Подводные лодки серии I «Декабрист»
Многоцелевая ПЛ «Декабрист» | ||
---|---|---|
серия I | ||
музей Д-2 «Народоволец» | ||
Основные характеристики | ||
Тип корабля | Большая торпедная подводная лодка | |
Обозначение проекта | серия I, «Декабрист» | |
Разработчик проекта | «Техбюро № 4 Балтийского завода» | |
Главный конструктор | Б. М. Малинин | |
Скорость (надводная) | 15,3 узла | |
Скорость (подводная) | 8,9 узла | |
Рабочая глубина погружения | 75 м | |
Предельная глубина погружения | 90 м | |
Автономность плавания | 47 суток, 13 000 км при 9,5 узлах, 278 км подводная на 3 узлах | |
Экипаж | 53 человека | |
Размеры | ||
Водоизмещение надводное | 933 т | |
Водоизмещение подводное | 1354 т | |
Длина наибольшая (по КВЛ) | 76 м | |
Ширина корпуса наиб. | 6,5 м | |
Средняя осадка (по КВЛ) | 3,8 м | |
Вооружение | ||
Артиллерия | 1 x 102-мм/45 Б-2, 120 снарядов, 1 45 мм орудие, 1 пулемёт | |
Торпедно- минное вооружение |
Торпедные аппараты/калибр: 6/533мм (носовые) 2/533мм (кормовые) Боекомплект (торпед): 14 |
Подводные лодки серии I типа «Декабрист» — серия советских больших торпедных дизель-электрических подводных лодок, построенных в 1927—1931 годах.
Содержание
История проектирования
Серия I стала первым типом подводных лодок, разработанных для советского флота после Октябрьской революции. Их создание было утверждено в морской программе 1926 года. Для разработки проекта было создано КБ «Техбюро № 4 Балтийского завода», под руководством инженера-кораблестроителя Бориса Михайловича Малинина. Основными авторами проекта были К. И. Руберовский и Б. М. Малинин.
Работы над проектом большой торпедной позиционной подводной лодки были начаты в январе 1926 года, 19 сентября того же года проект был передан на рассмотрение начальнику Морских Сил Республики. Утверждение проекта состоялось 17 февраля 1927 года.
Первоначально планировалась установка артиллерийского вооружения в количестве двух орудий Б-2 калибра 102 мм. После обсуждения, во избежания заливания артиллерии, одно орудие заменили на 45-мм полуавтомат 21-К и подняли артустановки на ходовой мостик.
При проектировании «Декабристов» был создан комплекс спасательных средств для личного состава, ставший стандартным и внедрявшийся впоследствии на многих проектах подводных лодок, строившихся позднее. В этот комплекс входили аварийные буи в первом и последнем отсеках, позволявшие осуществлять телефонную связь с поверхностью, выдвижные тубусы для создания воздушной подушки при затоплении отсека, индивидуальные спасательные аппараты, специальные внешние крепления для подъёма лодки со дна, клапаны внешнего продувания балластных цистерн и клапаны подачи воздуха в отсеки с надводного корабля.
История строительства
В сентябре 1926 года, ещё до официального утверждения проекта, рабочая документация была передана на завод № 189 в Ленинграде для начала строительства. 5 марта 1927 года состоялась закладка трех первых кораблей на Балтийском заводе в Ленинграде, а 14 апреля 1927 года были заложены и три лодки в Николаеве[1]. Корпуса кораблей строились из дореволюционных запасов высококачественной стали, предназначенных для строительства линейных крейсеров типа «Измаил» и лёгких крейсеров типа «Светлана».
На Д-1 и Д-2 были установлены дизельные двигатели фирмы MAN, закупленные в Германии под видом тепловозных дизелей, остальные корабли оснащались советскими аналогами — дизелями Коломенского завода модели 42-Б-6. Также, за рубежом были закуплены фрикционные муфты, главные осушительные насосы, воздуходувки и другое оборудование.
