкоп 12 марта 1943 года), все они вступили в отряд.

30 марта 1943 года отряд начал переход из Сарненских лесов в Цуманские леса, во время марша партизаны уничтожили железнодорожный эшелон у станции Карачун. В это время в составе отряда имелось несколько боевых рот, штаб, кавалерийский взвод разведки, комендантское, саперное, санитарное и хозяйственное подразделения.

8 августа 1943 года на одном из хуторов в Бродовских лесах санитарка Наташа Богуславская, лейтенант Валентин Шевченко, бойцы Корень и Дроздов разоружили "сотню" УПА под командованием "Ворона". Они забрали со склада и вывезли на подводе три немецких автомата, один пистолет-пулемёт ППД, два ручных пулемёта ДП, один танковый пулемёт, немецкие и русские винтовки и боеприпасы.

12 августа 1943 года в результате операции был взорван усиленно охраняемый немцами железнодорожный мост через реку Горынь на железной дороге Здолбунов — Киев.

Гитлеровское командование неоднократно пыталось блокировать отряд «Победители». Но своим умелым руководством Д. Н. Медведев всегда добивался победы.

Отряд вёл борьбу с вооружёнными формированиями украинских националистов. Рота Льва Ермолина из состава отряда разгромила группу выпускников школы военных старшин и подстаршин УПА, захватив оружие и иные трофеи.

1 января 1944 года отряд получил приказ покинуть Ровенскую и Волынскую области и перебазироваться на территорию Львовской области, 13 января 1944 года отряд форсировал железную дорогу Киверцы - Ровно и двинулся в направлении Бродовского района. В это время отряд насчитывал штаб, три батальона, кавалерийский эскадрон и артиллерийский дивизион. Во время марша отряд вёл бои с вооружёнными формированиями украинских националистов, которые стремились воспрепятствовать продвижению отряда на запад.

В селе Нивицы отряд вёл оборонительный бой с частями дивизии СС "Галичина".

Когда Советская Армия приступила к освобождению Украины, Д. Н. Медведев принял решение переместить отряд «Победители» в район Львова и оказать помощь наступающим войскам. В начале февраля 1944 года он получил приказ о выводе отряда в тыл Красной Армии.

5 февраля 1944 года отряд пересёк линию фронта и был расформирован.

Личный состав

При формировании отряда в его состав вошли бывшие бойцы отряда № 4/70 «Митя» — разведывательно-диверсионного подразделения из состава ОМСБОН периода зимы 1941/1942 годов (Дарпек Абдраимов, Франц Наркевич, Григорий Волков, Филипп Куринной и др.), уже имевшие опыт партизанской деятельности.

Комиссаром и начальником разведки отряда являлся С.Т. Стехов, заместителем начальника разведки отряда — Мария Фортус.

Начальником медицинской части отряда был А.В. Цессарский.

По своему составу, отряд "Победители" был интернациональным. В нём воевали представители почти тридцати национальностей: русские, украинцы, поляки, чехи, болгары, армяне, узбеки, белорусы, татары, евреи и представители других народов СССР, а также испанские интернационалисты: техник Ривас (инженер-авиастроитель по специальности, он ремонтировал оружие), боец Антонио Бланко, боец Ортунио Филиппе и разведчица-радистка Африка де Лас Эрас Гавилан («Патрия»).

Радисткой отряда была Мария Ких.

Среди бойцов отряда были известные спортсмены: чемпион и рекордсмен СССР по бегу на коньках Анатолий Капчицкий и боксёр Н.Ф. Королёв.

Результаты

Боевые операции:

• на оккупированных территориях Ровенской и Львовской областей Украины, отряд «Победители» провёл 120 крупных боёв, в которых были ликвидированы до двух тысяч немецких солдат и офицеров, в том числе 11 генералов и высших государственных чиновников Третьего рейха (генерал-майор вермахта фон Ильген; оберфюрер СС, верховный судья рейхскомиссариата "Украина" А. Функ; советник министерства финансов Ганс Гель; вице–губернатор дистрикта Галиция Отто Бауэр и др.). Взорван 81 эшелон с живой силой и техникой.

Организационная деятельность:

• За период своей деятельности отряд «Победители» создал 10 новых партизанских отрядов.

Разведывательная деятельность:

• разведывательная деятельность являлась одним из основных направлений деятельности отряда, она началась с момента приземления, был создан специальный "банк информации", в который вносили поступающие сведения разведывательного характера, образцы документов, адреса учреждений оккупационной администрации и т.д.;
• по возвращении Д. Н. Медведев докладывал командованию: «Оперативная группа "Победители" повседневно проводила огромную разведывательную работу, все добытые ею данные по радио сообщались командованию. К маю 1943 года разведывательной работой были охвачены Ровно, Здолбунов, Луцк, Ковель, Сарны, Ракитное, Костополь, Людвиполь, Березное и многие другие. С октября 1943 года разведка опергруппы охватила также Винницу, а в январе 1944 года — Львов»;
• разведчик Н.И. Кузнецов получил информацию о подготовке немецкими спецслужбами покушения на руководителей стран "большой тройки" (Великобритании, СССР и США) во время Тегеранской конференции, через радиоцентр отряда информация была передана в Москву, что позволило предотвратить покушение.

Агитация и пропаганда:

• в отряде выпускали газету "За победу", сводки Совинформбюро и листовки, которые распространяли среди населения.

Оказание медицинской помощи населению.

Отражение в литературе и искусстве

• «Подвиг разведчика» (фильм, 1947)
• «Сильные духом» (фильм, 1967)
• «Отряд специального назначения» (фильм, 1987)

Литература и источники

• Д.Н. Медведев. Это было под Ровно. М.— Л., 1948
• Д.Н. Медведев. Отряд идет на Запад. Львов, 1948
• Д.Н. Медведев. Сильные духом. М., 1951
• А.В. Цессарский. Записки партизанского врача. М., 1956
• Д.Н. Медведев. На берегах Южного Буга. М., 1957
• Н.В. Струтинский. На берегах Горыни и Случи. Львов, Каменяр, 1966
• Н. Королев. Отряд особого назначения. М., 1968
• Н. Гнидюк. Медведевцы в Ровно // Фронт без линии фронта. М., "Московский рабочий", 1975. стр.224-271

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1110 Победители (партизанский отряд)]. Сайт «Герои Страны».
• [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:qmRbopVKzqkJ:www.fisu.gov.ua/article.php%3Flang%3Dua%26root%3D5%26item%3D23%26page%3D3+%D0%9F%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B8+%28%D0%BF%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9+%D0%BE%D1%82%D1%80%D1%8F%D0%B4%29&cd=7&hl=ru&ct=clnk&gl=ua&client=firefox-a Классик разведывательного искусства]

Отрывок, характеризующий Победители (партизанский отряд)

– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.