Подгальские говоры польского языка

Подгальские говоры — одна из групп говоров малопольского диалекта, занимающая территорию Подгалья. Разделяют множество черт с другими говорами юга Малой Польши, например, с живецкими или сондецкими. Но больше всего походят на соседние спишские и оравские говоры.

Фонетика

Для говоров Подгалья характерно распространение следующих фонетических черт:

• мазурение, или неразличение свистящих и шипящих;
• произнесение ауслаутного «ch» как «k»;
• согласный «k» в положении перед «t» переходит в «f»;
• так называемый подгальский архаизм, то есть произношение типа c’isty, z’icie, chłopc’i, отграничивающее подгальский говор от соседних;
• переход группы ił в ył или eł с сохранением смягчения предшествующего гласного.;
• начальное ударение, как в чешском или словацком языках;
• дифтонгизация неконечного «o»;
• переход старопольского а узкого в «o», которое не подвергается дифтонгизации;
• сохранение старопольского произношения узкого о (как звука среднего между «о» и «u»);
• в речи старшего поколения ł сохраняет ещё латеральное лабиовелярное качество (как в русском языке);
• у старшего поколения также ещё можно услышать мягкое l' (как в русском языке).

Морфология

В подгальских говорах отмечаются такие особенности в морфологии, как:

• окончание -ek; -ak в формах 1-го лица единственного числа прошедшего времени (реликт аориста), например, miołek (ср. лит. miałem — рус. я имел);
• окончание -me в 1-м лице множественного числа : robime (ср. лит. robimy);
• местоимение ty в родительном и винительном падежах принимает форму tobié (при лит. ciebie) например, jo tobié nie widzem (лит. ja ciebie nie widzę — рус. я тебя не вижу);
• формы с choć- (произносимым как h^uoć либо h^uoj)) вместо литературного -kolwiek в неопределённых местоимениях: choćkie (ср. лит. kiedykolwiek), chojco (choć-co при лит. cokolwiek), chojto (choć-kto при лит. ktokolwiek), choćka, choćkany (ср. лит. gdziekolwiek);
• частица nie при глаголах móc и mieć принимает вид ni, например, nimogem, nimom, nimiołek (ср. лит. nie mogę, nie mam, nie miałem — рус. не могу, рус. не имею, рус. я не имел);
• употребление в качестве формы вежливости множественного числа, а не описательной конструкции с обращением Pan/Pani.

Отрывок, характеризующий Подгальские говоры польского языка

В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.