Победительницы конкурса «Мисс США»
Поделись знанием:
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
(перенаправлено с «Победительницы конкурса Мисс США»)
Это список победительниц конкурса красоты «Мисс США». «Мисс США» — ежегодный конкурс красоты, проходящий с 1952 года в США, победительница которого участвует в конкурсе «Мисс Вселенная». Первый конкурс прошёл в Лонг-Бич (Калифорния) и в нём приняло участие 30 девушек, а победительницей стала мисс Нью-Йорка Джеки Логери[1]. С 1970 года каждый штат США и округ Колумбия представлены на конкурсе красоты. К 2012 году семь мисс США одерживали победу в конкурсе «Мисс Вселенная». С 1961 года, в случае победы мисс США на конкурсе «Мисс Вселенная», её титул переходит к первой вице-мисс. Так было в 1980, 1995 и 1997 годах. В 1967 году первая вице-мисс Сьюзен Брэдли отказалась от титула и короны, и мисс США стала вторая вице-мисс Черил Паттон. В 1957 году первая вице-мисс Шарлотт Шеффилд стала мисс США, потому что победительница конкурса Мэри Леона Гейдж оказалась замужем и лишилась титула[2].
Первой азиаткой, выигравшей конкурс, стала Мэй Шенли в 1984 году[3], а первой чернокожей победительницей стала Кэрол Гист в 1990 году[4]. Брэнди Шервуд — единственная девушка, которая выигрывала титулы юная мисс США и мисс США. Пять мисс США участвовали также и в конкурсе «Мисс Америка»: в 1954—1956 годах (Мириам Стивенсон, Карлин Кинг Джонсон, Кэрол Моррис), Мэй Шенли (1984) и Шанди Финнеси (2004).
Чаще других мисс США становились представительницы Техаса — 9 раз, Калифорнии — 6, Нью-Йорка, Гавайев и Иллинойса — по 5 раза. Последней обладательницей титула мисс США стала представительница округа Колумбии Дешона Барбер.
Список победительниц
- Победительница «Мисс Вселенная»
- Первая вице-мисс
- Вторая вице-мисс
- Третья вице-мисс
- Четвертая вице-мисс
| Год | Фото | Мисс США[5][6][7][8] | Штат | Возраст | Место на конкурсе «Мисс Вселенная»[9] | Финалистки[10] |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1952 | 
|
Джеки Логери | Нью-Йорк | 21 | Прошла в полуфинал | Джинн Томпсон |
| Каролин Карли | ||||||
| Джин Харпер | ||||||
| Трула Берчфилд | ||||||
| 1953 | 
|
Мирна Хансен[11] | Иллинойс | 17 | 1-я вице-мисс | Мэри Гриффин |
| Дорис Эдвардс | ||||||
| Нэнси Петаборг | ||||||
| Шона Вуд | ||||||
| 1954 | 
|
Мириам Стивенсон[12] | Южная Каролина | 21 | Победитель | Карин Халтман |
| Рене Рой | ||||||
| Бетти Ли | ||||||
| Селест Рэйвел | ||||||
| 1955 | 
|
Карлин Кинг Джонсон[13] | Вермонт | 22 | Прошла в полуфинал | Маргарит Хэйвуд |
