Погодаев, Степан Борисович

Степан Борисович Погодаев
Дата рождения	1905(1905)
Место рождения	Киренский уезд, Иркутская губерния
Дата смерти	9 мая 1944(1944-05-09)
Место смерти	Севастополь
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	стрелковые войска
Годы службы	1927—1929 и 1941—1944
Звание
Часть	997-й стрелковый полк 263-й стрелковой дивизии
Должность	командир стрелкового отделения
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Степан Борисович Погодаев (1905—1944) — советский военнослужащий, участник Великой Отечественной войны, командир отделения 997-го стрелкового полка (263-я стрелковая дивизия, 51-я армия, 4-й Украинский фронт), старший сержант, Герой Советского Союза. 9 мая 1944 года во время штурма Сапун-горы в ходе освобождения города Севастополя закрыл своим телом амбразуру вражеского ДОТа.

Биография

Степан Борисович Погодаев родился в 1905 году в многодетной крестьянской семье Бориса Васильевича Погодаева. Русский. Точное место его рождения не установлено. Известно, что происходил он «из низовых», то есть родился в Усть-Илимском или северной части современного Братского районов Иркутской области. Наиболее вероятным местом его рождения является село Нижнее Шаманово, некогда располагавшееся на острове посреди Ангары, а ныне затопленное водами Усть-Илимского водохранилища. Именно оттуда был родом его отец, там же Степан Борисович окончил трёхклассную сельскую школу.

Борис Васильевич рано овдовел и, женившись повторно на Арине Андреевне Непомилуевой, перебрался к ней в деревню Гарменка. Чтобы помогать семье, Борис Степанович стал батрачить в соседней деревне Закурдаево. Позднее переехал к одному из дядьёв в Седаново, где работал батраком у зажиточного крестьянина Михаила Коновалова.

В 1927—1929 годах Степан Погодаев проходил действительную воинскую службу. Из армии он вернулся убеждённым коммунистом, кандидатом в члены ВКП(б). Некоторое время работал на почте. В 1930 году его рекомендовали на пост председателя Подъеланского сельского совета. В это время в округе создавался большой колхоз «Великий перелом», в который вошли крестьяне из деревень Подъеланка, Аникина, Владимировка и Седаново, и Степан Борисович был выбран членом правления.

Далеко не все крестьяне хотели вступать в колхозы. Летом 1930 года по Братскому району прокатилась волна выступлений против насильственной коллективизации. Крестьяне низовых деревень, объединившись с ссыльными, взялись за оружие и решили идти на штурм Братского острога, который они считали источником всех бед. Дороги им лежала через земли Подъеланского сельсовета. Опасаясь, что бунтовщики разорят колхоз, молодой председатель распорядился выдать сельчанам оружие. Однако когда крестьянский бунт был подавлен, Степана Борисовича обвинили в самоуправстве и даже пытались «пришить» ему соучастие в беспорядках, припомнив, что во дворе сельсовета неоднократно собирались недовольные, а он никаких действий против них не предпринимал. Год провёл Погодаев в Иркутской тюрьме, но следователи не смогли доказать его причастность к антисоветским выступлениям. Возможно, помогло и ходатайство колхозников из Подъеланной. Степан Борисович вернулся домой, но членом партии он уже не стал, да и от занимаемых должностей его освободили.

Степан Борисович недолго оставался рядовым колхозником. Когда в 1931 году из «Великого перелома» выделился колхоз «Успех» с центром в Седаново, его избрали председателем. Но судьба уготовила ему новые испытания. В 1934 году, едва женившись, Степан Борисович потерял супругу. На месяц он ушёл в запой, забросил все дела и не почти не появлялся на работе. Проштрафившегося председателя сняли с работы и отправили создавать колхоз в деревню Верхнее Суворово, которая после очередного антисоветского выступления в 1933 году лежала в запустенье. Погодаев с энтузиазмом взялся за дело, и дела быстро пошли на поправку.

Вскоре Погодаев снова женился. Его избранницей стала Аполлинария Тимофеевна Пинигина, вдова убитого кулаками комсомольца Демьяна Пинигина. Степан Борисович усыновил её сына Григория, а позднее у них родились совместные дети — Инна и Казимир. До войны Степан Погодаев успешно руководил колхозами «Заря-2» в Верхнем Суворово и колхоз «Новая жизнь-1» в Верхнем Баяне. Семейные и крестьянские заботы отнимали большую часть его времени. Отдыхать Степан Борисович любил в тайге, был страстным охотником. А потом началась война.

В июле 1941 года С. Б. Погодаев добровольцем пошёл в Красную Армию. С сентября 1941 сражался на Юго-Западном фронте. Воевал под Ельцом, Барвенково, на Сталинградском направлении, прошёл с боями от Дона до Днепра. С февраля 1944 года Степан Борисович в составе 997-го стрелкового полка 263-й стрелковой дивизии 51-й армии 4-го Украинского фронта в должности командира отделения роты автоматчиков. Принимал участие в Крымской операции. Особенно отличился во время освобождения Севастополя.

9 мая 1944 года во время штурма Сапун-горы Степан Погодаев закрыл своей грудью амбразуру вражеского ДОТа, дав возможность наступающей пехоте продвинуться вперёд.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года старшему сержанту Степану Борисовичу Погодаеву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Похоронен в селе Штурмовое Балаклавского района города Севастополя.

Память

• 12 ноября 1977 года в посёлке Энергетик города Братска открыт памятник Герою Советского Союза братчанину Степану Борисовичу Погодаеву. Автор монумента — севастопольский скульптор К. Г. Кошкик, однополчанин Степана Погодаева.
• Имя Степана Погодаева увековечено на обелиске Славы, установленном на Сапун-горе и на мемориале «Вечный огонь» в Иркутске.
• Именем С. Б. Погодаева названы улицы в Братске и Севастополе.
• Подвиг Героя изображён на диораме «Штурм Сапун-горы».

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9751 Погодаев, Степан Борисович]. Сайт «Герои Страны». [www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=6646025 Информация из донесения о безвозвратных] потерях 263 стрелковой Сивашской дивизии.

Отрывок, характеризующий Погодаев, Степан Борисович

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.