Подворные переписи

Зе́мские подво́рные пе́реписи — комплексные исследования социально-экономического положения крестьянского хозяйства. Были одним из основных элементов земской статистики Российской империи.

Основная цель проведения земских подворных переписей — выяснение общего социально-экономического состояния крестьянского хозяйства на определенный момент, как правило, в масштабах губернии или отдельных уездов.

История

Земские подворные переписи, как и другие виды земской статистики, возникли из практических потребностей земств, нуждавшихся в достоверных сведениях о социально-экономическом положении населения для определения своих практических действий и расчёта земских повинностей. Однако почти сразу масштабы изучения вышли за рамки только практических нужд земств и расширились до научных задач — комплексного изучения народной жизни. В плане методологии земская статистика значительно опередила правительственную статистику России и находилась на уровне лучших образцов мировой статистики.

Первой земской подворной переписью в масштабах целого уезда была перепись Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, произведенная В. И. Орловым. До этого момента были попытки подворных описаний лишь отдельных селений и небольших районов.

Последняя известная земская подворная перепись была осуществлена в 1913 году.

Таким образом, земские подворные переписи с небольшими перерывами производились 34 года. Земские подворные переписи были проведены в 311 уездах Европейской России, причём в 58 уездах переписи проходили дважды, а 17 уездах трижды. Публикация материалов составила более сотни томов.

Хронологически в истории земских подворных переписей можно выделить три периода. В первый период развития (1880—1892) была создана в основных чертах методология Земских подворных переписей. До середины 1880-х Земские подворные переписи быстро развивались, но с 1887 года, когда проведение переписей было поставлено под контроль Министерства внутренних дел, статистические работы пошли на убыль. Всего за первый период было обследовано 178 уездов.

Второй период охватывает 1893—1906 годы. Законы об оценке земель 1893 и 1899 годов способствовали подъёму интереса к проведению Земских подворных переписей, однако в 1895 МВД вообще запретило проведение переписей, сопровождавшихся опросом всего населения, в связи с запланированной на 1897 год всеобщей переписью населения. Наметившийся в конце XIX века подъём был остановлен в связи с введением во многих губерниях ограничений на проведение статистических работ. Во второй период в методологии Земских подворных переписей наблюдаются новые явления — проведение выборочных исследований (Калужская, Самарская и другие губернии) и проведение повторных исследований. Всего за второй период было обследовано 123 уезда.

Третий период развития Земских подворных переписей — 1907—1913 годы. Новый подъём начинается в 1907 году. Однако начало первой мировой войны привело к сворачиванию большинства земско-статистических работ. За последний период обследовано 82 уезда.

Методика проведения земских подворных переписей

Несмотря на то, что переписи называются подворными, часть сведений собиралась не по каждому хозяйству отдельно, а по общине или селению целиком. Как правило, при проведении Земских подворных переписей использовалось две программы — подворная, по которой обследовался каждый отдельный двор, и поселенная (пообщинная), по которой собирались обобщённые характеристики. Распределение вопросов по программам варьировалось, но, как правило, подворно собирались сведения о населении, промыслах, постройках, скоте, землевладении и землепользовании. Пообщинно — сведения о землевладении, сельскохозяйственном производстве, системах земледелия, налогах и повинностях, ценах на сельскохозяйственную продукцию и рабочие руки, а также другие различные сведения, касавшиеся всей общины.

Основным методом сбора информации был так называемый экспедиционный способ, когда исследование проводилось на местах специалистами-статистиками. Корреспондентский способ, широко применявшийся при сборе текущей статистики, в Земских подворных переписях практически не использовался.

Экспедиционный способ, в свою очередь, подразделялся на два вида: анкетный — когда сведения собирались непосредственным опросом местных жителей, заслуживающих особого доверия (чаще всего на сельском сходе), и сплошной, когда осмотру подвергалась вся исследуемая местность или опросу — все хозяева (подворная опись). Анкетный вид преобладал на начальном этапе проведения Земских подворных переписей, сплошной — на завершающем.

В первое время Земские подворные переписи исполнялись преимущественно по списочной системе, при которой каждому двору отводится по одной, горизонтальной строке общего списка, со второй половины 1880-х стали преобладать переписи по карточной системе, где сведения о каждом отдельном дворе наносились на особый листок (карточку).

Количество включённых в опрос пунктов сильно варьировалось — от нескольких десятков до нескольких сотен (около сотни в начальный период, несколько сотен в последующие).

Наряду с цифровыми данными многие бюро приводили краткие качественные описания деревни, то есть характерные сведения из жизни каждой общины, которые не могли быть уложены в таблицы.