| Донна Стивер | ||||||
| Донна Шур | ||||||
| Кэролан Коннор | ||||||
| 1956 | 
|
Кэрол Моррис[14] | Айова | 20 | Победитель | Бетти Черри |
| Нэнси Макколум | ||||||
| Шери Льюис | ||||||
| Джо Добсон | ||||||
| 1957 | 
|
Мэри Леона Гейдж[2] | Мэриленд | 18 | Прошла в полуфинал | Рут Парр |
| Джоан Адамс | ||||||
| Кэролин Макгир | ||||||
| Кэтрин Гэбриел | ||||||
| 1957 | 
|
Шарлотт Шеффилд[15] | Юта | 20 | Принимала участие в Мисс Мира. Не попала в финал | |
| 1958 | 
|
Арлин Хауэлл[16] | Луизиана | 18 | 3-я вице-мисс | Марсиа Вэлибас |
| Джудит Карлсон | ||||||
| Джун Пикни | ||||||
| Диан Остин | ||||||
| 1959 | 
|
Терри Хантингтон[17] | Калифорния | 19 | 2-я вице-мисс | Карлджин Дуглас |
| Нанита Грин | ||||||
| Дороти Тэйлор | ||||||
| Арлин Несбитт | ||||||
| 1960 | 
|
Линда Бемент[18] | Юта | 18 | Победитель | Мэри Родайтс |
| Маргарит Гордон | ||||||
| Линдиа Тарлтон | ||||||
| Нэнси Уэйкфилд | ||||||
| 1961 |
|
Шэрон Браун[19] | Луизиана | 18 | 4-я вице-мисс | Памела Стетлер |
| Карен Уэллер | ||||||
| Александра Каррей | ||||||
| Суллин Робинсон | ||||||
| 1962 | 
|
Мэйсел Уилсон | Гавайи | 18 | Прошла в полуфинал | Диана Забицки |
| Гейл Уайт | ||||||
| Мэрилин Тиндэлл | ||||||
| Джанет Хэдленд | ||||||
| 1963 |
|
Марита Озерс | Иллинойс | 19 | Прошла в полуфинал | Мишель Метринко |
| Сандра Мэрлин | ||||||
| Ри Луни | ||||||
| Франсин Херак | ||||||
| 1964 | 
|
Бобби Джонсон | Округ Колумбия | 19 | Прошла в полуфинал | Диан Бэлоун |
| Патрисия Мэрлин | ||||||
| Джанет Эрикосн | ||||||
| Джона Рид | ||||||
| 1965 | 
|
Сью Дауни | Огайо | 20 | 2-я вице-мисс | Джейн Нельсон |
| Джуди Бэлдвин | ||||||
| Джули Эндрюс | ||||||
| Диан Бэттс | ||||||
| 1966 |
|
Мария Ременьи | Калифорния | 20 | Прошла в полуфинал | Пэт Дэнни |
| Элацн Ричардс | ||||||
| Джуди Слэйтон | ||||||
| Рэнди Бёрд | ||||||
| 1967 | 
|
Сильвия Хичкок | Алабама | 21 | Победитель | Сьюзен Брэдли |
| Чэрил Паттон | ||||||
| Джоди Бонхэм | ||||||
| Карен Хэндрикс | ||||||
| 1967 | 
|
Черил Паттон | Флорида | 18 | [d] | |
| 1968 | 
|
Дороти Анстетт | Вашингтон | 20 | 4-я вице-мисс | Паулетт Рэк |
| Кэти Лэндри | ||||||
| Кэти Хеберт | ||||||
| Бонни Тафойа | ||||||
| 1969 | 
|
Уэнди Даском | Виргиния | 19 | Прошла в полуфинал | Мэри Вердэйни |
| Ева Энгл | ||||||
| Рут Харрис | ||||||
| Троас Хэйз | ||||||
| 1970 |
|
Дебора Шелтон | Виргиния | 21 | 1-я вице-мисс | Викки Чессер |
| Шери Шрухл | ||||||
| Донна Форд | ||||||
| Чери Стефенс | ||||||
| 1971 | 
|
