Поважские говоры

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

По́важские го́воры (также поважский диалект; словацк. považské nárečie, piešťanské nárečie) — говоры западнословацкого диалекта, распространённые в центральной части западнословацкого диалектного ареала (в среднем течении реки Ваг)[2][3][5]. Входят вместе с верхнетренчинскими и нижнетренчинскими в число северных западнословацких говоров согласно классификации, опубликованной в «Атласе словацкого языка» (Atlas slovenského jazyka)[6][7], по классификации, опубликованной в «Атласе населения Словакии» (Atlas obyvatel’stva Slovenska), поважские говоры включают в число южных говоров западнословацкого макроареала[4], Р. Крайчович (R. Krajčovič) выделяет в поважском ареале пьештянские и миявские говоры, относящиеся к южному региону макроареала западнословацких говоров[8][9].

Как и остальные северные западнословацкие говоры, но в меньшей степени, поважские говоры испытали влияние среднесловацкого диалекта, что отражается в наличии в говорах Поважья дифтонгов (прежде всего дифтонга i̯e); билабиального в конце слога и слова (наряду с v или f в этой же позиции), а также в l-причастиях мужского рода; больше общих явлений со среднесловацким диалектом отмечается в северо-западных поважских (миявских) говорах: слоговые на месте праславянских сочетаний редуцированных с плавным l в позиции после язычного согласного (в остальных поважских говорах в этой позиции — lu или u); флексии порядка a у одушевлённых существительных в форме именительного падежа множественного числа (в остальных говорах — флексии порядка e)[10].

В то же время в поважских говорах отсутствует ритмическое сокращение слога и отсутствуют парные мягкие согласные. Отмечаются удвоенные согласные разного происхождения; флексия i у неодушевлённых существительных мужского рода с основой на s, z в форме предложного падежа; флексия ou̯ у существительных мужского рода в форме родительного падежа множественного числа и т. д.[11] Помимо миявских говоров ряд диалектных особенностей выделяет в поважском ареале северо-восточные и северные (яворинские) говоры[12].





Классификация

В классификациях словацких диалектологов поважским говорам определяется различное место в ареале западнословацкого диалекта. В классификации, представленной в «Атласе словацкого языка», 1968, поважские говоры вместе с верхнетренчинскими и нижнетренчинскими относятся к северным говорам и противопоставляются юго-западным говорам — загорским и трнавским, а также юго-восточным — средненитранским и нижненитранским. На диалектологической карте И. Рипки (I. Ripka), 2001, из «Атласа населения Словакии» (Atlas obyvatel’stva Slovenska) поважские говоры вместе с загорскими, трнавскими и нижненитранскими относятся к говорам южного региона в составе западнословацкого макроареала и противопоставляются говорам северного региона — верхнетренчинским, нижнетренчинским и кисуцким[4]. В классификации Р. Крайчовича поважский ареал занимают пьештянские, относящиеся к основным, и переходные миявские говоры в составе говоров южного региона западнословацкого диалекта (к южным он относит также основные загорские, трнавские и глоговские, а также переходные нижненитранские говоры)[8][9][13]. Согласно классификации, опубликованной в издании Encyklopédia jazykovedy, 1993, поважские вместе с трнавскими и нитранскими говорами составляют южную группу говоров, противопоставляемую северной группе (с верхнетренчинскими, нижнетренчинскими и кисуцкими говорами) и загорской группе (с собственно загорскими и скалицкими говорами).

В составе поважских говоров в их крайне северо-западном ареале выделяют миявские, или миявско-брезовские, говоры (в районе города Миява), в северном ареале — яворинские говоры и на всей остальной территории — собственно поважские говоры (в районе городов Нове-Место-над-Вагом и Пьештяни)[3][7].

Ареал и название

Поважские говоры распространены в западных районах Словакии на границе с Чехией в среднем течении реки Ваг. По современному административно-территориальному делению Словакии ареал поважских говоров расположен в юго-западных районах Тренчинского края (в районе городов Миява, Нове-Место-над-Вагом, Стара-Тура) и северо-восточных районах Трнавского края (в районе города Пьештяни)[14][15].

