Повесть о суровом друге
Поделись знанием:
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
| Повесть о суровом друге | |
| Повесть о суровом друге | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
1938—1953 |
| Дата первой публикации: | |
 Текст произведения в Викитеке | |
«По́весть о суро́вом дру́ге» (1938[1]; по другим данным, 1937 год[2]) — повесть советского писателя Леонида Михайловича Жарикова (Ильи Милахиевича)[3]. После выхода собственно повести в печать, Леонид Михайлович работал над этим сюжетом ещё 15 лет[4]; в результате, на свет появилась трилогия[5]:
- 1938 — «Повесть о суровом друге», повесть о рабочем подростке, о молодых борцах за дело революции на юге России; в окончательной редакции книга вышла в 1953 году.
Герои повести — подростки, участники событий первых лет становления Советской власти. «Повесть о суровом друге» написана давно. Её читало предвоенное поколение. Её читали дети тех, кто с победой прошёл по дорогам Великой Отечественной войны. Она отразила в полной мере трудную жизнь многих семей шахтеров Донбасса, переплела автобиографию писателя с вымыслом, нашла отклик во многих сердцах. Огромное количество отзывов получил писатель после публикации повести в 1938 году[1].
- «Червонные сабли». Повесть.
Повесть «Червонные сабли» — продолжение … «Повести о суровом друге» писателя Леонида Жарикова. Из новой повести читатель узнает, как сложилась судьба Лёньки Устинова, отважного кавалериста-буденновца, как с саблей в руках он защищал Республику труда, как мстил врагам за смерть своего друга Васи Руднева, с которым плечо к плечу отважно сражался в «Повести о суровом друге»[3].
- «Судьба Илюши Барабанова» — о становлении Советской рабоче-крестьянской республики…
Библиография
«Повесть о суровом друге» выдержала многочисленные издания, вошла в Золотую библиотеку детской литературы и школьную программу[6].
- Жариков, Л.М. «Повесть о суровом друге». — Формат: стандартный. — М.: Детская литература, 1967 г.. — С. Переплет: твердый;. — 328 страниц; с. — (Золотая библиотека).
- Жариков Л. "Последняя ночь". - диафильм, М.:Студия Диафильм, 1958, художник В Пасюкевич, 49 кадров цветной (по 6-й главе книги)
- Жариков Л. "Битва на реке Кальмиус" - диафильм , М.: студия Диафильм, 1959, худодник В. Пасюкевич, 47 кадров, цветной (по 2-й главе книги)
Напишите отзыв о статье "Повесть о суровом друге"
Примечания
- ↑ 1 2 [mp3slovo.com/detailed_8572.html …после публикации повести в 1938 году.]
- ↑ [publ.lib.ru/ARCHIVES/J/JARIKOV_Leonid_Mihaylovich/_Jarikov_L.M..html Леонид Михайлович Жариков (Илья Милахиевич Жариков) (1911—1985)]
- ↑ 1 2 [publ.lib.ru/ARCHIVES/J/JARIKOV_Leonid_Mihaylovich/_Jarikov_L.M..html Леонид Михайлович Жариков]
- ↑ [www.libex.ru/detail/book79528.html В течение 15 лет Жариков продолжал работу над книгой]
- ↑ [ukrainepress.ru/archives/22159 Леонид Жариков: «Сердце моё прописано в Донбассе. Навечно!»]
- ↑ [content.mail.ru/arch/22466/4450224.html?print …многочисленные издания, вошла в Золотую библиотеку детской литературы и школьную программу.]
Ссылки
Отрывок, характеризующий Повесть о суровом друге
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
