Поводырь (фильм, 2013)

Поводырь
Поводир
Жанр	историческая драма
Режиссёр	Олесь Санин
Продюсер	Максим Асадчий Игорь Савиченко Олесь Санин
Автор сценария	Олесь Санин Александр Ирванец Ирен Роздобудько Пол Волянски
В главных ролях	Антон Святослав Грин Станислав Боклан
Оператор	Сергей Михальчук
Композитор	Алла Загайкевич
Кинокомпания	Pronto film
Длительность	124 минут
Бюджет	16 600 000 ₴
Сборы	14 080 000 ₴
Страна	Украина Украина
Язык	украинский английский русский
Год	2013
IMDb	ID 3037582
[povodyr.com/ Официальный сайт]
Выход фильма «Поводырь» (оригинальное название — Поводир)

К:Фильмы 2013 года

«Поводырь» (укр. Поводир) — украинский исторический драматический художественный фильм режиссёра и сценариста Олеся Санина, в основе сюжета которого — путешествие американского мальчика и украинского слепого музыканта по Советской Украине.

Премьера картины, намеченная на ноябрь 2013 года, была смещена на год в связи с событиями на киевском Майдане. Мировая премьера фильма состоялась в рамках Одесского международного кинофестиваля 16 июля 2014 года. В украинском прокате фильм с 12 ноября 2014 года.

Слоган фильма — «Закрой глаза. Смотри сердцем».

Сюжет

Действие фильма происходит осенью-зимой 1932 года и зимой 1933 года на территории УССР. Американский инженер-коммунист Майкл Шемрок живёт в Харькове вместе со своим десятилетним сыном Питером. Майкл помогает молодому Советскому государству наладить сборку тракторов. Американец влюбляется в украинскую певицу Ольгу Левицкую и хочет сделать ей предложение. В Ольгу также влюблен уполномоченный ОГПУ Владимир, который всеми силами пытается избавиться от более удачливого конкурента.

Предчувствуя арест, Николай Сытник (один из высокопоставленных сотрудников ЦК КП(б)У) пытается через Майкла Шемрока передать британскому журналисту Гарету Джонсу в Москву документы, компрометирующие политику коллективизации и организации коммунистами массового голода на Украине. Не дожидаясь ареста, партийный функционер стреляется. Владимир видит, как Майкл получил документы и пытается организовать их кражу из чемодана американского инженера. Во время потасовки в вагоне поезда сотрудники ОГПУ убивают Майкла, а Питеру удается скрыться на проходящем поезде. Документы находятся среди личных вещей Питера, в первом издании «Кобзаря» Тараса Шевченко.

Волей случая Питер попадает в поводыри к слепому кобзарю — Ивану Кочерге. В прошлом Иван был командиром роты армии УНР, получил ранение в голову и ослеп. Кочерга учит Питера ремеслу поводыря, находит документы и пытается лично передать документы в Москву. Владимир во главе спецгруппы ОГПУ активно разыскивает Питера и документы. Ретроспективные кадры дают понять, что Владимир входил в состав роты армии УНР, которой командовал Иван, стал единственным бойцом, который предал своих товарищей, перешел на сторону большевиков и принял участие в расстреле своих бывших товарищей. Зимой 1932—1933 годов во время событий голодомора кольцо поиска сужается и Питера почти ловят, однако Кочерга, жертвуя своей свободой, помогает мальчику скрыться. Питер добирается до Харькова и, примкнув к группе беспризорников, попадает в свою бывшую квартиру, где встречает Ольгу, которая была вынуждена выйти замуж за Владимира. Советская власть, стараясь избавится от слепых кобзарей, как носителей чуждой свободолюбивой идеологии, открывает на них охоту — арестами и хитростью всех кобзарей собирают в одном месте и уничтожают. Во время акции уничтожения Ивану, которого по приказу Владимира привязали к столбу над местом казни, удается освободиться и в результате схватки с Владимиром они оба погибают. Питер пытается предотвратить гибель кобзарей, однако это ему не удается. Впоследствии Питеру удаётся спастись и выехать из СССР на родину.

