Подмена (фильм, 2008)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Подмена
Changeling
Жанр

драма, триллер

Режиссёр

Клинт Иствуд

Продюсер

Клинт Иствуд
Брайан Грейзер
Рон Ховард
Роберт Лоренц

Автор
сценария

Дж. Майкл Стражински

В главных
ролях

Анджелина Джоли
Джон Малкович
Джеффри Донован
Майкл Келли
Колм Фиори
Джейсон Батлер Харнер

Оператор

Том Стерн

Композитор

Клинт Иствуд

Кинокомпания

Universal Pictures
Imagine Entertainment
Malpaso Productions
Relativity Media

Длительность

141 мин

Бюджет

55 млн $

Сборы

113 020 256 $

Страна

США США

Язык

английский

Год

2008

IMDb

ID 0824747

К:Фильмы 2008 года

«Подме́на» (англ. Changeling) — американский триллер режиссёра Клинта Иствуда. Действие фильма происходит в конце 1920-х годов в Лос-Анджелесе и основано на подлинной истории женщины, которая понимает, что мальчик, которого ей вернула полиция после похищения, не является её сыном. Отчаявшись добиться возобновления поисков своего сына, она обращается к журналистам. Но городским властям это невыгодно, её признают плохой матерью и объявляют помешавшейся. Сценарий был написан Дж. Майклом Стражински, который потратил год, изучая дело по документам городского архива. Сценарий был подготовлен Imagine Entertainment и Malpaso Productions для Universal Pictures. Первоначально в качестве режиссёра был намечен Рон Ховард, но из-за трудностей со временем и всеобщего стремления к ускорению проекта его заменили на Клинта Иствуда.

В главной роли — Анджелина Джоли. Также в фильме участвуют такие актёры, как Джеффри Донован, Джон Малкович, Джейсон Батлер Харнер, Эми Райан, Майкл Келли, Джефф Пирсон и Колм Фиори. В фильме раскрываются такие темы, как бесправие женщин, коррупция в политической системе и влияние насильственных преступлений в отношении общества. Основные съёмки начались 15 октября и были завершены в ноябре 2007 года. Съёмки проходили в окрестностях Лос-Анджелеса.

Премьера «Подмены» состоялась на 61-м Каннском кинофестивале 20 мая 2008 года. Североамериканская премьера прошла 4 октября 2008 года в качестве центрального фильма 46-го Нью-Йоркского кинофестиваля и была выпущена в широкий прокат в Северной Америке после снятия ограничений 31 октября 2008 года. В Соединённом Королевстве и Ирландии картина вышла на экраны 28 ноября. Реакция критиков была в целом благоприятной. В России премьера состоялась 15 января 2009 года.





Сюжет

В 1928 году живущая в пригороде Лос-Анджелеса телефонистка Кристин Коллинз, вернувшись домой с работы, обнаруживает пропажу своего девятилетнего сына Уолтера. Преподобный Густав Бриглеб предает случай Кристин огласке в качестве очередного доказательства некомпетентности и коррумпированности Департамента Полиции Лос-Анджелеса. Спустя несколько месяцев после исчезновения Уолтера полиция сообщает Кристин, что он был найден живым в Де-Калбе (какой-то мужчина оставил его в придорожном кафе). Считая, что предание широкой огласке поможет обществу на время забыть об их запятнанной репутации, полиция Лос-Анджелеса организует публичное воссоединение Кристин с сыном.

Однако Кристин, увидев мальчика, замечает, что перед ней не Уолтер, но глава отдела по делам несовершеннолетних капитан Джей-Джей Джонс настаивает, что это именно Уолтер Коллинз, и Кристин под его давлением соглашается отвести мальчика домой «в порядке эксперимента». В новоиспечённом «сыне» она в первый же день замечает ряд странностей: мальчик обрезан и ниже Уолтера ростом. Она сообщает об этом Джонсу, и тот посылает к ней доктора, который объясняет всё очень просто: мальчика мог подвергнуть обрезанию тот мужчина, который оставил его в кафе, а разница в росте объясняется тем, что он явно получил психологическую травму и его позвоночник мог сократиться. Вслед за этим пресса с подачи полиции пишет, что Кристин плохая мать.

