Подснежник (альманах)
| Подснежник | |
 Альманах «Подснежник» на 1829 год | |
| Специализация: |
литературный альманах |
|---|---|
| Периодичность: |
ежегодник |
| Язык: | |
| Главный редактор: | |
| Издатель: |
А. А. Дельвиг, О. М. Сомов (1829) |
| Страна: | |
| История издания: | |
«Подсне́жник» — литературный альманах, издававшийся А. А. Дельвигом, О. М. Сомовым, Е. В. Аладьиным в Санкт-Петербурге в 1829 и 1830 годах.
«Подснежник» на 1829 год
Начиная с 1824 года А. А. Дельвиг издавал литературный альманах «Северные цветы». Первая книжка вышла в конце декабря 1824 года. Затем несколько лет подряд альманах задерживался с выходом и поступал в продажу не к рождественскому сочельнику, а только весной, ближе к пасхе. Со временем Дельвигу удалось сместить альманашный цикл обратно к рождеству, но он поддержал традицию выпуска весеннего альманаха «к святой неделе». После выхода в декабре 1828 года очередных «Цветов», в редакционном портфеле задержались неиспользованные материалы: стихотворение П. Вязеского «Станция» и некоторые другие. Издатели начинают комплектовать «Подснежник» — небольшой альманах-спутник «Северных цветов». Идея внеочередного альманаха возникла своевременно, уже в феврале Вяземский ходатайствовал о своих стихах перед Пушкиным: «Мой сердечный поклон Дельвигу. Правда ли, что он издаст к красным яйцам Подснежник? Если нет, то пускай возвратит он мне стихи оставшиеся мои».
В «Подснежнике» на 1829 год напечатаны стихотворения А. С. Пушкина («Приметы» и эпиграмма «Литературное известие»), А. Дельвига, О. Сомова, П. Вяземского, Е. Баратынского, Н. Языкова, В. Л. Пушкина, отбывавшего карельскую ссылку декабриста Ф. Н. Глинки и находившегося в заключении декабриста В. Кюхельбекера (анонимно), стихотворения Адама Мицкевича в переводах В. Н. Щастного и Ю. И. Познанского, перепечатана из «Северных Цветов» исправленная басня И. Крылова. Однако основу альманаха составили произведения молодых поэтов дельвиговского кружка: А. И. Дельвига, А. И. Подолинского, А. П Крюкова, А. Я. Римского-Корсака, С. П. Шевырёва, Е. Ф. Розена и других.
В отличие от «Северных цветов», в «Подснежнике» не было литературных обзоров. Кроме того, в нём отсутствовало разделения произведений на поэтический и прозаический разделы. Благодаря этому можно было печатать материалы по мере поступления, не дожидаясь полного укомплектования книжки, что было полезно, учитывая короткий срок работы над альманахом. Во второй половине сборника произведения напечатаны почти в том же порядке, в котором получали разрешения цензора Сербиновича.
Сомов и Дельвиг выпустили «Подснежник» без указания имен издателей. Возможно, в издании 1829 года также принимал некоторое участие Аладьин. Во всяком случае, именно через него попал в альманах «Эпилог» Языкова. Книжка вышла в свет 4 апреля 1829 года. На прибыль от издания внеочередного альманаха Дельвиг собирался устроить обед для всех его участников.
«Подснежник» на 1830 год
Пользуясь успехом альманаха 1829 года, через год «Подснежник» был издан Е. В. Аладьиным. В этой книжке тоже не указана информация об издателях. Существует предположение, что к этому альманаху мог был причастен и Дельвиг, который иногда делился с Аладьиным неиспользованными альманашными материалами.
Альманах 1830 года получился существенно слабее, в значительной степени он заполнен произведениями малоизвестных поэтов. В «Подснежнике» на 1830 год была напечатана жёлчная эпиграмма Пушкина «Собрание насекомых», перевод касыды персидского поэта Фазил-Хана Шайды в честь Николая I, произведения О. М. Сомова, Ф. Н. Глинки, А. И. Подолинского, А. Е. Измайлова, В. И. Карлгофа, В. Гаркуши, П. А. Габбе, Сиянова и других.
Сам Дельвиг нелестно прокомментировал появление нового издания:
|
Второй выпуск «Подснежника» стал последним.
Напишите отзыв о статье "Подснежник (альманах)"
Ссылки
- [feb-web.ru/feb/pushkin/isj-abc/isj/isj-3371.htm?cmd=0&url=/hl/pushkin?url=Feb/pushkin/isj-abc/isj/isj-3371.htm&mime=text/html&reqtext=%28%28div%23class%3D%22text%22+%5B%EF%EE%E4%F1%ED%E5%E6%ED%E8%EA%5D%29+%7C+%28div%23class%3D%22footnotes%22+%5B%EF%EE%E4%F1%ED%E5%E6%ED%E8%EA%5D%29%29&text=%28%28div%23class%3D%22text%22+%5B%EF%EE%E4%F1%ED%E5%E6%ED%E8%EA%5D%29+%7C+%28div%23class%3D%22footnotes%22+%5B%EF%EE%E4%F1%ED%E5%E6%ED%E8%EA%5D%29%29&charset=windows-1251&hldoclist=http%3A//localhost%3A90/pushkin%3Fipages%3Dpushkin%26aut%3D%26dat%3D%26febroot%3D/feb/%26how%3Dauthorx%26indexname%3Dpushkin%26ipages%3Dpushkin%26ipages%3Dpushkin%26lex%3D%25EF%25EE%25E4%25F1%25ED%25E5%25E6%25ED%25E8%25EA%26numdoc%3D25%26srchtp%3D0%26srchzn%3D0%26text%3D%2528%2528div%2523class%253D%2522text%2522%2B%255B%25EF%25EE%25E4%25F1%25ED%25E5%25E6%25ED%25E8%25EA%255D%2529%2B%257C%2B%2528div%2523class%253D%2522footnotes%2522%2B%255B%25EF%25EE%25E4%25F1%25ED%25E5%25E6%25ED%25E8%25EA%255D%2529%2529%26tit%3D%26tree%3D1%26q%3D-1431537276%26p%3D1 Фазил-Хан Шайда]
Литература
- Вацуро В. Э. «Северные цветы». История альманаха Дельвига — Пушкина. — М.: Книга, 1978. — 288 с. — 10 000 экз.
- Смирнов-Сокольский Н. П. Подснежник // [feb-web.ru/feb/pushkin/biblio/smi/smi-001-.htm Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина]. — М.: Издательство Всесоюзной книжной палаты, 1962. — С. 568-569. — 632 с. — 25 000 экз.
См. также
- Северные цветы (альманах Дельвига)
- Дельвиг, Антон Антонович
- Невский альманах
- Аладьин, Егор Васильевич
Отрывок, характеризующий Подснежник (альманах)
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