В ролях

В главных ролях

• Антон Святослав Грин — Питер Шемрок, сын Майкла Шемрока
• Станислав Боклан — Иван Кочерга, кобзарь
• Александр Кобзарь — Владимир, сотрудник ОГПУ
• Джамала — Ольга Левицкая, певица, актриса харьковского театра «Березиль»
• Ирина Санина — Орыся, жена Ивана
• Джефф Баррелл — Майкл Шемрок, предприниматель

В ролях

• Фёдор Стригун — мастер Богдан
• Эдуард Безродный — Аркадий
• Владимир Беляев — Мирон
• Олег Примогенов — Николай Сытник
• Андрей Билоус — комдив
• Тарас Компаниченко — бандурист Тарас
• Тарас Денисенко — фольклорист
• Борис Георгиевский — Матрос, председатель колхоза
• Александр Гетьманский — комиссар ОГПУ
• Андрей Франчук — Гаррис
• Пётр Панчук — Панотец кобзарей
• Василий Баша — председатель музкомисии
• Игорь Гнездилов — руководитель взрывных работ
• Владимир Шпудейко — диктор и чечёточник
• Сергей Малюга — милиционер на ярмарке
• Василий Бендас — Борис, продавец газет
• Вероника Шостак — Наталка
• Мирослав Юзефович — Кучугура
• София Билаш — Софийка

В эпизодах

• Сергей Жадан — Михайль Семенко, поэт
• Александр Ирванец
• Остап Годлевский — поводырь
• Андрей Кацюба — поводырь
• Игорь Засядкевич
• Орест Кацюба
• Пётр Шеверда

Съёмочная группа

• Авторы сценария:
  • Олесь Санин
  • Александр Ирванец
  • Ирен Роздобудько
  • Пол Волянски
• Режиссёр-постановщик: Олесь Санин
• Оператор-постановщик: Сергей Михальчук
• Художники-постановщики:
  • Сергей Якутович
  • Влад Одуденко
• Композитор: Алла Загайкевич
• Художники по костюмам:
  • Гала Отенко
  • Александра Стёпина
• Художники по гриму: Ирина Солодовская
• Автор песни «Квіти мають очі»: Джамала
• Национальный заслуженный академический симфонический оркестр Украины
  • дирижёр: Владимир Сиренко
• Струнный квартет «Collegium»
• Группа «Джазбенд»
• Киевский биг-бенд «Big Jump Band»
• Продюсеры:
  • Максим Асадчий
  • Игорь Савиченко
  • Олесь Санин

Создание

Желание рассказать историю репрессий кобзарей возникло у режиссёра в 2003 году, но найти деньги на фильм удалось только в 2007 году. Съемки прерывались из-за отсутствия денег и завершить фильм удалось только в 2012 году. Через год фильм был показан на Канском кинофестивале. Премьеру планировали в ноябре 2013. События на киевском Майдане отложили её

Часть средств на создание фильма были переданы Арсением Яценюком

Бандуристов расстреляли в Ровенской области. Однако нам не удалось отыскать подлинное место и мы решили снимать во Львовской области. При этом из-за переменчивой погоды съёмки многих эпизодов пришлось переносить: была осень, и температура там менялась от 0 до 22 градусов. А когда завершили работать над финальной сценой, где лирников пытались утопить, то актёров буквально пришлось разыскивать под снежными завалами…

— Олесь Санин, режиссёр фильма

В прокате фильм адаптирован для незрячего зрителя — используется технология тифлоперевода

Для Станислава Боклана и нескольких кобзарей были заказаны специальные линзы из США, в которых актёры ничего не видели

Специально для съемок восстановили первый трактор Харьковского тракторного завода, выпущенный в 1931 году. До того он 50 лет простоял на постаменте перед предприятием

После проката картины готовится её 4-серийная телевизионная версия

Прототипом персонажа Николая Сытника стал Николай Скрипник. Прототипом певицы Ольги стала одна из актрис театра «Березиль», актёры этого театра позировали для фигур около памятника Т. Г. Шевченко в Харькове — этот факт и изображен в фильме, когда Ольга позирует скульптору.

Съёмки фильма производились в Харькове, Переяслав-Хмельницком, Киеве, Триполье, Новгород-Северском, в Ровенской, Сумской, Львовской областях и на Волыни.