С северо-востока к ареалу поважских говоров примыкает область распространения нижнетренчинских говоров северной западнословацкой группы, с востока — ареал среднесловацких верхненитранских говоров, с юго-востока — ареал западнословацких средненитранских говоров. На юго-западе поважские говоры граничат с трнавскими говорами, на западе — с загорскими говорами западнословацкого диалекта. На севере к ареалу поважских говоров примыкает область распространения копаничарских говоров восточноморавской (моравско-словацкой) диалектной группы[2][3][4].

Поважские говоры именуются по названию реки Ваг, протекающей по территории их распространения, по названию наиболее крупного населённого пункта названы говоры той ли иной части поважского ареала: миявские говоры (по названию города Миява), пьештянские (собственно поважские) говоры (по названию города Пьештяни), с названием реки Яворина связано название яворинских говоров[16].

Особенности говоров

Западнословацкие диалектные черты

Для поважских говоров характерно большинство диалектных явлений, присущих для западнословацкого диалекта в целом, к ним относятся такие фонетические черты, как[17][18][19]:

  1. Наличие фонологически долгих гласных: собственно долгие гласные á, í, ú; соответствующие среднесловацким дифтонгам исконные долгие монофтонги é, ó, á и монофтонгизировавшиеся или распавшиеся дифтонги. При этом в отличие от большинства западнословацких говоров, в которых отсутствуют дифтонгов, в поважских говорах под влиянием среднесловацкого диалекта распространились некоторые из дифтонгов или сочетаний гласных, напоминающих дифтонги, прежде всего i̯e, реже и i̯a.
  2. Отсутствие закона ритмического сокращения слога (закона слоговой гармонии, согласно которому в слове не могут следовать друг за другом два слога с долгими гласными): xválím «я хвалю», krásní и т. п.
  3. Тенденция к утрате парных мягких согласных — их полное отсутствие или наличие только одной пары по твёрдости / мягкости n — ň.
  4. Палатализация согласных в позициях перед e из ě или ę.
  5. Инициальное ударение, всегда падающее на первый слог.

Среди западнословацких фонетических черт отмечаются также праславянские рефлексы[17][20][21]:

  1. Наличие в большинстве случаев на месте праславянских сочетаний *orT-, *olT- не под акутовым ударением roT-, loT-: rokita, rost’em, vloňi и т. п.
  2. Сохранение сочетаний tl, dl или изменение их в ll (исключая причастия на -l): krídlo / kríllo, šidlo / šillo.
  3. Изменение согласного ch в š по второй палатализации: Češi, mňíši и т. п.
  4. Изменение сочетания редуцированных с плавным (tьlstъ) в позиции между двумя согласными, один из которых язычный, в сочетание lu (tlust). Исключение составляют миявские говоры, в которых в этой позиции представлены слоговые согласные.
  5. Изменение редуцированного в сочетаниях trъt, tlъt, trьt, tlьt в гласный полного образования: krest, blexa и т. п.

Кроме того к западнословацким фонетическим чертам относится более позднее диалектное явление[22][20][21] — вокализация редуцированных ь, ъ в сильной позиции с образованием на их месте e: deska «доска», kotel «котёл», oves «овёс», ocet «уксус», statek «скот», ven «вон», «вне» и т. п., а также другие диалектные черты.

