Подзорный остров

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан) </tt> </tt>

</tt>

</tt> </tt>

Подзорный (Лоцманский) остров
Страна	Россия Россия
Регион	Санкт-Петербург

Острова

Подзо́рный (Ло́цманский) о́стров — утраченный остров в устье реки Фонтанки на территории Санкт-Петербурга.

История

Небольшой островок, располагавшийся на слиянии рек Фонтанки и Екатерингофки, почти у самого устья Невы, был известен давно. Шведы его называли Овечий остров.

Когда Пётр I основал Санкт-Петербург, ему очень приглянулся этот островок, и он повелел отстроить на нём дворец. Уже в 1706 году на острове появляется деревянный дворец, названный Подзорным. По легендам, название дворца пошло от того, что Пётр I очень любил из него наблюдать за кораблями, идущими по фарватеру Большой Невы. По находящемуся дворцу, остров также стали называть Подзорным. После смерти Петра I дворец сильно обветшал и в 1803 году был разобран. После этого остров пришёл в запустение.

Новая жизнь острова началась в 1848 году, когда староста лоцманов Дмитрий Андриановский обратился с прошением о предоставлении лоцманам для проживания Подзорного острова. С 1853 года по 1855 год силами самих же лоцманов проводилось увеличение площади острова путём засыпки отмелей, а также укрепление береговой линии. В итоге площадь острова увеличилась почти в два раза, а обновлённая протока между Подзорным и Безымянным островами получила имя Подзорный канал. На острове были построены деревянные и каменные дома для проживания лоцманов, а также каменная часовня во имя святых равноапостольных Константина и Елены. После переселения на остров лоцманов, эту местность стали называть Лоцманской слободой, а остров получил второе название — Лоцманский. В Лоцманской слободе были две улицы — Лоцманская (вдоль острова) и Штурманская (поперёк острова), позже на некоторых картах также появилась набережная Подзорного канала. Остров соединялся с «большой землёй» деревянным мостом, располагавшимся ближе к Фонтанке, в створе Штурманской улицы; позже был построен ещё один мост — от Рижского проспекта.

Во время Великой отечественной войны постройки острова сильно пострадали, а после войны в Подзорный канал был сброшен мусор, оставшийся после уборки города. Это стало началом конца острова. В начале 1960-х годов Подзорный канал был полностью засыпан, а Подзорный остров присоединён к Безымянному острову и передан Адмиралтейским верфям. Вскоре территория бывшего острова была полностью зачищена от прошлых построек, и на их месте были построены цеха верфи, сохраняющиеся по сей день.

Литература

• Ленинград. Историко-географический атлас. — М.: Главное управление геодезии и картографии при Совете министров СССР, 1981.
• Даринский А. В. География Ленинграда. — Л.: Лениздат, 1982.
• Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — СПб.: Норинт, 2002. — 353 с. — ISBN 5-7711-0019-6.
• Санкт-Петербург: Энциклопедия. — М.: Российская политическая энциклопедия, 2006.

Ссылки

• [www.citywalls.ru/house4883.html Лоцманская слобода]
• [www.citywalls.ru/house14715.html Подзорный дворец Петра I]

Отрывок, характеризующий Подзорный остров

Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.