Подводные лодки типа «Вилк»
| Подводные лодки типа «Wilk» | ||
|---|---|---|
| ||
| «Żbik» (на заднем плане плавказарма «Lwów» (бывш. учебный парусник)) | ||
| Государство флага |  Польша
| |
| Основные характеристики | ||
| Тип корабля | подводный минный заградитель | |
| Обозначение проекта | «Wilk» | |
| Скорость (надводная) | 14,5 | |
| Скорость (подводная) | 9,5 | |
| Рабочая глубина погружения | 7-9 | |
| Предельная глубина погружения | 100 | |
| Автономность плавания | 7000 миль со скоростью 10 узл (надводная)/100 миль со скоростью 5 узлов (подводная) | |
| Экипаж | 5 офицеров + 49 матросов | |
| Размеры | ||
| Водоизмещение надводное | 980 т | |
| Водоизмещение подводное | 1248 т | |
| Длина наибольшая (по КВЛ) | 78,5 | |
| Ширина корпуса наиб. | 5,9 | |
| Средняя осадка (по КВЛ) | 4,2 | |
| Вооружение | ||
| Артиллерия | 1х100-мм Schneider Creusot wz. 1917 L/40 мм | |
| Торпедно- минное вооружение |
4 и 1-сдвоенный х 550-мм ТА, 10 торпед wz. 1924, мины SM5 | |
| ПВО | 1x40-мм Vickers QF 2 pounder Mark II (до 1935) 2 х 13,2мм пулемёта 13,2 mm Hotchkiss M1929 (c 1935) | |
Подводные лодки типа «Wilk» — серия польских минно-торпедных подводных лодок, построенных в 1920-30 годах. Было построено три лодки: «Wilk», «Żbik» и «Ryś» («Волк», «Лесной кот» и «Рысь»).
В соответствии с разработанным в начале 1920-х годов т.н. «Малым планом развития флота», планировалось построить 9 подводных лодок, в том числе три минных заградителя. К постройке привлекались исключительно французские верфи, так как она должна была финансироваться за счёт кредита, предоставляемого правительством Франции.
Содержание
Подводная лодка «Wilk»
История
Подводный минный заградитель «Wilk» был построен на французской верфи Chantiers Augustin Normand в Гавре по заказу польского флота. Соглашение было подписано 1 декабря 1926 года, а строительство началось в начале 1927. Корабль был спущен на воду 12 апреля 1929 и получил название «Wilk». Комплектование и испытания были завершены в октябре 1931 года и лодка вошла в состав польского флота 31 октября 1931. 4 декабря 1931 «Wilk» вошла в состав подводного минного дивизиона. Вместе с другими лодками совершила несколько зарубежных визитов, в том числе в 1932 году в Стокгольм, в 1934 году в Амстердам и в 1935 году в Таллин.
Служба
Начало Второй мировой войны, 1 сентября 1939 года, лодка «Wilk» встретила в порту Оксиве, затем получили приказ на патрулирование в заливе Гданьска. 2 сентября был замечен немецкий эсминец «Эрих Штайнбринк». Но из-за атаки тральщиками М4 и M7, лодка атаку не проводила (по данным немецких источников, «Эрих Штайнбринк» сообщили, о торпедной атаке. Правда данная информация подтверждений не имеет). Во время атаки тральщиками был поврежден лёгкий корпус, что вызвало течь в топливных цистернах. Возможно, именно это нефтяное пятно и спасло лодку которая лежала на дне на глубине 60 метров. 3 сентября «Wilk» установила минное поле в заливе Гданьска из 20 мин (скорее всего, именно на одной из этих мин 7 сентября 1939 подорвался немецкий рыболовный траулер «Heimat»). В течение 4 сентября «Wilk» был вновь атакован глубинными бомбами с тральщиков и целый день пролежал на грунте, всплыв ночью для зарядки батарей. 