Погоня (фильм, 1966)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Погоня
The Chase
Жанр

криминальная драма

Режиссёр

Артур Пенн

Продюсер

Сэм Шпигель

Автор
сценария

Хортон Фут
Лилиан Хеллман

Оператор

Джозеф ЛаШелл

Композитор

Джон Барри

Кинокомпания

Horizon Pictures, Columbia Pictures Corporation

Длительность

135 мин.

Страна

США США

Год

1966

IMDb

ID 0060232

К:Фильмы 1966 года

«Погоня» (англ. The Chase) — драматический кинофильм Артура Пенна, премьера которого состоялась в 1966 году. Экранизация одноименной пьесы Хортона Фута. В ролях — ведущие голливудские звезды того времени. В СССР вышел в прокат в начале 1972 года.



Сюжет

Сбежавшие из заключения двое осуждённых хитростью останавливают автомобиль с целью завладеть им, но один из преступников убивает водителя и уезжает, оставляя партнёра на дороге. Баббер Ривз (Роберт Редфорд) понимает, что теперь и на нём повисло обвинение в убийстве, и сначала решает скрыться в Мексике, но по ошибке забирается не в тот товарный поезд и движется прямо в противоположном направлении — в родной провинциальный городишко на юге США.

Город накануне уик-энда живёт своей жизнью. Местный богач Вэл Роджерс готовится пышно праздновать свой день рождения. «Средний класс» собирается на вечеринку попроще. Шериф города Колдер (Марлон Брандо), цельный и независимый человек, мечтающий покончить с полицейской службой и стать фермером, — получает сообщение о возможном прибытии беглеца в город. Шериф — чужак в городе, большинство жителей относятся к нему настороженно, тем более, что его считают протеже Вэла Роджерса.

Итак, жители отдыхают, шериф принимает положенные меры, а Баббер добирается до города. Здесь живёт его жена Анна Ривз (Джейн Фонда), которая сейчас в любовной связи с сыном Вэла Роджерса Джейком (Джеймс Фокс). Единственная цель Баббера — раздобыть денег и машину и как можно скорее убраться подальше. Беглец встречается с женой и Джейком на автомобильной свалке. Но проблема в том, что и горожане узнают о побеге и об отягчающем его убийстве и в порядке развлечения начинают охоту на Баббера. Ни страх перед законом, ни авторитет шерифа, ни здравый смысл их уже не останавливают. На стороне Колдера остаются только его жена Руби и помощник Слим.

Опьяненная азартом погони толпа окружает свалку и поджигает её. Пожар приводит к тому, что происходит взрыв бензина. В огне оказываются героиня и её любовник, на которого падает опрокинутый взрывом автомобиль. Из огня звучит крик Анны: «Помогите!» — но отклика нет. Шериф едва успевает отбить Баббера у преследователей и кое-как восстановить порядок. Но когда он ведёт арестованного от полицейской машины к участку, Баббера убивает выстрелами из револьвера один из горожан. Этот человек в юности свалил свою вину за какую-то шалость на Баббера, и с первого известия о побеге вообразил, что Баббер собрался ему отомстить.

Наутро Колдер грузит вещи в машину и уезжает из города. Анна, убитая горем, сидит в пустом больничном сквере. К ней подходит отец Джейка: «Мой сын скончался сегодня в 5 часов».

В ролях

Напишите отзыв о статье "Погоня (фильм, 1966)"

Ссылки


Отрывок, характеризующий Погоня (фильм, 1966)

Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.