Повечерие
Поделись знанием:
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Повече́рие, у старообрядцев па́вечерница (греч. Απόδειπνον — «после ве́чери, ужина») — в византийском обряде ежедневное чинопоследование богослужения суточного круга, совершаемое в храме или в келлиях в дни, определённые Типиконом. Повечерие может быть или великим или малым, у старообрядцев также сохранилось среднее.
В латинском обряде аналогом повечерия является служба Completorium (российские римокатолики называют её так же: «повечерие»; у медиевистов также называется термином «комплеторий»), которая включает определённый гимн, несколько псалмов (варьируются в зависимости от дня недели), Песнь Симеона («Ныне отпускаешь») и завершающую молитву.
Содержание
Великое повечерие
Порядок совершения Великого повечерия
Первая часть
- Начальные молитвы
- Господи, помилуй[1] (12 раз)
- Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
- Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу. (Поклон)
- Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́, Царе́ви на́шему Бо́гу. (Поклон)
- Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему. (Поклон)
- С понедельника по четверг первой седмицы Великого поста, в этом месте Великого повечерия, читается Псалом 69: Боже, в помощь мою вонми́,.. с пением Великого покаянного канона преподобного Андрея критского. В остальных случаях следуют:
- Псалом 4: Внегда́ призвати ми, услыша мя Бог правды моея:..
- Псалом 6: Господи, да не яростию твоею обличиши мене,..
- Псалом 12: Доко́е, Господи, забудеши мя до конца;..
- Слава.., И ныне.., Аллилуйя (трижды), Господи, помилуй (трижды), Слава.., И ныне..,
- Псалом 24: К Тебе, Господи, воздвиго́х душу мою,..
- Псалом 30: На Тя, Господи, упова́х, да не постыжу́ся во век,..
- Псалом 90: Живы́й в Помощи Вышняго, в кро́ве Бога Небеснаго водворится...
- Слава.., И ныне.., Аллилуйя (трижды), Господи, помилуй (трижды), Слава.., И ныне..,
- С нами Бог (Ис. 8:9-10)[2][3][4]
- Тропари День преше́д,..
- Безплотное естество херувимское,..
- Верую во Единаго Бога Отца Вседержителя,.. (Никео-Цареградский Символ веры)
- В Великий пост священник выходит на амвон и творит запевы с земными поклонами, а хор повторяет их: Пресвятая Владычице Богородице, моли о нас грешных — в праздники опускаются
- «Первое» Трисвятое по Отче наш. Возглас священника: Яко Твое есть Царство,..
- Хор: Аминь и тропари: в понедельник и в среду вечера: Просвети очи мои Христе Боже,.. Слава.., Заступник души моея буди Боже,.. И ныне.., Яко не имамы дерзновения..,, во вторник и четверг вечера: Невидимых враг моих неусыпание ве́си Господи,.. Призри и услышим я Господи Боже мой. Яко страшен Суд Твой Господи,.. Слава.., Слезы ми даждь Боже,.. И ныне.., Непостыдную, Богородице, надежду Твою имея,.. В Рождество и Богоявление вместо этих тропарей зажигается свет во всём храме, отверзаются Царские врата и поётся тропарь праздника, после чего врата затворяются
- Господи, помилуй (40 раз)
- Слава.., И ныне.., Честнейшую херувим,.. Именем Господним благослови, отче
- Иерей: Молитвами святых отец наших,..
- Господи Господи, избавле́й нас от всякия стрелы, летящия во дни,..
Вторая часть
- Приидите, поклонимся.., (трижды)
- Псалом 50: Помилуй мя Боже,..
- Псалом 101: Господи, услыши молитву мою, и вопль мой к Тебе да прии́дет...
- Молитва Манассии, царя иудейского, когда он содержался в плену в Вавилоне: Господи, Вседержителю, Боже отец наших,.. (2Пар. 36:23)
- «Второе» Трисвятое: по Отче наш. Возглас священника: Яко Твое есть Царство,..
- Хор: Аминь. Помилуй нас Господи, помилуй нас,.. Слава… Господи помилуй нас:.. И ныне.., Милосердия двери отверзи нам,..[5], в Рождество и Богоявление зажигается свет во всём храме, отверзаются Царские врата и поётся кондак праздника, после чего врата затворяются
- Господи, помилуй (40 раз)
- Слава.., И ныне.., Честнейшую херувим,.. Именем Господним благослови, отче
- Иерей: Молитвами святых отец наших,..