К числу морфологических западнословацких черт относят[23][24][21][19]:

  1. Наличие контракции в формах творительного падежа единственного числа существительных и прилагательных женского рода и некоторых местоимений (s dobrú ženú / ženu, s tebú / s tebu) и именительного и винительного падежей единственного числа прилагательных среднего рода (dobré).
  2. Распространение окончания -o у существительных среднего рода в форме именительного и винительного падежей единственного числа с фуннкционально мягким согласным в конце основы: líco, srco, vajco, pleco и т. п. или , : obilé / obilí, znameňé / znameňí.
  3. Распространение в большей части говоров окончания -u у одушевлённых существительных на a в форме родительного падежа единственного числа: gazdu, sluhu, при наличии окончания -iв крайне западных говорах западнословацкого ареала: gazdi, sluhi.
  4. Наличие окончаний, содержащих гласный порядка e (-i̯e / / -i̯é, -ovi̯e / -ové / -ovi̯é) у одушевлённых существительных мужского рода в форме именительного падежа множественного числа: lud’i̯e / ludé / ludi̯é; sinovi̯e / sinové / sinovi̯é; rodičé / rodiči̯e и т. п. В миявских говорах представлены флексии порядка a.
  5. Наличие нестяжённых форм родительного и дательного падежей единственного числа притяжательных местоимений 1-го и 2-го лиц: tvojého / tvojjého; tvojému / tvojjému.

Местные диалектные черты

Помимо общезападнословацких диалектных черт в языковую систему поважских говоров включается ряд собственных местных диалектных особенностей, противопоставляющих данные говоры всему остальному западнословацкому ареалу. В их числе отмечаются такие, как[11]:

  1. Полное отсутствие парных мягких согласных, выделяющее поважские среди остальных северных западнословацких говоров. Во всех позициях представлены отвердевшие t и d (реже ассибилированные c и ʒ), как и n и l: deti, dedina, vrátit, dakujem, koni̯éc, prinésli и т. п.
  2. Наличие удвоенных согласных разного происхождения: millo; oddix; precca; stunna, najelli sa, drevenní, trojjé, mojjú и т. п.
  3. Флексия i у неодушевлённых существительных мужского рода с основой на s, z в форме предложного падежа: po hlasi, na vozi.
  4. Флексия ou̯ у существительных мужского рода в форме родительного падежа множественного числа: bratou̯; sinou̯ и т. п. В северо-западном ареале поважских говоров представлена флексия в форме vóf: bratvóf; sinvóf и т. п. Кроме того часто встречается флексия встречается í (в том числе и у существительных женского и среднего рода): mesácí, vozí, dubí, zimí, dreví и т. п.
  5. Замена основообразующего суффикса инфинитива i на суффикс e при образовании l-причастий во всех формах или только в формах мужского рода: kúpeu̯ / kúpel, zastreleu̯ / zastrelel — kúpela / kúpila, zastrelela / zastrelila
  6. Употребление отрицательных частиц nine или neni в сочетании с личными формами вспомогательного глагола byť «быть»: nine som / neni som, nines / neni si, nine je / neni je.

Также для поважских говоров характерно общезападнословацкое отсутствие закона ритмического сокращения слога, что отличает поважские от остальных северных западнословацких говоров, подвергшихся значительному среднесловацкому влиянию — верхнетренчинских и восточных нижнетренчинских.

Черты, общие с чертами среднесловацкого диалекта

Некоторые из языковых черт поважских говоров совпадают с соответствующими чертами среднесловацкого диалекта или развились под его влиянием[10]:

  1. Наличие дифтонгов или сочетаний гласных, напоминающих дифтонги в системе вокализма: i̯e, выступающий также как i̯é; i̯a или сочетание на месте долгого ó. В пределах западнословацкого ареала дифтонги широко представлены в верхнетренчинских и менее широко в нижнетренчинских говорах.
  2. Наличие билабиального в конце слога и слова (наряду с v или f в этой же позиции), а также в l-причастиях мужского рода.
  3. Распространение слоговых на месте праславянских сочетаний редуцированных с плавным l в позиции после язычного согласного, отмечаемых в миявских говорах (в остальных поважских говорах в этой позиции — lu или u).
  4. Наличие флексии порядка a у одушевлённых существительных в форме именительного падежа множественного числа, распространённой также в миявских говорах (в остальных говорах — флексии порядка e).