В 1930 году начались испытания двух головных кораблей — Д-1 и Д-4. В ходе пробных погружений и всплытий были выявлены недопустимые крены, после чего исполнители проекта были арестованы и обвинены во вредительстве. В результате расследования было установлено, что причиной крена стали недостатки вентиляции главного балласта — цистерны сообщались между собой, что приводило к перетеканию воды между ними. Установка клапанов раздельной вентиляции цистерн левого и правого борта решила проблему кренов.
Обнаруженная в ходе испытаний перегрузка в 20 тонн, недопустимо поднявшая центр тяжести, была компенсирована снятием некоторых грузов и установкой в ограждении прочной рубки балтийских кораблей семи цилиндров плавучести. Позже, при переводе на север, эти цилиндры были за ненадобностью демонтированы, однако на вернувшейся на Балтику Д-2 их пришлось восстанавливать.
История службы
«Декабристы» стали первыми подводными лодками Северного флота, успешно освоив этот регион с суровыми климатическими условиями. В ходе средних ремонтов лодки получили новые рубки, орудие Б-2 заменялось на более совершенное Б-24. К началу войны Д-1 погибла, а Д-6 находилась в капитальном ремонте, однако остальные 4 корабля приняли активное участие в Великой Отечественной войне. Одна из лодок данного класса, Д-2 «Народоволец», сохранена в качестве музейного корабля и установлена в Санкт-Петербурге.
Представители
Обозначение | Название | Место постройки | Спуск на воду | Окончание службы |
---|---|---|---|---|
Д-1 | «Декабрист» | Балтийский завод им. Орджоникидзе, Ленинград | 3 ноября 1929 года | Погибла при невыясненных обстоятельствах 13 ноября 1940 г. в Мотовском заливе Баренцева моря во время учебного погружения по курсу боевой подготовки. |
Д-2 | «Народоволец» | Балтийский завод им. Орджоникидзе, Ленинград | 1929 год | Списана в 1958 году, сохранена как музейный корабль в Санкт-Петербурге |
Д-3 | «Красногвардеец» | Балтийский завод им. Орджоникидзе, Ленинград | 12 июля 1929 года | Участвовала в Великой Отечественной Войне, совершила 9 боевых походов, потопила 6 транспортных и 1 боевой корабль. Погибла в июне 1942 года в районе Тана-фьорд — м. Нордкин, Норвегия[2]. |
Д-4 | «Революционер» | Завод Марти, Николаев | 1929 год | Участвовала в Великой Отечественной Войне, совершила 18 боевых походов, потопила 3 транспортных корабля противника. Участвовала в обороне Севастополя, доставив свыше 300 тонн грузов в осажденный город. Погибла в декабре 1943 года от глубинных бомб в Каламитском заливе[3]. |
Д-5 | «Спартаковец» | Завод Марти, Николаев | 1929 год | Списана в 50-х годах |
Д-6 | «Якобинец» | Завод Марти, Николаев | 1929 год | Повреждена при бомбардировке доков Севастополя 12 ноября 1941, где находилась на ремонте; взорвана по приказу командования экипажем 26 июня 1942 года |
Конструкция
Корпус
Лодки типа «Декабрист» имели двухкорпусную конструкцию. Прочный корпус изготовлялся веретенообразной формы, повторяя обводы лёгкого корпуса. Он был рассчитан на предельную глубину погружения в 90 метров и разделялся сферическими переборками на семь отсеков:
- Первый отсек
Носовой торпедный, жилой, самый большой отсек. В нём находились шесть носовых торпедных аппаратов, хранились шесть запасных торпед к ним, торпедопогрузочное устройство, носовой аварийный буй, в трюме — цистерна лага. В этом же отсеке находилась наибольшая часть спальных мест личного состава, обеденный стол, гальюн, провизионная цистерна.
- Второй отсек
Одна группа аккумуляторов, радиорубка, камбуз, гальюн.
- Третий отсек
Аккумуляторный с двумя группами аккумуляторных батарей, кают-компания, каюты командира и комиссара.
- Четвёртый отсек
Центральный пост, сосредоточение приборов управления кораблём, отсек-убежище, в трюме — артиллерийский погреб. Здесь же находился зенитный перископ, а над отсеком — боевая рубка с перископом атаки.
