Ручной набор
Ручной набор (также набор посредством подвижных литер) — способ набора текста, при котором строки подбираются вручную из металлических литер и пробельного материала [1].
Содержание
История
Впервые подвижной шрифт изобрел китаец Би Шэн около 1040 г. во времена империи Сун [2]. Подвижные литеры из металла впервые были применены в 1234 г. в Корее, во времена империи Корё. В 1377 г. в Корее была напечатана Чикчи — старейшая из существующих книг, напечатанных при помощи металлических подвижных литер. Однако распространение этих первых систем подвижных литер было ограниченным: они были дорогими и требовали больших трудовых затрат. Китайским печатникам приходилось иметь дело с тысячами керамических табличек, поскольку китайская иероглифическая система письма содержит тысячи знаков. В Корее металлические литеры распространились гораздо шире (в корейском алфавите изначально было всего 28 знаков), но за пределы страны изобретение, видимо, так и не вышло [3].
Около 1450 г. Иоганн Гутенберг изобрел печатный пресс и самостоятельно разработал европейскую систему подвижных литер, дополнив её такими новшествами, как изготовление шрифта при помощи пуансонов и матриц. Гутенберг был первым, кто начал делать литеры из сплава свинца, олова и сурьмы — те же компоненты использовались в течение последующих 400 лет [4].
В алфавитных системах письма набор посредством подвижных литер оказался более быстрым и надежным, чем ксилография. Металлические литеры были прочнее, а текст получался более единообразным, что привело к появлению типографики и шрифтового искусства. Высокое качество и относительно низкая цена Библии Гутенберга (1455) доказали превосходство использования подвижных литер в Европе. Считается, что печатный станок и подвижные литеры стали одним из ключевых факторов, ускоривших наступление Ренессанса [5]. Изобретения Гутенберга очень скоро распространились по всей Европе, а потом — и по всему миру.
Только после того, как в XIX веке был изобретен метод горячего набора, набор подвижными литерами пошел на спад, а в XX веке почти исчез.
Галерея
- Chinese movable type 1313-ce.png
Китайская система подвижных литер, изображенная в книге печатника Ван Чжэня в 1313 г.
- Garamond type ſi-ligature.jpg
Литера с лигатурой ſi. 12-й кегль, шрифт Клода Гарамона
- Plantin letterpress.jpg
Литеры шрифта Христофора Плантена
- Sorts on composing stick.jpg
Набранные литеры на верстатке
Напишите отзыв о статье "Ручной набор"
Примечания
- ↑ [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%98%D0%B7%D0%B4%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C/%D0%A0%D1%83%D1%87%D0%BD%D0%BE%D0%B9%20%D0%BD%D0%B0%D0%B1%D0%BE%D1%80/ Ручной набор] // Издательский словарь-справочник : [электрон. изд.] / А. Э. Мильчин. — 3-е изд., испр. и доп.. — М.: ОЛМА-Пресс, 2006.
- ↑ Немировский Е. Л. Изобретение Гутенберга. М.: Наука, 2000. С 42.
- ↑ Немировский Е. Л. Изобретение Гутенберга. М.: Наука, 2000. С 42-28.
- ↑ Немировский Е. Л. Изобретение Гутенберга. М.: Наука, 2000. С. 66.
- ↑ Eisenstein, Elizabeth L., The Printing Revolution in Early Modern Europe, Cambridge University Press, 1983.
Литература
- Немировский Е. Л. Изобретение Гутенберга. М.: Наука, 2000.
- Шульмейстер М. В. Ручной набор. — М: Книга, 1967.
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ручной набор
– Ну что же? – сказал он.– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