- Владыко Боже Отче Вседержителю,..
Третья часть
- Приидите, поклонимся.., (трижды)
- Псалом 69: Боже, в помощь мою вонми́,..[6]
- Псалом 142: Господи, услыши молитву мою, внуши моление мое во Истине Твоей,..
- Славословие
- Сподо́би Господи в нощь сию́ без греха сохранитися нам...
- На всенощном бдении праздников Рождества Христова, Богоявления и Благовещения в этом месте Великое повечерие может оканчиваться, после чего следовать Лития. В дни Великого поста в этом же месте Великого повечерия могут вставляться каноны Богородице (или заупокойный) из Октоиха и святому (чаще с другого дня) из Минеи со стихирами и тропарём, после которых — Достойно есть
- «Третье» Трисвятое по Отче наш. Возглас священника: Яко Твое есть Царство,..
- Хор поёт велегласно и косно (громко и медленно): Аминь. Господи сил, с нами буди,.. [7], повторяя после каждого стиха псалма 150-го, далее: Слава.., Господи, аще не бы́хом святыя твоя имели молитвенники,.. И ныне.., Многая множества моих Богородице прегрешений,.. Всесвятая Богородице, во время живота моего не остави мене,.. Все упова́ние мое на Тя возлагаю,.. В случае полиелейного праздника вместо этих песнопений читается Кондак святому
- Чтец: Господи, помилуй (40 раз), далее: Иже на всякое время и на всякий час,.. Господи помилуй (трижды) Слава.., И ныне.., Честнейшую херувим.., Именем Господним благослови, отче
- Священник: Боже, ущедри ны,.. и Молитву Ефрема Сирина с четырьмя земными и двенадцатью поясными поклонами
- Чтец: Аминь. Трисвятое - по Отче наш, Господи помилуй -12 раз, Нескверная, небла́зная, нетленная, Пречистая,.. И даждь нам Владыко на сон грядущим покой тела и души,.. Преславная Приснодева, Мати Христа Бога,.. Упование мое Отец,...
- Священник: Слава Тебе, Христе Боже, Упование наше слава Тебе.
- Хор: Слава.., И ныне.., Господи помилуй –трижды, Благослови
- Священник становится на амвоне на колени лицом к народу и читает первую молитву-прошение Литии: Владыко многомилостиве, Господи Иисусе Христе Боже наш,..
- Продолжая стоять на коленях, священник испрашивает прощение: Благослови́те, отцы́ святи́и, бра́тья и се́стры и прости́те ми гре́шному вся, ели́ка согреши́х в сей день: де́лом, сло́вом и помышле́нием.
- Народ отвечает: Бог да прости́т тя, о́тче честны́й, помоли́сь и о нас гре́шных.
- Священник: Благода́тию и человеколю́бием свои́ми Бог прости́т и поми́лует всех нас, и повернувшись к алтарю на амвоне произносит Заключительную ектению и отпуст
- Краткое наставление
Изначально Великое повечерие совершалось отдельно от других служб. И теперь может совершаться отдельно — в установленные Типиконом дни Сырной седмицы и в дни Великого поста. За первые четыре дня Великого поста на великом повечерии прочитывается весь великий покаянный канон преподобного Андрея Критского.
Может быть в составе праздничного всенощного бдения, где соединяется с литиёй: на праздники Рождества Христова и Богоявления — в какой бы день они ни прилучились; на Благовещение, если оно случится в те дни Великого поста, когда положено совершать великое повечерие (в седмичные дни, в Субботу акафиста, в Лазареву субботу, в Великий вторник, Великую среду и Великий четверг (Типикон 25 и 26 марта); на храмовые праздники, если они придутся в субботу 1-й седмицы и во вторник — субботу 2-й — 6-й седмиц Великого поста (Типикон, Храмовые главы 32, 35).