Мишель Макдональд | Пенсильвания | 18 | Прошла в полуфинал | Бренда Бокс |
| Сьюзен Потенжер | ||||||
| Нэнси Рич | ||||||
| Патрисия Барнстэйбл | ||||||
| 1972 |
|
Таня Уилсон | Гавайи | 21 | Прошла в полуфинал | Альберта Филлипс |
| Ким Хобсон | ||||||
| Кони Энсор | ||||||
| Кэтлин Кэлмейр | ||||||
| 1973 |
|
Аманда Джоунс | Иллинойс | 22 | 1-я вице-мисс | Сьюзан Карлсон |
| Гэйле Уайт | ||||||
| Шерри Никс | ||||||
| Бетту Гров | ||||||
| 1974 |
|
Карен Моррисон | Иллинойс | 19 | Прошла в полуфинал | Барбара Купер |
| Мэри Кук | ||||||
| Гэйле Горрелл | ||||||
| Марсиа Бёртон | ||||||
| 1975 |
|
Саммер Бартоломью | Калифорния | 23 | 2-я вице-мисс | Памела Флауэрс |
| Констанс Дорн | ||||||
| Мэри Хьюмз | ||||||
| Онди Эверс | ||||||
| 1976 | 
|
Барбара Петерсон | Миннесота | 22 | Не попала в финал | Кевин Гале |
| Гейл Атчинсон | ||||||
| Вирджиния Мюррей | ||||||
| Робин Сандерс | ||||||
| 1977 | 
|
Кимберли Тоумз | Техас | 21 | Прошла в полуфинал | Мэри Контино |
| Дебра Косетте | ||||||
| Памела Гергли | ||||||
| Шерил Херринг | ||||||
| 1978 |
|
Джуди Андерсен | Гавайи | 20 | 1-я вице-мисс | Диана Поллард |
| Барбара Хоран | ||||||
| Джейми Буше | ||||||
| Марлена Гарленд | ||||||
| 1979 |
|
Мэри Фрил | Нью-Йорк | 20 | Прошла в полуфинал | Трэйси Годдард |
| Бланше Маа | ||||||
| Дебби Ниего | ||||||
| Лори Кимброг | ||||||
| 1980 |
|
Шоун Уэтерли | Южная Каролина | 20 | Победитель | Джинин Форд |
| Барбара Боузер | ||||||
| Памела Ригас | ||||||
| Лиза Девиллез | ||||||
| 1980 | 
|
Джайнин Форд | Аризона | 20 | [a] | |
| 1981 |
|
Ким Силбрид | Огайо | 20 | Прошла в полуфинал | Холли Деннис |
| Лиза Мосс | ||||||
| Синтиа Керби | ||||||
| Терри Линн | ||||||
| 1982 | 
|
Терри Атли | Арканзас | 20 | 4-я вице-мисс | Элизабет Коги |
| Сьюзен Гэссер | ||||||
| Ким Уида | ||||||
| Кристина Чепмен | ||||||
| 1983 | Джули Хайек | Калифорния | 22 | 1-я вице-мисс | Лиза Оллред | |
| Маргарет Гриссо | ||||||
| Памела Форрест | ||||||
| Элизабет Джегир | ||||||
| 1984 | 
|
Мэй Шэнли | Нью-Мексико | 21 | Прошла в полуфинал | Келли Андерсон |
| Дезире Дэниелс | ||||||
| Сандра Персиваль | ||||||
| Стефани Леминг | ||||||
| 1985 | 
|
Лаура Хэрринг | Техас | 21 | Прошла в полуфинал | Бренда Дентон |
| Лора Бач | ||||||
| Сэри Джоберт | ||||||
| Кэри Джонсон | ||||||
| 1986 | |
Кристи Фихтнер | Техас | 23 | 1-я вице-мисс | Хэлли Берри |
| Тами Тэш | ||||||
| Синди Уилльямс | ||||||
| Келли Парсонс | ||||||
| 1987 | |
Мишель Ройер | Техас | 21 | 2-я вице-мисс | Клотильд Кэбрера |
| Диан Мартин | ||||||
