Подцероб, Борис Фёдорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Борис Фёдорович Подцероб
Род деятельности:

дипломат

Дата рождения:

5 июля (18 июля) 1910(1910-07-18)

Место рождения:

Санкт-Петербург, Россия

Гражданство:

СССР СССР

Дата смерти:

11 февраля 1983(1983-02-11) (72 года)

Место смерти:

Москва, СССР

Награды и премии:

Борис Фёдорович Подцероб (5 (18) июля 1910, Санкт-Петербург — 11 февраля 1983, Москва) — советский дипломат, Чрезвычайный и полномочный посол. Также был сильным шахматистом, в основном играл по переписке[1].





Биография

Член ВКП(б).

По национальности белорус[1].

Окончил Ленинградский университет.

  • 19371943 гг. — сотрудник центрального аппарата НКИД СССР.
  • 19431949 гг. — старший помощник народного комиссара (с 1946 — министра иностранных дел) СССР.
  • 19491952 гг. — генеральный секретарь МИД СССР.
По положению генеральный секретарь был немножко ниже заместителя министра, но выше члена коллегии МИДа. Тогда генеральным был Борис Федорович Подцероб. Прежде, когда МИД возглавлял Молотов, он работал его старшим помощником. Так что это был влиятельный и уважаемый человек. Тогда все работали до тех пор, пока Сталин не ляжет спать. Но Подцероб работал и после того, как разъезжались по домам другие руководители министерства — до 5-6 часов утра. Сталин как-то сказал о нем: «Это человек, который никогда не спит» [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=273700].
  • 19491954 гг. — член Коллегии МИД СССР.
  • 19521953 гг. — заместитель министра иностранных дел СССР.
  • 19521956 гг. — член Центральной ревизионной комиссии КПСС.
  • 19531954 гг. — заведующий I Европейским отделом МИД СССР.
  • 19541957 гг. — Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Турции.
  • 19571965 гг. — генеральный секретарь МИД СССР, член Коллегии МИД СССР.
  • 19651971 гг. — Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Австрии.
  • 19711983 гг. — Чрезвычайный и полномочный посол СССР по особым поручениям.

Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.

Шахматист

Согласно воспоминаниям Михаила Ботвинника, в конце 20-х годов, времени массового увлечения шахматами среди молодежи студент-филолог университета Борис Подцероб являлся зампредом шахматной секции Пролетстуда в Ленинграде: «Память у него была поразительной. В 1975 году, работая над книжкой „Три матча Анатолия Карпова“, я никак не мог вспомнить начало моей партии с Г. Равинским из командного матча 1930 года. Позвонил Борису Федоровичу. „Как же, — ответил он, — я ведь присутствовал на этом матче“. И продиктовал точный порядок ходов!»[2]

Согласно воспоминаниям Михаила Ботвинника, «Когда С. Флор гастролировал в Австрии и давал сеанс с часами сильным австрийским шахматистам, советский посол решил попытать счастья. И вся Австрия ахнула от изумления — он оказался единственным участником, кто выиграл у гроссмейстера!»[2]

М. Ботвинник в своих воспоминаниях приводит также пример искусства Б. Подцероба в анализе — в окончании одной из его партий по переписке:

Мне осталось лишь признать мастерство Подцероба в анализе вообще и в эндшпиле в частности…

— [litresp.ru/chitat/ru/%D0%91/botvinnik-mihail-moiseevich/portreti/40 Ботвинник М. М. Борис Подцероб]


Награды

Напишите отзыв о статье "Подцероб, Борис Фёдорович"

Примечания

  1. 1 2 [litresp.ru/chitat/ru/%D0%91/botvinnik-mihail-moiseevich/portreti/40 Ботвинник М. М. Борис Подцероб]
  2. 1 2 Читать онлайн «Портреты» автора Ботвинник Михаил Моисеевич — RuLIT.Net — Страница 30

Литература

  • Дипломатический словарь. В 3-х томах. Гл. ред. А. А. Громыко, А. Г. Ковалев, П. П. Севостьянов, С. Л. Тихвинский. — М.: Наука, 1985—1986 г. — Т. 2, с. 388.
  • Ботвинник М. Друзья уходят… // «64 — Шахматное обозрение». — 1983. — № 6. — С. 7.

Ссылки

  • [www.knowbysight.info/PPP/05629.asp Биография в Справочнике по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
Предшественник:
Александр Андреевич Лаврищев
Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Турции

19541957
Преемник:
Никита Семёнович Рыжов
Предшественник:
Виктор Иванович Авилов
Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Австрии

19651971
Преемник:
Аверкий Борисович Аристов

Отрывок, характеризующий Подцероб, Борис Фёдорович

– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».