Сведение и публикация собранных материалов осуществлялись в нескольких формах: пообщинных (поселенных), группировочных и комбинационных таблиц. При пообщинной сводке, преобладавшей на первом этапе развития Земских подворных переписей, самой мелкой единицей принимали общину или селение. Пообщинные таблицы давали характеристику общих условий хозяйства и представление о его среднем уровне. Однако в течение пореформенного периода происходила имущественная дифференциация крестьянских хозяйств, и община становилась всё менее однородной по своему составу. В этом убеждались и статистики. Поэтому они начинают выделять группы однотипных общин. Наиболее часто встречается группировка по таким признакам, как размер пашни, посевной площади, обеспеченности тягловым скотом отдельных дворов. Однако при группировке мельчайшей единицей выступала опять же община. Зная, что община состоит из имущественно и социально-разнородных элементов (дворов), уже с самого начала проведения подворных переписей статистики пытались выделять и изучать разные типы крестьянских хозяйств. Выделение таких типов стало центральной проблемой подворных переписей. Для решения этих задач были разработаны особые приемы обработки материалов подворных переписей — групповые и комбинационные таблицы.

Программы земских подворных переписей

Большинство программ Земских подворных переписей включает сведения о населении, трудовых ресурсах, грамотности, промыслах, землевладении и землепользовании, материально-технической базе производства (скот, орудия и машины, инструменты, постройки), системах земледелия, сельскохозяйственном производстве. Иногда включался вопрос о степени зажиточности двора по показанию самих крестьян. Кроме сведений об общем положении крестьянских хозяйств, публикации Земских подворных переписей дают сведения о распределении крестьянских хозяйств по числу работников, размерам землевладения, посевам, обеспеченности рабочим и продуктивным скотом.

Программы Земских подворных переписей довольно разнообразны. На первом этапе выделяют два направления: «черниговское» и «московское». Для «черниговского», или «географического» направления основным объектом исследования была земля, а основной задачей — определение доходности земли. «Московский» тип сосредотачивал внимание на выяснении экономического положения населения и исследовании крестьянских промыслов. Кроме этих двух направлений, выделяют так же исследования Тверского, Петербургского и Пермского бюро, каждое из которых имело свои специфические черты. Однако с конца 1880-х эти различия постепенно сглаживались.

Использование данных переписей

Главные проблемы, связанные с использованием Земских подворных переписей, заключаются в трудности сведения материалов по разным местностям и времени обследования. Несмотря на общность основных целей и приёмов, Земские подворные переписи не имели единой организации и плана. Для преодоления проблемы разнородности на разных территориях, неоднократно проводились съезды: в 1887 году — были сформулированы задачи Земских подворных переписей и достигнуты некоторые договоренности по согласованию программ и используемых терминов, в 1898 году — обсуждались вопросы проведения повторных переписей, давались некоторые методические рекомендации проведения переписей, в 1900 и 1901 годах — пришли к выводу о необходимости разработки данных в форме групповых и комбинационных подсчётов, обсуждался вопрос о признаках группировки таблиц.

Высокая достоверность и подробность материалов Земских подворных переписей обусловили широкое использование этого источника исследователями. Земские подворные переписи становились предметом специального изучения ещё их современниками (В. П. Воронцов, Н. А. Карышев, В. И. Ленин, А. А. Кауфман и др.). Однако долгое время внимание исследователей привлекали в основном группировочные и сводные данные Земских подворных переписей.

Основной массив — пообщинные сводки использовался слабо. Значительный прорыв в изучении материалов Земских подворных переписей был связан с использованием математических методов и структурного анализа (И. Д. Ковальченко, К. Б. Литвак, Т. Л. Моисеенко, Н. Б. Селунская и др.).

В целом, материалы земских подворных переписей пока недостаточно введены в научный оборот. Особенно это касается наиболее ценного массива первичной информации, хранящейся в архивах.

Литература

• Григорьев В. Н. Предметный указатель материалов в земско-статистических трудах с 1860 по 1917 г., Вып. 1—2. — М., 1926—1927
• Свавицкий Н. А., Свавицкая З. М. Земские подворные переписи. Поуездные итоги 1880—1913 гг. — М., 1926
• Свавицкий Н. А. Земские подворные переписи (Обзор методологии). — М., 1961
• Ковальченко И. Д., Разумов Л. В. Источники о хозяйстве и положении крестьян // Массовые источники по социально-экономической истории России периода капитализма. — М., 1979
• Ковальченко И. Д., Моисеенко Т. Л., Селунская Н. Б. Социально-экономический строй крестьянского хозяйства Европейской России в эпоху капитализма: (источники и методы исследования). — М., 1988

См. также

• Население Российской империи
• Ревизская сказка
• Подушная перепись
• Перепись населения

Ссылки

• [gov.karelia.ru/Karelia/1397/23.html Земские переписи]

Отрывок, характеризующий Подворные переписи

– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.