Погром в Триполи 1945 года
Погром в Триполи 1945 года — один из крупнейших еврейских погромов в Северной Африке Нового времени. В период с 5 по 7 ноября 1945 г. более 140 евреев были убиты и многие ранены. Погром стал поворотной точкой в истории евреев Ливии, стимулировав их массовый выезд в Израиль, вскоре после чего еврейская община в этой стране прекратила существование.
Содержание
Предыстория
В конце 1930-х гг., после переориентации фашистской Италии на союз с Германией, итальянский режим в Ливии начал принимать расистские антисемитские законы. В результате этих законов евреи были уволены с официальных должностей, некоторые были уволены из государственных школ, в их документах был поставлен штамп «еврейская раса». Несмотря на эти репрессии, в 1941 г. около 25 % населения Триполи составляли евреи, в городе было 44 синагоги. В 1942 г. немецкие войска, сражавшиеся в Африке против британских войск, оккупировали еврейский квартал г. Бенгази, разграбили магазины и депортировали более 2000 евреев через пустыню в трудовые лагеря, где около 1/5 из них погибли.
Погром
Вслед за освобождением Северной Африки от немцев начались случаи насилия со стороны местных жителей. В период 5-7 ноября 1945 г. более 140 евреев (в том числе 36 детей) были убиты, и сотни были ранены в ходе погрома в Триполи. Погромщики разграбили почти все синагоги города и разрушили пять из них в Триполи и 4 в провинциальных городах, вместе с более чем 1000 домов и магазинов. В результате около 4000 евреев остались без крыши над головой, около 2400 были полностью разорены.[1][2][3]
Последствия
Несмотря на освобождение Ливии от фашистского итальянского режима и от влияния нацистской Германии, нападения на местных евреев продолжились. Ситуация ухудшилась после Войны за независимость Израиля 1948 года. В июне 1948 г. состоялся новый погром, в ходе которого было убито 12 евреев и уничтожено 280 домов.[2] В этот раз, однако, еврейская община оказалась готовой к самообороне, и атака погромщиков была отбита.[1]
В период 1948—1951 г., особенно после официального разрешения эмиграции в 1949 г., 30972 евреев Ливии переехали в Израиль.[4] В течение следующих 15 лет оставшиеся евреи подвергались многочисленным ограничениям; в частности, ограничивалось их право на въезд и выезд из Ливии, их статус в стране и право собственности.
Новые погромы последовали после Шестидневной войны, в результате которых 18 евреев было убито и многие ранены. После этого оставшиеся евреи Ливии, число которых составило около 7000, были почти в полном составе эвакуированы в Италию, покинув своё имущество и дома. Последняя еврейка Ливии, пожилая женщина, получила разрешение на выезд в Италию в 2003 г. после многочисленных попыток со стороны живущего там её сына.
См. также
- Багдадский погром 1941 года (Фархуд)
- Каирский погром 1945 года
- Исход евреев из мусульманских стран
- Аденский погром 1947 года
Напишите отзыв о статье "Погром в Триполи 1945 года"
Примечания
- ↑ 1 2 Selent, pp. 20-21
- ↑ 1 2 Shields, Jacqueline."[www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/History/jewref.html Jewish Refugees from Arab Countries]" in Jewish Virtual Library.
- ↑ Stillman, 2003, p. 145.
- ↑ [sunsite.berkeley.edu/JewsofLibya/LibyanJews/thejews.html History of the Jewish Community in Libya]". Retrieved July 1, 2006
Отрывок, характеризующий Погром в Триполи 1945 года
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
