Подляшское воеводство
| Подляшское воеводство | ||
| ||
| период | 1513/1520—1795 | |
| центр | Дорогичин Надбужский | |
| поветы | Дрогичинский повет Мельникский повет Бельский повет |
 </div>
|
Подля́шское воево́дство (лат. Palatinatus Podlachiae, польск. Województwo podlaskie) — административно-территориальная единица в составе Великого княжества Литовского до 1569 года и Королевства Польского до 1795 года. Центром воеводства был город Дорогичин Надбужский (Дрохичин).
Традиционно указывается, что Подляшское воеводство было выделено из состава Трокского воеводства в 1520 году[1], хотя Иван Сапега получил от великого князя Сигизмунда I привилей на «воеводство подляшское и берестейское» ещё 29 августа 1513 года[2]. После смерти Ивана Сапеги в 1517 году воеводство, вероятно, снова оказалось подчинено Трокам до назначения нового воеводы в 1520 году[3].
После того, как в ходе административной реформы 1565—1566 годов из состава воеводства было выделено Берестейское воеводство, Подляшское воеводство состояло из Дрогичинского, Мельникского и Бельского с центром в Брянске поветов[3]. В 1569 году согласно акту Люблинской унии, воеводство вошло в состав Королевства Польского. По третьему разделу Речи Посполитой 1795 года вошло в состав Пруссии[3].
Воеводский герб объединял государственные символы Королевства Польского и Великого княжества Литовского — серебряного орла без короны и всадника с мечом в правой руке на серебряном скачущем коне в червёном поле.
Содержание
Воеводы
См. также
Напишите отзыв о статье "Подляшское воеводство"
Примечания
- ↑ Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — 5000 экз. ISBN 5-224-02249-5
- ↑ Дзярнович О. Берестейский повет до и после реформы 1565—1566 гг.: к истории административно-территориальных единиц в Великом княжестве Литовском // Ukraina Lithuanica. — К., 2009. — Т. І. — С. 45.
- ↑ 1 2 3 Пазднякоў В. Падляшскае ваяводства // Вялікае Княства Літоўскае. Энцыклапедыя у 3 т. — Мн.: БелЭн, 2005. — Т. 2: Кадэцкі корпус — Яцкевіч. — С. 384-385. — 788 с. — ISBN 985-11-0378-0.
Ссылки
- [www.wrotapodlasia.pl/ru/region/historia/ История Подляского воеводства]
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Подляшское воеводство
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
