Под своим деревом (сборник эссе)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Под «своим деревом»
「自分の木」の下で
Автор:

Кэндзабуро Оэ

Жанр:

детская литература

Язык оригинала:

японский

Оригинал издан:

2001

Оформление:

Юкари Оэ

Издатель:

Асахисимбунся

Страниц:

193

ISBN:

ISBN 4-02-257639-1

Под «своим деревом» (яп. 「自分の木」の下で Дзибун но ки но сита дэ) — сборник эссе Кэндзабуро Оэ, адресованный японским школьникам средних и старших классов. В книгу, выпущенную в 2001 году издательством «Асахисимбунся», вошли шестнадцать эссе, ранее опубликованные в период с августа 2000 года по февраль 2001 года в еженедельнике «Асахи сюкан» (яп. 朝日週刊 Асахи сю:кан). Иллюстрации к книге выполнены супругой писателя Юкари Оэ. На другие языки книга с японского не переводилась. «Под «своим деревом» стало первым сочинением Кэндзабуро Оэ, адресованным детям. Адаптированные для детского восприятия язык и уровень изложения материала не мешают писателю обращаться к фундаментальным вопросам, а также использовать образную систему очень близкую той, на которой строятся его художественные произведения зрелого и позднего периодов творчества.

Составляющие книгу эссе имеют общую структуру, предполагающую рассмотрение каждого вопроса в два подхода. Сначала Оэ описывается тот или иной случай из его детства. Затем этому памятному случаю придаётся глобальное звучание и форма актуальная для современности. Переход от сугубо личного к общезначимому, как и в прозе Оэ, осуществляется через мифологию родной деревни писателя. В эссе мифология воссоздаётся через включённые в текст рассказы матери и бабушки Оэ. Второй подход к теме эссе осуществляется снова средствами автобиографического материала, теперь уже однако касающегося взрослой жизни писателя, вновь стоящего перед тем же, что и в детстве, вопросом. В большинстве случаев место мифа занимает рассказ о старшем сыне Хикари Оэ и других членах его семьи, включая Юкари Оэ и Дзюдзо Итами. Вместе с тем Оэ для иллюстрации своих идей обращается к японской (Нацумэ Сосэки, Кэндзи Миядзава и др.) и мировой (Данте, Йейтс и др.) литературной классике. Центральным мифом, который и дал название книги, является фигурирующий во многих эссе миф о «своём дереве». Согласно этому преданию у каждого жителя деревни есть своё ещё до его рождения предопределенное дерево. С рождением человека в него вселяется душа, исходящая из корней дерева и спускающаяся с гор в человеческое тело. Со смертью умирает лишь тело, а душа возвращается в «своё дерево». Если чудесным образом найти в лесу «своё дерево» и встать под ним, то можно увидеть себя, каким ты будешь спустя многие годы.

Несмотря на то, что книга адресована детям, Оэ достаточно подробно описывает современную ситуацию, сложившуюся в Японии. Японские реалии в сборнике «Под «своим деревом» — это вторая мировая война и последствия поражения в ней Японии: атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, американская оккупация и американизация, послевоенная демократия, пересмотр конституция страны, лишение императора приписываемой ему ранее божественной природы, а также нео-националистические настроения последних лет. Основной мыслью Оэ, которую он пытается донести до своих юных читателей, является то, что дети должны ясно и как можно раньше осознать свою историчность и важность традиции и преемственности поколений: сегодняшние дети завтра станут взрослыми, которые и будут определять культурные и социально-политические реалии человечества. Вокруг этой идеи Оэ строит изложение таких значимых вопросов, как смысл жизни и место в ней художественного творчества, а также вопроса о сущности насилия, понимаемого через его двойственность. Вопрос двойственности насилия подробно рассматривается в нескольких эссе, завершающих книгу, и заключается в том, что способность совершить самоубийство тождественна готовности к насилию по отношению к другому человеку: отказ от одного, ведёт к преодолению другого и обретению подлинной человеческой природы. Само преодоление Оэ возводит в ранг принципа человеческого существования, согласно которому в жизни не существует ничего непоправимого, особенно для ребёнка.

Напишите отзыв о статье "Под своим деревом (сборник эссе)"



Ссылки

  • [www.ops.dti.ne.jp/~kunio-i/personal/oe/off11.html Отчёт о встрече участников неформального японского фан-клуба Кэндзабуро Оэ] (яп.) Встреча, состоявшаяся в Токио 14 июля 2001, посвящена выходу книги «Под «своим деревом».


К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Под своим деревом (сборник эссе)

11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.