- Пятый отсек
Аккумуляторный, жилой. Гирокомпас.
- Шестой отсек
Машинное отделение, два дизеля, масляная система, расходный топливный бак, входной люк.
- Седьмой отсек
Электромоторный, жилой, кормовой торпедный. Главная щитовая станция, кормовой аварийный буй.
Вооружение
Первоначальное артиллерийское вооружение состояло из носового орудия Б-2 калибра 102 мм и кормового 45-мм полуавтомата 21-К, которые размещались на ходовом мостике, в ограждении прочной рубки. В ходе капитальных ремонтов устаревшее и считавшееся неудачным орудие Б-2 заменялось на новое, 100-мм Б-24ПЛ, способное вести зенитную стрельбу и обладавшее лучшими характеристиками. Так как орудие стесняло действия вахты на мостике, то его опустили на палубу перед ограждением рубки. Торпедное вооружение состояло из восьми торпедных аппаратов калибра 533 миллиметра - шести носовых и двух кормовых. Аппараты были пневматическими, они разрабатывались вместе с лодками, точёные трубы были выполнены из бронзы и выходили из прочного корпуса через специальные сальники. Лодки несли по 14 торпед — 8 в аппаратах и 6 запасных в первом отсеке. Так как разработка торпед 53-27 шла с запозданием, то корабли вступали в строй со специальными решётками в торпедных аппаратах, позволяющими использовать торпеды калибра 450 мм.
Оценка проекта
Эти лодки были полностью разработаны в СССР и стали большим шагом вперёд по сравнению с проектами подводных лодок Российской Империи. Такие технические решения как: применение двухкорпусной архитектуры, установка поперечных водонепроницаемых переборок, размещение аккумуляторной батареи в герметичной яме, снабжение подводной лодки цистерной быстрого погружения и средствами регенерации воздуха до сих пор используются в отечественном подводном кораблестроении[4]. «Декабристы», однако, имели существенное количество технических недостатков и конструкционных дефектов. Наиболее серьёзными проблемами были недостаточная скорость погружения и плохая остойчивость в подводном положении.
См. также
Напишите отзыв о статье "Подводные лодки серии I «Декабрист»"
Примечания
- ↑ Цитадель, 1995, с. 54.
- ↑ Цитадель, 1995, с. 59.
- ↑ Цитадель, 1995, с. 60.
- ↑ Цитадель, 1995, с. 60-61.
Литература
- ISBN 0-85177-146-7 Conway’s All the World’s Fighting ships 1922—1946 (англ.)
- А. В. Платонов. Энциклопедия советских подводных лодок 1941-1945. — М.: АСТ, 2004. — 592 с. — 3000 экз. — ISBN 5-17-024904-7.
- Кучер В.А., Семёнов В.П., Мануйлов Ю.В. Подводные лодки типа "Д" // Цитадель. — СПб, 1995. — № 1. — С. 51-62.
Ссылки
- А. С. Николаев. [www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/17-45/d%20I/list.htm Тип «Декабрист» (Тип «Д») I Серии.]. «Штурм Глубины». deepstorm.ru. Проверено 24 августа 2011. [www.webcitation.org/65jfgWXFI Архивировано из первоисточника 26 февраля 2012].
- [www.redstar.ru/2007/03/07_03/4_05.html Тип Д на redstar.ru]
- [www.morflot.tsi.ru/rus_flot_1696-1917/podlodki/type_d_1.html Тип Д на morflot.tsi.ru]
- [steelnavy.com/Combrig%20D2.htm Steel Navy] (англ.)
- [www.russianmuseums.info/M155 Info from Russian Museums] (англ.)
- [encspb.ru/object/2804034369 article from enspb on the D-2] (англ.)
- www.ckb-rubin.ru/o_ckb_mt_rubin/istorija/1926_1941/
|
|
Отрывок, характеризующий Подводные лодки серии I «Декабрист»
– Семен! Данилу Купора знаешь?Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…