Погодин, Дмитрий Дмитриевич

Дмитрий Дмитриевич Погодин
Дата рождения	11 сентября 1907(1907-09-11)
Дата смерти	13 сентября 1943(1943-09-13) (36 лет)
Принадлежность	СССР СССР
Звание
Сражения/войны	Гражданская война в Испании Польский поход РККА Советско-финская война (1939—1940) Великая Отечественная война
Награды и премии

Дми́трий Дми́триевич Пого́дин (11 сентября 1907 — 13 сентября 1943) — командир танковой роты в войсках республиканской Испании, участник Польского похода РККА и Советско-финской войны, участник Великой Отечественной войны, генерал-майор. Член Центрального Комитета Коммунистической партии (большевиков) Белоруссии.

Биография

Родился 11 сентября 1907 года в городе Наро-Фоминске (ныне Московской области) в семье рабочего. Русский. Член ВКП(б) с 1931 года. Окончил 6 классов. В Красной Армии с 1931 года. В 1932 году окончил Орловскую бронетанковую школу, а в 1932 году — Курсы усовершенствования командного состава.

С октября 1936 года по январь 1937 года Д. Д. Погодин участвовал в национально-революционной войне испанского народа 1936—1939 годов, и отличился в боях под городом Посуэло де Аларкон. Танковая рота лейтенанта Погодина Д. Д. атаковала противника и подбила 9 вражеских танков. Не раз она помогала бойцам восстанавливать утраченные позиции.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 декабря 1936 года за доблесть и мужество, проявленные в боях в Испании Погодину Дмитрию Дмитриевичу присвоено звание Героя Советского Союза, с вручением ордена Ленина, а после учреждения в 1939 году знака особого отличия героев ему была вручена медаль «Золотая Звезда» № 26.

После возвращения в 1937 году из Испании Погодин служил в должности командира танковой роты в Белорусском военном округе (с июля 1938 года — Белорусский особый военный округ). Был избран членом ЦК КП(б)Б.

В 1939 году в составе войск округа участвовал в походе РККА в Западную Белоруссию.

В 1939 году Д. Д. Погодин окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, был помощником начальника бронетанковых войск Ленинградского военного округа, командиром механизированного отряда округа. Участвовал в Советско-финской войне 1939—1940 годов.

Великую Отечественную войну встретил в должности командира 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии. С первых дней войны полк находился на кандалакшском направлении, где в боях с 30 июня по 7 июля потерял 71 танк БТ-7, из них 33 безвозвратно, оставленных сгоревшими на поле боя; 2 автомашины ЗИС-5, 1 бензоцистерну. Людские потери составили: 23 убито, 58 ранено, 30 пропали без вести. 17 июля полк, погрузившись в эшелоны, отправился в район Войсковиц-Красногвардейска (Гатчины) под Ленинград.

Здесь под Молосковицами 11 августа 1941 года развернулось грандиозное встречное танковое сражение. В районе деревень Морозово и Волпи сошлись в бою 1-я Краснознамённая танковая дивизия и 1-я немецкая танковая дивизия. Но силы были неравны, на помощь немецкой дивизии подошли ещё две немецкие танковые дивизии из группы Гепнера. В начале сражения в 1-й советской танковой дивизии было 108 танков, и почти все они были уничтожены.

Находившийся в Красногвардейске (ныне Гатчине) штаб 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии получил 19 августа 1941 пять новых тяжёлых танков КВ с Кировского завода.

Сформированная из них рота под командованием старшего лейтенанта З. Г. Колобанова по приказу полковника Д. Д. Погодина встала в засаду в районе совхоза Войсковицы и станции Илькино. 20 августа 1941 года эта рота уничтожила из засады 43 германских танка трёх танковых дивизий, проводивших в этот день смену позиций в ходе наступления на Ленинград и окружения Лужской группировки советских войск. При этом, командир орудия (наводчик) старший сержант Усов А. М. из экипажа танка командира роты З. Г. Колобанова снайперски расстрелял колонну из 22 немецких лёгких танков.

Позднее на фронтах Великой Отечественной войны полковник Погодин Д. Д. занимал должности заместителя командира 123-й танковой бригады, заместителя по танковым частям командующего 30-й армией генерал-лейтенанта Лелюшенко, заместителя начальника автобронетанковых войск Калининского фронта и заместителя командира 1-го механизированного корпуса 53-й армии Степного фронта.

Герой Советского Союза, генерал-майор танковых войск Д. Д. Погодин погиб в бою у села Перекоп под Харьковом 13 сентября 1943 года, лично участвуя в танковой атаке в решающий момент сражения. Обожжённое тело убитого командира на руках вынес из боя механик-водитель его сгоревшего танка старшина А. А. Горелышев. Дмитрий Дмитриевич Погодин так и не узнал о присвоении ему звания генерал-майора танковых войск и о награждении его орденом Красного Знамени.

Был похоронен по месту жительства эвакуированной семьи — в городе Владимире на центральной площади Свободы (Соборной), но позже, в 1946 году, по просьбе матери прах был перезахоронен на городском кладбище.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» № 26 (31 декабря 1936);
• орден Ленина (31 декабря 1936);
• орден Красного Знамени;
• орден Отечественной войны 1-й степени;
• медаль «За оборону Ленинграда»;
• медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

Память

На месте гибели Д. Д. Погодина в селе Перекоп Харьковской области установлена мемориальная доска. Именем Героя названа одна из улиц его родного города — подмосковного Наро-Фоминска и одна из улиц города Владимира. Там же установлен барельеф Д. Д. Погодина на стелле героев-владимирцев у мемориала «Вечный огонь» на площади Победы. Почтой СССР был выпущен мемориальный конверт с портретом Героя Советского Союза Погодина Д. Д.

Публикации

• Базуев Д. [www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10276391@SV_Articles Ленинградская Прохоровка] // Санкт-Петербургские ведомости. — № 81-с от 06.05.2011.
• Л. А. Могильная, В. Г. Толкунова. [www.vladregion.info/articles/gorod-budet-pomnit-o-nem-geroi-sovetskogo-sryuza-dd-pogodin Город будет помнить о нём. Герой Советского Союза Д. Д. Погодин] // Старая столица: краеведческий альманах. Выпуск 2.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1158 Погодин, Дмитрий Дмитриевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Погодин, Дмитрий Дмитриевич

Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?