Её попытки заставить мальчика рассказать правду заканчиваются ничем: когда женщина начинает выходить из себя, «Уолтер» замыкается в себе. Бриглеб объясняет Кристин, что полиция старается дискредитировать её. Кристин, однако, всё же удаётся добиться некоторого успеха: школьная учительница Уолтера и стоматолог, у которого наблюдался мальчик, твёрдо уверены в том, что перед ними самозванец, и пишут соответствующие показания, а Кристин рассказывает всю историю прессе. Тогда Джонс отправляет Кристин на принудительное лечение в окружную больницу Лос-Анджелеса в психиатрическое отделение для женщин с диагнозом «Код 12», под которым в то время сажали в тюрьмы и лечебницы людей, считавшихся опасными для общества. В психушке Кристин очень скоро обнаруживает, что диагноз «Код 12» носят женщины, которые осмелились пойти против полицейских Лос-Анджелеса. Так она знакомится с проституткой Кэрол Дэкстер, которая поплатилась только за то, что осмелилась написать заявление против полицейского, который был избивавшим её клиентом. Доктор Стил считает Кристин сумасшедшей и вынуждает её принять транквилизаторы. Он готов выписать её, только если она официально признает, что ошибалась, говоря, что полиция нашла не её сына; Кристин отказывается.

Тем временем детектив Лестер Ябара приезжает на ранчо Гордона Норткотта в Вайнвилле, чтобы забрать оттуда подростка из Канады Сэнфорда Кларка, потому что тот незаконно пересёк границу США. Самого хозяина ранчо Ябара не застаёт и находит только явно напуганного Сэнфорда, который безуспешно пытается сбежать от него. В полиции Сэнфорд, узнав, что его поймали только для депортации, рассказывает Ябаре шокирующую историю: его кузен Гордон Норткотт и сам Сэнфорд под его давлением убили около 20 маленьких мальчиков. Норткотт использовал Сэнфорда в качестве приманки: дети, видя Сэнфорда, безбоязненно садились к Норткотту в машину, и он увозил их к себе на ранчо, где запирал в курятнике, а потом, когда их набиралось несколько, заживо зарубал топором, иногда угрозами заставляя делать это Сэнфорда. Останки они закопали там же на ранчо. Тогда Ябара показывает мальчику фотографии детей, пропавших в Калифорнии в последнее время, и просит показать, был ли на ранчо кто-то из них. Среди указанных Сэнфордом присутствует фотография Уолтера Коллинза.

Гордона Норткотта объявляют в розыск и позже ловят в Канаде, куда он сбежал, когда увидел Ябару, подъезжающего к его ранчо (он ошибочно решил, что полиция едет за ним, а не за Сэнфордом). Параллельно на ранчо находят закопанные останки детей, и разгорается страшный скандал: Кристин освобождают из психушки, когда преподобный Бриглеб показывает доктору Стилу статью в газете, сообщающую, что среди убитых детей на ранчо Норткотта был Уолтер. Позже Кристин и Бриглеб добиваются выпуска всех пациентов с диагнозом «Код 12». История Норткотта и Кристин Коллинз вызывает такой резонанс, что в срочном порядке проводят сразу два судебных разбирательства: одно над Норткоттом, второе — над полицией Лос-Анджелеса.

В итоге Джонса и капитана полиции Джеймса Дэвиса отстраняют от их должностей, а Норткотта приговаривают к повешению через два года в тюрьме Сан-Квентин. На суде он говорит Кристин, что не убивал Уолтера, чем даёт ей надежду, что её сын жив (бытует мнение, что Сэнфорд мог ошибиться — дети, которых он опознавал на фотографиях, были очень похожи внешне). В 1930 году, накануне казни, Кристин получает от Норткотта телеграмму с просьбой приехать к нему в тюрьму: он хочет перед смертью покаяться и рассказать ей правду. Кристин приезжает, но Гордон неожиданно отказывается с ней говорить и Кристин ничего не удаётся добиться. Норткотта вешают, Кристин продолжает жить с уверенностью, что её сын жив.

В 1935 году неожиданно объявляется Дэвид Клэй — один из похищенных Норткоттом мальчиков, которому вместе с несколькими другими детьми удалось сбежать с его ранчо. Он рассказывает, что одного из тех мальчиков звали Уолтер Коллинз — Дэвид запомнил его имя, потому что тот помог ему выбраться. Однако, поскольку они сбегали ночью и побежали в разные стороны, то Дэвид не знает, что стало с другими беглецами. После этого Кристин окончательно уверяется в мысли, что Уолтер жив, но по каким-то причинам не может с нею встретиться. Фильм завершается надписями, сообщающими, что Вайнвилль из-за сложившейся репутации был переименован в Мира-Лому, а Кристин Коллинз продолжала разыскивать сына весь остаток жизни.