Черты северо-восточных говоров

Ряд диалектных признаков выделяет в поважском ареале северо-восточную территорию[12]:

  1. Стяжённые формы глаголов настоящего времени.
  2. Наличие инфинитивов на -i, заменяемых новообразованиями на -it.
  3. Продление основообразующего суффикса инфинитива a и т. п.
  4. Флексия e у неодушевлённых существительных мужского рода с основой на s, z в форме предложного падежа (при общеповажской флексии i): po hlase, na voze.

Напишите отзыв о статье "Поважские говоры"

Примечания

Источники
  1. Short, 1993, с. 590.
  2. 1 2 3 [slovake.eu/sk/intro/language/dialects Slovake.eu] (слов.). — Úvod. O jazyku. Nárečia. [www.webcitation.org/6GJ36TotB Архивировано из первоисточника 2 мая 2013]. (Проверено 7 ноября 2013)
  3. 1 2 3 4 [fpv.uniza.sk/orgpoz/nehmotnekd/narec.html Uniza.sk] (слов.). — Slovenský jazyk a nárečia. [www.webcitation.org/6GJ37zSg2 Архивировано из первоисточника 2 мая 2013]. (Проверено 7 ноября 2013)
  4. 1 2 3 4 [www.ludovakultura.sk/index.php?id=3879 Slovenský ľudový umelecký kolektív] (слов.). — Obyvateľstvo a tradičné oblasti. Slovenčina. [www.webcitation.org/6GJ37FhAh Архивировано из первоисточника 2 мая 2013]. (Проверено 7 ноября 2013)
  5. Смирнов, 2005, с. 275.
  6. Лифанов, 2012, с. 36.
  7. 1 2 [www.pitt.edu/~armata/dialects.htm Pitt.edu] (англ.). — Map of Slovak Dialects. [www.webcitation.org/6GY04TJf2 Архивировано из первоисточника 12 мая 2013]. (Проверено 7 ноября 2013)
  8. 1 2 Krajčovič, 1988, с. 215.
  9. 1 2 Krajčovič, 1988, с. 221.
  10. 1 2 Лифанов, 2012, с. 41—42.
  11. 1 2 Лифанов, 2012, с. 42—43.
  12. 1 2 Лифанов, 2012, с. 43.
  13. Krajčovič, 1988, с. 209.
  14. Лифанов, 2012, с. 83—84.
  15. Лифанов, 2012, с. 41.
  16. Лифанов, 2012, с. 17—18.
  17. 1 2 Смирнов, 2005, с. 305—306.
  18. Лифанов, 2012, с. 16.
  19. 1 2 Krajčovič, 1988, с. 207—208.
  20. 1 2 Лифанов, 2012, с. 17.
  21. 1 2 3 Krajčovič, 1988, с. 207.
  22. Смирнов, 2005, с. 305.
  23. Смирнов, 2005, с. 306.
  24. Лифанов, 2012, с. 35—36.

Литература

  1. Krajčovič R. Vývin slovenského jazyka a dialektológia. — Bratislava: Slovenské pedagogické nakladatel’stvo, 1988. — P. 227.
  2. Short D. Slovak // The Slavonic Languages / Edited by Comrie B., Corbett G. — London, New York: Routledge, 1993. — P. 533—592. — ISBN 0-415-04755-2.
  3. Štolc J., Habovštiak A., Jazykovedný ústav L’udovíta Štúra. Atlas slovenského jazyka. — 1 vyd. — Bratislava: SAV, 1968—1984. — Vol. I—IV (I.Vokalizmus a konsonantizmus; II.Flexia; III.Tvorenie slov; IV.Lexika).
  4. Лифанов К. В. Диалектология словацкого языка: Учебное пособие. — М.: Инфра-М, 2012. — 86 с. — ISBN 978-5-16-005518-3.
  5. Смирнов Л. Н. Словацкий язык // Языки мира: Славянские языки. — М.: Academia, 2005. — С. 274—309. — ISBN 5-87444-216-2.

Отрывок, характеризующий Поважские говоры

Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.