| Дон Фонсека | ||||||
| Софиа Боуэн | ||||||
| 1988 |
|
Кортни Гиббс | Техас | 21 | Попала в 10 лучших | Диана Мегана |
| Донна Рэмпи | ||||||
| Моника Фаррелл | ||||||
| Дана Ричмонд | ||||||
| 1989 |
|
Гретхен Полемус | Техас | 23 | 2-я вице-мисс | Джилл Шеферт |
| Дебора Хасти | ||||||
| Элизабет Примм | ||||||
| Мишель Немет | ||||||
| 1990 | 
|
Кэрол Гист | Мичиган | 20 | 1-я вице-мисс | Жина Толлесон |
| Кэрин Хартц | ||||||
| 1991 | |
Келли Маккарти | Канзас | 21 | Попала в 6 лучших | Шарлотт Рэй |
| Диан Шок | ||||||
| 1992 |
|
Шэннон Маркетик | Калифорния | 21 | Попала в 10 лучших | Кандэёс Браун |
| Аудра Уоллес | ||||||
| 1993 |
|
Кеня Мур | Мичиган | 22 | Попала в 6 лучших | Эрин Нэнси |
| Тави Шаклз | ||||||
| 1994 |
|
Лу Паркер | Южная Каролина | 25 | Попала в 6 лучших | Патрисия Саутхолл |
| Линн Дженкинс | ||||||
| 1995 |
|
Челси Смит | Техас | 21 | Победитель | Шэнна Моуклер |
| Николь Холмз | ||||||
| 1995 | Шэнна Моуклер | Нью-Йорк | 20 | [b] | ||
| 1996 | 
|
Эли Ландри | Луизиана | 22 | Попала в 6 лучших | Дэниель Боатрайт |
| Бекка Ли | ||||||
| 1997 | 
|
Брук Махеалани Ли | Гавайи | 26 | Победитель | Брэнди Шэрвуд |
| Тоанна Стоун | ||||||
| 1997 | 
|
Брэнди Шервуд | Айдахо | 26 | [с] | |
| 1998 | 
|
Шавнае Джубиа | Массачусетс | 26 | Попала в 5 лучших | Шонна Гэмбил |
| Мелани Брилав | ||||||
| 1999 |
|
Кимберли Пресслер | Нью-Йорк | 21 | Не попала в финал | Морган Хай |
| Ангелик Бреокс | ||||||
| 2000 | 
|
Линнетт Коул | Теннесси | 22 | Попала в 5 лучших | Бриджет Везина |
| Джина Митчел | ||||||
| 2001 | |
Кэндес Крюгер | Техас | 24 | 2-я вице-мисс | Лиан Ангус |
| Тиффани Фэлон | ||||||
| 2002 | 
|
Шанти Хинтон | Округ Колумбия | 23 | Не попала в финал | Линдсей Дуглас |
| Келли Ллойд | ||||||
| Ланор Ванбюрен | ||||||
| Алита Доусон | ||||||
| 2003 | 
|
Сюзи Кастильо | Массачусетс | 23 | Попала в 15 лучших | Мари Арнетт |
| Клаудиа О’браен | ||||||
| Элиза Шлиф | ||||||
| Джулиа Худ | ||||||
| 2004 | 
|
Шанди Финнесси | Миссури | 25 | 1-я вице-мисс | Аманда Пеннекэмп |
| Эшли Пулео | ||||||
| Линдсей Хилл | ||||||
| Стефани Кулберсон | ||||||
| 2005 | |
Челси Кули | Северная Каролина | 21 | Попала в 10 лучших | Бриттани Хоган |
| Кристен Джонсон | ||||||
| Джилл Галсет | ||||||
| Меллиса Витек | ||||||
| 2006 | |
Тара Коннер | Кентукки | 20 | 4-я вице-мисс | Тамико Нэш |
| Лиза Уилсон | ||||||
| Стэйси Оффенберг | ||||||
| Кристин Дюрен | ||||||
| 2007 | 
|
Рэйчел Смит | Теннесси | 21 | 4-я вице-мисс | Даниель Лакорс |
| Кара Джорджес | ||||||