Кастинг

Изначально исполнителем главной роли слепого кобзаря должен был стать американский актёр Джек Пэланс. Однако после его смерти в 2006 году на роль был приглашён заслуженный артист Украины Станислав Боклан

Роль маленького поводыря Питера Шемрока исполнил Антон Святослав Грин, мальчик украинского происхождения, живущий в Детройте. Он — внук украинского диссидента Михаила Хмары, осуждённого советской властью на 34 года лагерей

Роль американского инженера Майкла Шемрока исполнил голливудский актёр Джефф Баррелл, который одновременно со съемками у Санина работал у Ларса фон Триера в «Нимфоманке»

Супругу Ивана Кочерги, Орысю, сыграла жена режиссёра фильма Ирина Санина

В фильме сыграли около 200 незрячих актёров, большинство из них — музыканты, в частности в фильме сыграл бандурист Тарас Компаниченко

О фильме

Мы старались сломать стереотипы шароварщины, избавиться от негативных шаблонов украинской культуры

— Алла Загайкевич, композитор фильма на пресс-конференции по случаю мировой премьеры фильма

Очень важный день в моей жизни. День, когда я предстану перед зрителями как драматическая актриса в фильме Олеся Санина «Поводырь»

— Джамала на своей страничке в Facebook

Сказать, что я поражён — это ничего не сказать. Нынешняя премьера — выдающееся событие украинского кинематографа.

— министр культуры Украины Евгений Нищук после премьеры фильма

Достоверность событий

Основой сюжета служит история о жестокой расправе власти со слепыми кобзарями и лирниками, которая произошла в Харькове (тогдашней столице УССР). Документов, подтверждающих факт такой расправы, не существует (возможно, уничтожены либо не рассекречены).

В начале декабря 1930 года в Харьковском оперном театре состоялся съезд народных певцов Советской Украины, куда с разных областей были свезены 337 делегатов. Основным заданием съезда был вопрос активного привлечения народных певцов к социалистическому строительству, отходу от исполнительских традиций и определение новых идеологических приоритетов. Незрячих певцов под поводом поездки на съезд народных певцов народов СССР, который должен был состояться в Москве, погрузили в эшелон и отвезли к околицам ст. Казачья Лопань. Поздно вечером вывели из вагонов в лесополосу к заблаговременно выкопанным траншеям. Выстроив незрячих кобзарей и их малолетних поводырей в одну шеренгу, отряд особого отдела НКВД УССР начал расстрел… Когда всё было завершено, тела расстрелянных забросали известью и присыпали землёй. Музыкальные инструменты спалили рядом.

— кобзарь-публицист Николай Литвин

По предположению Вахтанга Кипиани, история о расстреле кобзарей могла родиться вследствие исчезновения с базарных площадей местечек и сел в 30‑е годы слепых акынов, которых, скорее всего, арестовывали как нарушителей закона о запрете бродяжничества и попрошайничества.

Признание и награды

• 16 июля 2014 — Одесский международный кинофестиваль (Одесса, Украина)
  • Специальный диплом — оператор Сергей Михальчук за визуальное решение фильма «Поводырь»
  • «Золотой Дюк» в номинации «Лучшая актёрская работа» — Станислав Боклан
• 10 октября 2014 — Варшавский кинофестиваль (Польша)
  • Номинация на Гран-при фестиваля
• Кандидат на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке» от Украины. В шорт-лист фильм не вошёл
• За первые четыре дня «Поводырь» заработал $259,5 тыс., согласно данным Box Office Mojo. Так, картина Олеся Санина обогнала по премьерным сборам предыдущего украинского рекордсмена — комедийный хоррор «Тени незабытых предков», собравшего год назад кассу в $251 тыс.

Ссылки

• [povodyr.com/ Официальный сайт фильма]
• [www.facebook.com/theguidemovie Страница фильма в социальной сети Facebook]
• «Поводырь» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [oiff.com.ua/ru/films-2014/the-guide.htm «Поводырь»] на сайте Одесского международного кинофестиваля
•  (англ.) [www.wff.pl/en/film/the-guide01 «Поводырь» на сайте 30.] Варшавского кинофестиваля
• [oiff.com.ua/ru/2014/photovideo/4423.htm Пресс-конференция творческих групп фильма «Поводырь»] на сайте Одесского международного кинофестиваля
• Янина Корниенко. [reinvent.platfor.ma/oles-sanin/ Олесь Санін, режисер «Поводиря»: «Ми хотіли зробити український фільм, який не захочеться жаліти»] (укр.). platfor.ma (22 января 2015). Проверено 22 января 2015.

Отрывок, характеризующий Поводырь (фильм, 2013)

Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.