Подушка

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Поду́шка — постельная принадлежность в виде зашитого со всех сторон мешка, набитого пухом, пером, поролоном или другим мягким материалом. Служит для опоры головы лежащего человека, для удобства сидения на диване или для декоративных целей. Так же бывают ортопедические подушки для повышенной комфортности и правильного расположения шеи и головы.





История

Изначально подушками в основном пользовались состоятельные люди, подушки найдены в древнеегипетских захоронениях. Древнеегипетские простолюдины довольствовались деревянными подушками - подставками с полукруглой выемкой под голову. Усложнение изготовления красителей и техники шитья привело к превращению подушки в предмет искусства, богато украшенные подушки стали дорогостоящим товаром вначале в Китае, а позднее и в Средневековой Европе. Во время Промышленной революции изготовление декоративных тканей и подушек стало массовым производством.

Традиционные китайские подушки вместо набитых мягким наполнителем чехлов часто представляют собой твёрдые подставки прямоугольной формы, изготовленные из камня, дерева, металла или фарфора.

Лингвистическое толкование: слово подушка происходит от слова «дух», связь с сочетанием «под ушко» случайна.

Технологии и материалы

Наиболее простой в изготовлении материал для набивки подушек — сено или солома.

Распространённая в России конструкция подушки содержит матерчатый напе́рник, набитый перьями и зашитый нитками. Снаружи на наперник надевается съёмная на́волочка, которую можно менять и стирать.

Подушки с натуральными наполнителями

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Традиционный наполнитель «пух-перо». Такую подушку наполняют лебяжьим, гусиным, утиным пухом или куриным пером, пухом гаги, либо смесью небольших мягких перьев и пуха. Пух защищает птиц не только от холода, но и от перегрева. Пушинки соприкасаются не плотно, поэтому создаются микроскопические закрытые прослойки воздуха, обеспечивающие отличную теплоизоляцию. Такие подушки прекрасно впитывают и испаряют влагу, легко восстанавливают объём.

Через несколько лет использования, в подушках накапливается пыль, которая привлекает клещей и клопов. Экскременты клещей могут вызывать аллергию. Грубо говоря, человек, спящий на пуховой подушке, постоянно находится в облаке экскрементов клещей. Для этого подушки нужно распарывать и стирать. Так же существуют специализированные салоны по чистке подушек.

Если подушка неприятно пахнет, то это может означать, что перо плохо обработано. Из-за высокой гигроскопичности пухо-перьевую подушку необходимо сушить не реже одного раза в год. Некоторые производители рекомендуют стирать свои подушки 3–4 раза в год. Срок службы пухо-перьевой подушки составляет около пяти лет.

Подушки, наполненные овечьей шерстью, могут положительно влиять на здоровье человека. Кроме того, овечья шерсть не слёживается плотно благодаря природной извитости шерстяных волокон, и это обусловливает отличные теплоизолирующие свойства таких подушек. Шерстяные подушки могут оказать благотворный эффект при таких заболеваниях как ревматизм, боли в мышцах и суставах. Отрицательная сторона этих подушек в том, что наполнитель может сваляться уже через несколько месяцев эксплуатации. Также, при плохой обработке наполнителя, возможен неприятный запах. Могут вызывать аллергию.

Самые недорогие подушки наполнены ватой. Натуральная хлопковая вата, применяемая для подушек должна соответствовать ГОСТу 5679–85 или 1788-86. У этого наполнителя есть недостаток — вата быстро скатывается, и подушка приходит в негодность.

Также в качестве наполнителя для подушек используют лузгу гречихи. Главный эффект получаемый при использовании подушки с гречневой шелухой — это точечный массаж, который благотворно действует на организм. Лузга гречихи хорошо пропускает воздух, отличается высокой прочностью и повторяет контуры тела.

Самый экологически чистый наполнитель для подушки — тутовый шелкопряд. Расправленные в паутинку коконы культивированного тутового шелкопряда, складывают одна на другую, сворачивают по размеру подушки. Паутинки под головой сжимаются, и создается впечатление, что лежишь на матраце, но край подушки хорошо держит шею и приятно к лицу. А свойства шелкопряда не позволяют лицу «заламываться» (нет складок после сна). Тутовый шелкопряд не вытягивает влагу с кожного покрова и не мешает коллагену ночью восстанавливаться, таким образом сохраняя молодость. Полезные свойства сохраняются более 10 лет, поэтому подушку можно использовать долго. Нет никаких запахов, противостоит паразитам и клещам, очень показан аллергикам и астматикам.

Размеры и форма подушки

размеры подушек колеблются в таком диапазоне: длина от 40 до 80 см, ширина от 30 до 50 см. В Европе наиболее распространён формат 70x50 см, в России 70x70 см. Размер детских подушек, как правило, 40х60 см и они более плоские, чем подушки для взрослых.

Ортопедические подушки имеют специальный полувалик для лучшей поддержки шеи. Чтобы шее было комфортнее, валик может быть выполнен из другого материала, либо может быть специальная выемка для головы.

Ортопедические подушки

Ортопедические подушки предназначены для более комфортного размещения головы и шеи во время сна и отдыха. Ортопедическая подушка имеет специальную форму, препятствующую деформации шейного отдела позвоночника в положении лёжа. Рекомендуется для профилактики заболеваний шейного отдела позвоночника. Подушки с ортопедическим эффектом изготавливаются из различных материалов: полиуретановой пены, кокосовой койры, материала Memory Foam, конского волоса и др. Обеспечивает правильное положение шейного отдела позвоночника, умеренное его растяжение в положении лёжа. Способствует расслаблению мышечно-связочного аппарата, исчезновению болей в шейном отделе и голове.

Применяется во время сна и отдыха с лечебной и профилактической целью при остеохондрозе, спондилоартрозе с болевым синдромом и без него, нестабильности, травмах (миозитах, ушибах и растяжениях) шейного отдела позвоночника. Является обычно двусторонней, что делает возможным её применение у людей разного возраста, роста и веса.

См. также

Напишите отзыв о статье "Подушка"

Отрывок, характеризующий Подушка

Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.