| Меган Тэнди | ||||||
| Хелен Сэлас | ||||||
| 2008 | 
|
Кристл Стюарт | Техас | 26 | Попала в 10 лучших | Ли Лавиано |
| Тиффани Андрейд | ||||||
| Линдси Хэррингтон | ||||||
| Лорен Мерола | ||||||
| 2009 | 
|
Кристен Далтон | Северная Каролина | 22 | Попала в 10 лучших | Кэрри Преджен |
| Алисия Бланко | ||||||
| Лаура Чуканов | ||||||
| Мария Монтгомери | ||||||
| 2010 | 
|
Рима Факих | Мичиган | 24 | Не попала в финал | Морган Вулард |
| Саманта Кейси | ||||||
| Джессика Хартман | ||||||
| Кэтерин Уиттиер | ||||||
| 2011[i] | 
|
Алиса Кампанелла | Калифорния | 21 | Попала в 16 лучших | Эшли Дюрхем |
| Мэделин Митчелл | ||||||
| Ана Родригес | ||||||
| 2012 | 
|
Оливия Калпо | Род-Айленд | 20 | Победитель | Нана Меривезер |
| Одри Болте | ||||||
| Джейд Келсал | ||||||
| Джасмин Уилкинс | ||||||
| 2012 | 
|
Нана Меривезер[20] | Мэриленд | 27 | ||
| 2013 |
|
Эрин Брэди | Коннектикут | 26 | Попала в 10 лучших | |
| 2014 | 
|
Ниа Санчес | Невада | 24 | ||
| 2015 | 
|
Оливия Джордан | Оклахома | 26 | ||
| 2016 |
|
Дешона Барбер | Округ Колумбия | 26 |
Победительницы по штатам
| Штат | Количество титулов | Год победы |
|---|---|---|
| Техас
|
9 | 1977, 1985, 1986, 1987, 1988, 1989, 1995[e], 2001, 2008 |
| Калифорния
|
6 | 1959, 1966, 1975, 1983, 1992, 2011 |
| Нью-Йорк
|
4 | 1952, 1979, 1995[f], 1999 |
| Гавайи
|
4 | 1962, 1972, 1978, 1997[e] |
| Иллинойс
|
4 | 1953, 1963, 1973, 1974 |
| Мичиган
|
3 | 1990, 1993, 2010 |
| Луизиана
|
3 | 1958, 1961, 1996 |
| Южная Каролина
|
3 | 1954[e], 1980[e], 1994 |
| Округ Колумбия
|
3 | 1964, 2002, 2016 |
 Северная Каролина
|
2 | 2005, 2009 |
| Теннесси
|
2 | 2000, 2007 |
| Массачусетс
|
2 | 1998, 2003 |
| Огайо
|
2 | 1965, 1981 |
| Виргиния
|
2 | 1969, 1970 |
| Юта
|
2 | 1957[g], 1960[e] |
| Оклахома
|
1 | 2015 |
 Род-Айленд
|
1 | 2012 |
 Кентукки
|
1 | 2006 |
 Миссури
|
1 | 2004 |
| Айдахо
|
1 | 1997[f] |
 Канзас
|
1 | 1991 |
 Невада
|
1 | 2014 |
| Нью-Мексико
|
1 | 1984 |
| Арканзас
|
1 | 1982 |
| Аризона
|
1 | 1980[f] |
| Миннесота
|
1 | 1976 |
| Пенсильвания
|
1 | 1971 |
| Вашингтон
|
1 | 1968 |
| Алабама
|
1 | 1967[e] |
| Флорида
|
1 | 1967[f] |
 Мэриленд
|
1 | 1957 (впоследствии лишена титула), 2012 |
| Айова
|
1 | 1956[e] |
| Вермонт
|
1 | 1955 |
 Коннектикут
|
1 | 2013 |
Ни разу не выигрывали конкурс представительницы штатов: Аляска, Вайоминг, Висконсин, Делавэр, Джорджия, Индиана, Западная Виргиния, Колорадо, Миссисипи, Монтана, Мэн, Небраска, Нью-Гэмпшир, Нью-Джерси, Орегон, Северная Дакота, Южная Дакота.
