Подземный Кёнигсберг
Поделись знанием:
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
 |
Это статья о городской легенде. Пожалуйста, отредактируйте статью так, чтобы мифичность предмета статьи была ясна как из её первых предложений, так и из последующего текста.
|
Подземный Кёнигсберг — гипотетическая система подземных сооружений немецкого времени под Калининградом. В настоящее время материальных подтверждений существования подземного Кёнигсберга нет, в связи с чем его можно отнести к разряду городских легенд.
Содержание
Легенда
Основная идея легенды заключается в наличии под Калининградом сети разнообразных подземных сооружений — бункеров, разнообразных хранилищ, тоннелей, военных заводов и даже аэродромов. Во время штурма города советскими войсками, немцы забаррикадировали входы в подземный город и частично затопили его. В подземном городе спрятаны многие ценности, в том числе и Янтарная комната.
Реальность
Доводы против реальности подземного Кёнигсберга
- Как и любой крупный город, Кёнигсберг несомненно имел обширную систему подземного хозяйства. Однако вероятность существования целого подземного города крайне мала.
- Калининград стоит на толстом (40 — 200 метров) слое рыхлых осадочных горных пород, содержащих несколько десятков водоносных слоёв. Грунты города отличаются высоким уровнем грунтовых вод. В таких условиях подземное строительство очень трудоёмко и дорого.
- Косвенным подтверждением отсутствия подземного города является тот факт, что городские форты строились наземными, и обкладывались землёй. Только некоторые помещения, оборудованные сложной системой гидроизоляции, опускались под уровень земли.
- Во время войны в городе строились наземные бомбоубежища для гражданского населения, представлявшие собой многоэтажные здания с глухими толстыми стенами. Этот факт также свидетельствует о сложности подземного строительства в городе.
Доводы за реальность подземного Кёнигсберга
Во время Второй Мировой войны, когда возникла вероятность того, что город могут активно бомбить, власти Кёнигсберга стали устраивать массовые бомбоубежища. Каждая полянка, каждый пятачок пустующей территории застраивался бомбоубежищами разных конфигураций. От Форштадта в сторону Хаберберга (ныне Ленинский проспект на отрезке от ДКМ до Дома искусств) шла одна из главных улиц Кенигсберга — Кнайпхофише Ландгассе. Ко входной двери каждого дома вело крыльцо с преддверной площадкой-террасой. На Кнайпхофише Ландгассе дома с обширными подвалами стояли плечом к плечу. С началом массового бомбоубежище-строительства меж подвалами соседних домов Кнайпхофише Ландгассе прорубили проходы, и образовался длинный подвал-бомбоубежище. В него можно было зайти в начале улицы, пройти пару километров, не выходя на поверхность, а затем выйти в совсем другом конце улицы.- После войны советские переселенцы среди руин видели соединённые между собой подвалы.
- Под Ганза-плац проходит железнодорожный тоннель. По нему поезда, направляясь с Южного вокзала, идут дальше к морскому побережью Земландского полуострова. Пройдя по тоннелю пешком, можно увидеть несколько наглухо замурованных дверных проёмов. Объяснение лежит западнее, со стороны улицы Генделя. Тюремная КПЗ находилась там ещё при немцах, а вместо университета в здании располагался Земельный суд. И вот осуждённых-заключённых из привокзального тоннеля по подземному ходу доставляли в тюремные стены и наоборот без шокирования праздной публики. В советское время столь изощрённые средства безопасности оказались излишни, и входы в тоннели заложили.
- Изрядную долю в моделирование подземного Кенигсберга вносят ливневые колодцы, построенные более 100 лет назад. В те времена город претерпел радикальное расширение своей территории, сначала до Второго вального кольца, а потом и далеко за него. И новые территории требовали инженерной инфраструктуры, в том числе канализационных и ливневых коллекторов. Следует помнить, какие это были времена: технологию изготовления труб ещё не изобрели и подобные сооружения выкладывались из кирпича. Их диаметр зависел от того, насколько маленький свод может выложить вокруг себя каменщик. То есть: выкапывалась длинная канава, на дне её каменщик выкладывал трубу, вылезал, и готовый участок засыпался землёй. Соответственно, труба была примерно 90 см в ширину и 120 см в высоту. Такие коллекторы устраивались вдоль крупных дорог и эксплуатировались веками.
- В довоенном Кёнигсберге имелось много фирм, специализирующихся на подземном строительстве.
Возникновение легенды
Вообще, известно, что практически в любом месте, где имеются хоть какие-нибудь подземные сооружения, молва склонна преувеличивать их масштабы. Появление легенд о подземном Кёнигсберге вполне могло быть спровоцировано наличием в городе большого количества бункеров, бомбоубежищ и т. д. Предположительно, легенды о подземном городе возникли среди советских переселенцев сразу после войны. Многие переселенцы были выходцами из сельской местности, незнакомыми с городским подземным хозяйством. Для них загадочными и непонятными сооружениями выглядели и обычные канализационные коллекторы (не использовавшиеся на протяжении месяцев, эти коллекторы были очищены дождевыми водами). Легенда существовала уже в 1950-х годах. Росту её популярности способствовали многочисленные «художественно-документальные» повести, такие как «Вилла «Эдит»» Марка Баринова, «Тайна Янтарной комнаты» В. Ерашова и В. Дмитриева, «Янтарная комната. Мифы и реальность» В. Бирюкова, «Секретный фарватер» Леонида Платова (была экранизирована), «Три лица Януса» С. Гарина, «В конце войны» Н. Камбулова и другие.
«Под Кёнигсбергом есть громадные подземелья. Древние форты соединены с современными командными пунктами туннелями. Они ведут также к важнейшим загородным объектам — подземным мастерским и заводам, госпиталям и нефтехранилищам. Многочисленные сокровища, в том числе Янтарная комната, спрятаны в подземельях…»
— «Вилла «Эдит»»
Источники
- Авенир Овсянов. В казематах королевского форта. Калининград, «Янтарный сказ», 1999. Глава «В лабиринтах „Подземного Кёнигсберга“», Стр 362—389.
- [www.ng.ru/ngregions/2006-05-29/18_kaliningrad.html Независимая +НВО. Тайны калининградских подземелий 29.05.2006 Александр Рябушев]
- [pregel.me/history/chto_tam_na_pervom_etazhe_kenigsberga/ Что там на «первом этаже Кёнигсберга?»]
Напишите отзыв о статье "Подземный Кёнигсберг"
Отрывок, характеризующий Подземный Кёнигсберг
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