5 сентября лодка была снова атакована глубинными бомбами и получила незначительные повреждения (рули глубины, магнитный компас, затопление левой ЦГБ, утечка топлива) и погрузилась на глубину 87 м. Тем временем Германия поспешила сообщить о потоплении польских лодок тральщиком М4. В ночь на 6 сентября с лодки наблюдали караван немецких судов, но не смогли выйти на боевую позицию из-за судов сопровождения. 9 сентября «Wilk» в район севернее мыса Стило. В этот же день с лодки снова был замечен конвой, но атаковать опять не смогли. Из-за повреждений и невозможности пополнить запасы топлива в польских портах, 11 сентября лодка получила разрешение уйти в Великобританию или интернировать лодку в Швеции. По сообщениям Болеслава Романовского, «Wilk» заметил тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» в заливе Мекленбург, что очень сомнительно. В ночь с 14 на 15 сентября лодке в позиционном положении удалось пройти через пролив Зунд (лодка прошла на дистанции в 60 м от немецкого эсминца «Richard Beitzen» и миноносца T 107, которые приняли её за шведский корабль). 15 сентября «Wilk» атаковала немецкую лодку U-48 у острова Анхольт, но торпеда прошла мимо. 20 сентября «Wilk» пришла в Росайт в Великобритании. «Wilk» был переведен в Скапа-Флоу, где оставался до середины октября. Затем он был переведён в Данди для ремонта, в течение которого такие установлен гидролокатор и установлены британские 533 мм торпедные аппараты. 23 ноября 1939 лодка вошла в состав второй подводной флотилии в Росайте. В период с ноября 1939 по январь 1941 года лодка участвовала в операциях на Северном море. Успехов лодка не добилась, но некоторые суда были повреждены огнём палубного орудия. В последний свой поход «Wilk» вышел 8 января 1941 года, после этого лодка была переведена в учебный дивизион. В общей сложности в течение 9 боевых походов лодка прошла 9978 миль. 2 апреля 1942 года лодка была переведена в резерв в Девонпорт. 28 сентября 1946 польское правительство в Великобритании передало лодку британскому флоту. Польское правительство предложило обменять «Wilk» на британскую подлодку, но из-за усложнившейся политической ситуации обмен произведен не был. В связи с изношенность в октябре 1952 «Wilk» была передана Польше. Из-за неудовлетворительного состояния и убыточности ремонта в 1954 лодка была выведен из состава флота и списана на слом.
Подводная лодка «Ryś»
Межвоенный период
Подводная лодка «Ryś» была первой польской подводной лодкой. Лодка относилась к классу подводных минных заградителей «Wilk». Киль был заложен на стапеле 28 мая 1927 года. Спуск на воду состоялся 22 апреля 1929 года. Первым капитаном лодки стал Эдвард Жистовки. В июле 1931 лодка прошла испытания, а 2 августа был торжественно поднят польский флаг. 19 августа ПЛ «Ryś» пришла в Гдыню. Между 1932—1935 лодка совершила несколько учебных походов, а также сделал несколько визитов в Таллин и Хельсинки. 1936 год стал очень неудачным для корабля. В феврале, при проведении патрулирования в Финском заливе, лодка была перехвачена двумя советскими эсминцами и была вынуждена всплыть. Она была отконвоирована в Кронштадт для дачи объяснения, а затем вернулась в Гдыню. 1 апреля на борту произошел взрыв аккумуляторной батареи, было ранено 14 моряков. В результате этого инцидента командир дивизиона подводных лодок, капитан-лейтенант Евгений Плавский был отстранён от должности. В 1937—1938 годах лодка совершила ряд учебных походов и визитов. В августе 1939 лодка была переведена в Хель.