Напишите отзыв о статье "Победительницы конкурса «Мисс США»"
Комментарии
- a Первая вице-мисс, получила корону мисс США после того, как Шоун Уэтерли стала мисс Вселенной[21].
- b Первая вице-мисс, получила корону мисс США после того, как Челси Смит стала мисс Вселенной[22].
- с Первая вице-мисс, получила корону мисс США после того, как Брук Махеалани Ли стала мисс Вселенной[23].
- d Первая вице-мисс, получила корону мисс США после того, как Сильвия Хичкок стала мисс Вселенной[24].
- e Выиграли конкурс «Мисс Вселенная».
- f С 1961 года первая вице-мисс получает титул мисс США, если действующая мисс США выигрывает конкурс «Мисс Вселенная». В 1967 году первая вице-мисс отказалась от короны и мисс США стала вторая вице-мисс.
- g Заменила мисс США, которую лишили короны[2].
- i В этом году формат проведения конкурса был изменён. Вначале выбирались лучшие 16, потом лучшие 8 и лучшие 4 девушки[25].
Примечания
- ↑ [www.missuniverse.com/missusa/info/history About Us] (англ.). Miss USA L.P. Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwRWdcqJ Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 Liz F. Kay. [articles.baltimoresun.com/2010-10-22/news/bs-md-former-miss-md-gage-dies-20101010_1_pageant-scandal-miss-usa-miss-maryland Miss Maryland from 1957, who had Miss USA title stripped, dies] (англ.). The Baltimore Sun (October 22, 2010). Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwRZpU77 Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ Andrea Schoellkopf. [www.abqjournal.com/news/where/353102use05-16-01.htm N.M. 'Royalty' Happy Overseas] (англ.). Albuquerque Journal (May 16, 2001). Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwRXIliL Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ Carthane, Ardis. [books.google.co.uk/books?id=4L0DAAAAMBAJ&pg=PA58&lpg=PA58&dq=carole+gist+miss+usa&source=bl&ots=UQ4MIufzud&sig=1Qer59Nf5b_gBPaOOs9pmZ6dV5Q&hl=en&ei=E4AKTfHRDsmYhQeE44yWDw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CCEQ6AEwAjgK#v=onepage&q=carole%20gist%20miss%20usa&f=false Carole Gist: Miss USA tells how she rose from ghetto to national fame] (англ.) (26 March 1990), стр. 58–60. Проверено 7 июля 20120.
- ↑ [www.pageantopolis.com/national/USA_1952.htm Miss USA 1952-1969]. pageantopolis.com. Проверено 22 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BA2xF26b Архивировано из первоисточника 4 октября 2012].
- ↑ [www.pageantopolis.com/national/USA_1970.htm Miss USA 1970-1989]. pageantopolis.com. Проверено 22 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BA2y7o43 Архивировано из первоисточника 4 октября 2012].
- ↑ [www.pageantopolis.com/national/USA_1988.htm Miss USA 1988-2005]. pageantopolis.com. Проверено 22 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BA2yx6km Архивировано из первоисточника 4 октября 2012].
- ↑ [www.pageantopolis.com/national/USA_2006.htm Miss USA 2006-]. pageantopolis.com. Проверено 22 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BA2zegnz Архивировано из первоисточника 4 октября 2012].
- ↑ [www.pageantopolis.com/international/Universe.htm Miss Universe] (англ.). pageantopolis.com. Проверено 14 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwRY0xr8 Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ [www.pageantopolis.com/national/USA_lists.htm MISS U.S.A] (англ.). pageantopolis.com. Проверено 14 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwRZ7aIK Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ [news.google.com/newspapers?id=aXYzAAAAIBAJ&sjid=hPYDAAAAIBAJ&dq=myrna-hansen&pg=6857%2C3673014 Chicagoan Named Miss US], Spokane Daily Chronicle (16 июля 1953), стр. 6.