Малое повечерие
Во все прочие дни, по Уставу, должно совершаться малое повечерие, представляющее собой значительное сокращение великого. Согласно Уставу, должно совершаться вслед за вечерней. В отдельные дни Устав указывает совершать малое повечерие келейно. Малое повечерие (также и полунощницу) предписано совершать даже в дни великих праздников, если в храме по какой-либо причине нет Всенощного бдения (для этой цели в октоихе на воскресных службах всех восьми гласов приводятся специальные каноны, пое́мые на повечерии).
Порядок совершения Малого повечерия
- Начальные молитвы
- Господи, помилуй (12 раз)
- Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
- Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу. (Поклон)
- Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́, Царе́ви на́шему Бо́гу. (Поклон)
- Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему. (Поклон)
- Псалом 50: Помилуй мя Боже,..
- Псалом 69: Боже, в помощь мою вонми́,..
- Псалом 142: Господи, услыши молитву мою, внуши моление мое во Истине Твоей,..[8]
- Славословие: Слава в Вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение...
- Сподоби Господи в нощь сию без греха сохранитися нам...
- Никео-Цареградский Символ веры
- Каноны
- Достойно есть
- Трисвятое по Отче наш. Возглас священника: Яко Твое есть Царство,..
- Хор поёт тропари: храма, дня седмицы, празднуемых святых, заупокойный и богородичен
- Чтец: Господи, помилуй (40 раз), Иже на всякое время и на всякий час,.. Господи помилуй (трижды) Слава.., И ныне.., Честнейшую херувим.., Именем Господним благослови, отче
- и далее всё окончание как на Великом повечерии.
В современной Русской Церкви, ввиду повсеместной практики сокращения богослужения, при которой непосредственно присоединённяется служение утрени сразу после вечерни, малое повечерие де-факто вышло из богослужебного обихода, используется только в период пения триоди как на приходах, так и в большинстве монастырей; иногда совершается как братская служба после вечерней трапезы.
В период Пасхальной седмицы вместо малого повечерия должен совершаться Пасхальный час.
Напишите отзыв о статье "Повечерие"
Литература
- [www.klikovo.ru/db/book/msg/4876 Повечерие] // Иустин, еп. Смысл и значение православно-христианского ежедневного богослужения. М., 1894
Примечания
- ↑ [www.irmologion.ru/fonts.html Церковно-славянские шрифты (Church Slavonic Fonts)]
- ↑ [www.pravoslavie.ru/1566 Разъяснение основных песнопений Рождества Христова]
- ↑ [muzofon.com/search/%D1%81%20%D0%BD%D0%B0%D0%BC%D0%B8%20%D0%91%D0%BE%D0%B3%20%D0%97%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%8C%D0%B5%D0%B2 «Яко с нами Бог!» Композитора священномученика Петра Зиновьева поётся на праздники (Рождества, Богоявления, иногда и Благовещения)]
- ↑ [muzofon.com/search/с%20нами%20Бог%20повечерие Поётся, обычно в великопостные повечерия]
- ↑ [mp3arhiv.net/skachat/mp3/320/xor-bratii-valaamskogo-monastyrya-pomiluj-nas-gospodi-valaamskij-raspev.html Хор братии Валаамского монастыря «Помилуй нас, Господи» (валаамский распев)]
- ↑ Если этот псалом читался в первой части Повечерия перед великим каноном Андрея Критского, то второй раз он уже не повторяется
- ↑ [muzofon.com/search/%D0%93%D0%BE%D1%81%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%B8%20%D1%81%D0%B8%D0%BB%20%D1%81%20%D0%BD%D0%B0%D0%BC%D0%B8%20%D0%B1%D1%83%D0%B4%D0%B8%20%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%86%D0%BA Господи сил с нами буди соловецкого напева]
- ↑ В некоторых часословах ошибочно указывается на Псалом 101, начинающийся такими же словами «Господи, услыши молитву мою,..»
Ссылки
- Повечерие // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.krotov.info/libr_min/worship/kanonnik/povecher_vel.html Начало с Богом великаго повечерия] Церковнославянский перевод текста повечерия.
- [www.impantokratoros.gr/C7EC8088.el.aspx Μικρόν Απόδειπνον (Προσευχή)]
| Суточный богослужебный круг Православной церкви | |
|
Вечерня · Повечерие · Полунощница · Утреня · Часы · Божественная литургия | |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Повечерие
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