В ролях

Актёр Роль
Анджелина Джоли Кристин Коллинз Кристин Коллинз
Джон Малкович Густав Бриглеб преподобный Густав Бриглеб
Джеффри Донован Джонс капитан Джонс
Гэтлин Гриффин Уолтер Уолтер сын Кристин
Майкл Келли Лестер Ибарра детектив Лестер Ибарра
Колм Фиори Джеймс Дэвис Джеймс Дэвис глава полиции
Джейсон Батлер Харнер Гордон Норткотт Гордон Норткотт
Эми Райан Кэрол Декстер Кэрол Декстер пациентка больницы
Джефф Пирсон Хан Хан адвокат
Дэнис О’Харе Джонатан Стил доктор Джонатан Стил
Фрэнк Вуд Бен Харрис Бен Харрис
Мишель Мартин Сэнди Сэнди
Дэвид Конти Артур Хатчинс Артур Хатчинс
Рид Бирни Крайер мэр Крайер
Зак Миллс мальчик, продающий газеты

Награды и номинации

Награды

Номинации

  • 2008 — номинация на приз Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля (Клинт Иствуд)
  • 2009 — три номинации на премию «Оскар»: лучшая актриса (Анджелина Джоли), лучшая работа художника-постановщика (Джеймс Мураками, Гэри Феттис), лучшая операторская работа (Том Стерн)
  • 2009 — 5 номинаций на премию «Сатурн»: лучший фильм в жанре экшн/приключения/триллер, лучший режиссёр (Клинт Иствуд), лучший сценарий (Дж. Майкл Стражински), лучшая музыка (Клинт Иствуд), лучшие костюмы (Дебора Хоппер)
  • 2009 — 8 номинаций на премию Британской киноакадемии: лучшая женская роль (Анджелина Джоли), лучший режиссёр (Клинт Иствуд), лучший оригинальный сценарий (Дж. Майкл Стражински), лучшая работа оператора (Том Стерн), лучшие костюмы (Дебора Хоппер), лучший звук, лучший монтаж (Джоэл Кокс, Гэри Роуч), лучшая работа художника-постановщика (Джеймс Мураками, Гэри Феттис)
  • 2009 — две номинации на премию «Золотой глобус»: лучшая женская роль — драма (Анджелина Джоли), лучший саундтрек (Клинт Иствуд)
  • 2009 — номинация на премию Гильдии киноактеров США за лучшую женскую роль (Анджелина Джоли)
  • 2010 — номинация на премию Японской киноакадемии за лучший зарубежный фильм

Сборы

Бюджет фильма составил 55 млн $. В ограниченном прокате — с 24 октября 2008-го, в широком прокате — с 31 октября 2008 по 8 января 2009-го. В первые выходные ограниченного проката собрал 489 015 $ (20-е место, 15 кинотеатров), в первые выходные широкого проката — 9 351 560 $ (4-е место, 1850 кинотеатров). Наибольшее число показов в 1 896 кинотеатрах единовременно. За время проката собрал в мире 113 020 256 $ (53-е место по итогам года) из них 35 739 802 $ в США (80-е место по итогам года) и 77 280 454 $ в остальном мире.

В странах СНГ фильм шёл с 15 января по 4 марта 2009-го и собрал около 30 млн рублей[1](более 900 тыс. долларов США).

Факты

  • В переводе с английского давшее название фильму слово «changeling» означает дитя волшебного существа — эльфа, тролля или феи, — которое те оставляют взамен похищенного человеческого ребёнка.
  • Персонаж Анджелины Джоли, Кристин, дважды произносит фразу: «Никогда не начинай драку, но всегда заканчивай её». Это то же самое выражение, которое, по словам капитана Джона Шеридана, говорил ему отец, и звучавшее в 90-х годах в сериале «Вавилон-5» (1994), сценарий которого также был написан Дж. Майклом Стражински.
  • В некоторых кинотеатрах фильм вышел в прокат под названием «Странник» («Nomad»).
  • На роль Кристин Коллинз рассматривались Хилари Суонк и Риз Уизерспун.
  • Фильм основан на реальных событиях с незначительными изменениями, см. статью Вайнвилльские убийства.

Напишите отзыв о статье "Подмена (фильм, 2008)"

Примечания

  1. [www.kinometro.ru/release/card/id/1357 ПОДМЕНА — The Changeling: кассовые сборы, о фильме]

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Подмена (фильм, 2008)
  • [www.changelingmovie.net/ Официальный сайт фильма]
  • «Подмена» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.allmovie.com/movie/vv391262 «Подмена»] (англ.) на сайте allmovie
  • [www.boxofficemojo.com/movies/?id=changeling08.htm «Подмена»] (англ.) на сайте Box Office Mojo
  • [www.kinopoisk.ru/level/16/film/279880/ Трейлеры фильма (Кинопоиск)]


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Подмена (фильм, 2008)

Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.