- ↑ Associated Press. [news.google.com/newspapers?id=NywyAAAAIBAJ&sjid=fOgFAAAAIBAJ&pg=5577,1390737&dq=miriam-stevenson&hl=en Dixie Beauty Picked as "Miss Universe"], The Miami News (24 июля 1954), стр. 1.
- ↑ Associated Press. [news.google.com/newspapers?id=v6grAAAAIBAJ&sjid=Bf0FAAAAIBAJ&pg=1764,3294385&dq=carlene-king-johnson&hl=en Miss Vermont is Miss USA], The Nashua Telegraph (21 июля 1955), стр. 16.
- ↑ [news.google.com/newspapers?id=uGktAAAAIBAJ&sjid=JokFAAAAIBAJ&pg=1073,2320259&dq=miss-usa+carol-morris&hl=en Iowa Girl acclaimed as "Miss Universe"], Tri City Herald (22 июля 1956), стр. 2.
- ↑ [news.google.com/newspapers?id=UYEfAAAAIBAJ&sjid=04oEAAAAIBAJ&pg=7379,1513839&dq=charlotte-sheffield+miss-usa+-gage&hl=en Beauty Named 1957 Miss USA], Sarasota Journal (18 июля 1957).
- ↑ [news.google.com/newspapers?id=k6EyAAAAIBAJ&sjid=pOoFAAAAIBAJ&pg=4606,2892680&dq=eurlyne-howell&hl=en Louisiana Lovely Chosen Miss US], The Miami News (24 июля 1958), стр. 1.
- ↑ [news.google.com/newspapers?id=FoohAAAAIBAJ&sjid=UZgFAAAAIBAJ&pg=5602,1996759&dq=terry-huntingdon&hl=en Coed Named Miss USA], Reading Eagle (23 июля 1959), стр. 6.
- ↑ [news.google.com/newspapers?id=iXkeAAAAIBAJ&sjid=7skEAAAAIBAJ&pg=4240,1242459&dq=terry-huntingdon&hl=en Utah Beauty Named New Miss USA], Daytona Beach Morning Journal (8 июля 1960).
- ↑ [news.google.com/newspapers?id=gfocAAAAIBAJ&sjid=JJoEAAAAIBAJ&pg=3777,1662818&dq=sharon-brown+miss-usa&hl=en Louisiana Lass is "Miss USA"], The Tuscaloosa News (14 июля 1961), стр. 1.
- ↑ [www.missuniverse.com/missusa/members/profile/651311 Nana Meriwether]. Официальный сайт Мисс США (2012). [www.webcitation.org/6GEs6NdoB Архивировано из первоисточника 29 апреля 2013].
- ↑ Connie Midey. [www.azcentral.com/arizonarepublic/arizonaliving/articles/2011/07/03/20110703comeback0703jineane.html Former Miss USA and TV news anchor is still a farm girl at heart] (англ.). The Arizona Republic (3 июля 2011). Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwRakpRP Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ [www.tmz.com/2006/12/18/shanna-speaks-out-about-miss-usa/ Shanna Speaks Out About Miss USA] (англ.). tmz.com (12/18/2006). Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwRcNsl8 Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ [www.pageant.com/missusa97/ A red-hot time on the Red River] (англ.). Pageant News Bureau. Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwRdkvxV Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ [news.google.co.nz/newspapers?id=Qh4MAAAAIBAJ&sjid=dFwDAAAAIBAJ&dq=cheryl-patton%20miss-usa&pg=4267%2C4029482 Miss Florida Handed Miss USA Crown] (англ.). St. Petersburg Times (17 Jul 1967). Проверено 13 июня 2012.
- ↑ [globalbeauties.com/blog/2011/06/miss-usa-2011-california-favorite-to-win-with-bookies-format-changes/ Miss USA 2011: California Favorite to Win with Bookies; Format Changes] (англ.). Global Beauties (18 июня 2011). Проверено 14 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwRemvdO Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
Ссылки
- [www.missusa.com Miss USA official website]
Отрывок, характеризующий Победительницы конкурса «Мисс США»
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