Вторая мировая война
1 сентября 1939 лодка, в соответствии с приказом, вышла в море в 6:00. По плану район патруля лодки был к северо-востоку от полуострова Хель. Район патруля был назначен по координатам 54 ° N и 19 ° W, а район для зарядки аккумулятора — дальше на север (координаты 55 ° N 19 ° W). Во время патрулирования в районе лодка столкнулась с двумя эсминцами типа Leberecht Maass, несколькими катерами и тральщиками, но расстояние было слишком велико для торпедной атаки. 2 сентября с 11:35 до 18:45 лодка была атакована восемью немецкими самолетами, но повреждений не получила. В тот же день с лодки были замечены немецкий тральщик и охотник, но лодке удалось уйти незамеченной. 4 сентября 1:00 лодка встретила неизвестный корабль, который лег на её курс. После погружения было обнаружено ещё два корабля. Подлодка пыталась уйти от преследования. Командир лодки понял, что оторваться от преследователей под водой не удастся, принял решение всплыть и уходить в надводном положении. Во время преследования выявились все дефекты лодок класса «Wilk». Высокий шум механизмов, что помогало преследовать лодку под водой, отсутствие гидрофонов, небольшая глубина для использования перископа. Лодка идущая на перископной глубине (12 метров) была заметна для авиации, чем и воспользовались немцы. Так же лодку выдавал нефтяной след который образовался из-за течи топливных цистерн. Командир принял решение зайти в порт на полуострове Хель, но был предупрежден станцией наблюдения о 10 немецких торпедных катерах к северу от входа в порт. Однако, течь в цистернах увеличивалась и лодка все же вошла в порт. На следующий день лодка была введена в док. Повреждения оказались серьёзными и быстрый ремонт был не возможен, поэтому топливо было откачано из цистерны. Затем лодка вышла в море с пограничным катером «Баторий», который должен был следить оставляет ли лодка масляный след. Масляных следов обнаружено не было и лодка вышла на задание по постановке мин в 8 милях севернее Хель. В результате операции удалось установить только 10 мин из-за наличия большого количества немецких судов в данном районе. 11 сентября подлодка получила приказ из штаба уходить в Великобританию или интернироваться в Швеции. Запасы топлива не позволяли идти в Великобританию и капитан принял решение оставаться на патрулировании, а когда закончиться топливо уходить в Швецию. В 22:35 лодка наткнулась на немецкий конвой, но смогла уйти. 12 сентября лодка оказалась в районе маяка Эланд. Море сильно штормило. Перископ постоянно заливало и командир лодки принял решения погрузиться на большую глубину, чтобы дать отдых экипажу. 14 сентября капитан отправил запрос в штаб о том, может ли он атаковать любые немецкие корабли. Ответ он получил отрицательный и вынужден был действовать согласно международных законов, по которым можно было атаковать только боевые корабли или транспорты в сопровождении боевых кораблей. Из-за отсутствия гидролокаторов и проблемами с топливными цистернами, капитан принял решение уходить в Швецию. 8 сентября в 2:25 подводная лодка «Ryś» подошла к маяку Алмагрудет. В 7:15 утра к лодке подошел шведский торпедный катер, и лодка была впущена в порт. Согласно международному праву лодка могла находиться в нейтральном порту только в течение 24 часов, но после обследования лодки, стало ясно, что срочный ремонт не возможен и было принято решение об интернировании лодки. До конца войны лодка находилась в Швеции.
После окончания войны
После завершения войны Польша начала вести переговоры о возврате лодки. В 1946 году лодка была возвращена в Польшу. 6 мая того же года началась его реконструкция, которая продолжалась до начала 1949. Во время своей послевоенной службы лодка вместе с лодками «Sęp» («Гриф») и «Żbik» составила ядро польского подводного флота. В начале службы лодка использовалась как учебная для подготовки подводников, а также совершила несколько визитов. В начале 50- годов лодка проходила модернизацию, были замены торпедный аппараты под советские торпеды и демонтированы минные шахты. Под конец своей службы лодка использовалась как учебная. Лодка была выведена из состава флота 8 сентября 1955. В 1956 она была сдана на слом.
Подводная лодка «Żbik»
Лодка не принимала участия в боевых действиях. С 25 сентября вместе с лодкой «Sęp» была интернирована до конца войны в Швеции.
Напишите отзыв о статье "Подводные лодки типа «Вилк»"
Ссылки
- [www.militarium.net/marynarka_wojenna/wilk.php www.militarium.net // Описание проекта и история кораблей] (польск.)
Источники
- Gardiner, Robert (ed.): Conway's All the World's Fighting Ships 1922-1946. Lontoo, Englanti: Conway Maritime Press, 1987. ISBN 0-85177-146-7. (англ.)
- Bagnasco, Erminio: Submarines of World War Two. Lontoo, Englanti: Arms and Armour Press, 1977. ISBN 0-85368-331-X. (англ.)
Отрывок, характеризующий Подводные лодки типа «Вилк»
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
