Пожар Ту-154 в Толмачёво (1978)

Пожар в Толмачёво
Сгоревший Ту-154А борт СССР-85087
Общие сведения
Дата	18 февраля 1978 года
Характер	Пожар на борту
Причина	Нарушения в работе аэродромных служб
Место	аэропорт Толмачёво, Новосибирск (РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Ту-154А компании Аэрофлот
Модель	Ту-154А
Авиакомпания	Аэрофлот (Западно-Сибирское УГА, Толмачевский ОАО )
Бортовой номер	СССР-85087
Дата выпуска	февраль 1974 года

Пожáр Ту-154 в Толмачёво — авиационное происшествие (пожар), произошедшее в субботу 18 февраля 1978 года с самолётом Ту-154А компании Аэрофлот в аэропорту Толмачёво, Новосибирск. Сгоревший самолёт, а точнее его хвостовая часть, в дальнейшем была использована при съёмках известного советского фильма «Экипаж».

Самолёт

Ту-154А с бортовым номером СССР-85087 (заводской — 74A-087, серийный — 0087) был выпущен Куйбышевским авиазаводом приблизительно в феврале 1974 года и затем передан Министерству гражданской авиации, которое, в свою очередь, к 25 декабря передало авиалайнер в Толмачёвский авиаотряд Западно-Сибирского управления гражданской авиации.

Пожар

Самолёт готовили к очередному рейсу, когда техник Черепанов В. В. начал прогревать пассажирский салон в связи с морозной погодой. Для обогрева использовался подогреватель УМП-350 (на автомобильном шасси), включив который, Черепанов ушёл. Между тем, перед впускным отверстием калорифера была забыта ветошь. Потоком воздуха ветошь втянуло внутрь калорифера, где она воспламенилась, после чего была выброшена в салон. Огонь с ветоши перекинулся на отделку салона и начал распространяться по самолёту. Когда пожар был, наконец, замечен, меры по его ликвидации оказались уже безрезультатными.

В результате пожара у самолёта выгорела верхняя часть фюзеляжа, и он был признан негодным для полётов. В ходе расследования выявились различные нарушения в работе аэродромных служб аэропорта Толмачёво, в том числе тот факт, что использовавшийся подогреватель был неисправен, а случаи возгораний на самолётах бывали и ранее. Приказом № 48 Министерства гражданской авиации (от 30 марта 1978 года) начальник АТБ Лапоха С. Н. был освобождён от занимаемой должности, а заместитель начальника управления по эксплуатации авиационной техники Рожко Г. В. и начальник Западно-Сибирского УГА Сарафанкин Г. А. получили выговоры. Техник Черепанов В. В., ставший непосредственным виновником происшествия, был осуждён на три года. Сам сгоревший борт СССР-85087 отставили под списание, а на авиапредприятие наложили штраф в размере остаточной стоимости самолёта — 3 миллиона рублей.

«Экипаж»

Самолёт мог быть просто утилизирован, если бы не случай. В то время режиссёр Александр Митта задумал снять советский фильм-катастрофу «Запас прочности» (в процессе съёмок был переименован в «Экипаж»), где значительная часть событий разворачивается на самолёте Ту-154, причём в конце самолёт должен был разрушиться. Для съёмок требовался списанный, но относительно уцелевший авиалайнер, и тут как раз и вспомнили о случае в Толмачёво. У сгоревшего самолёта уцелела только хвостовая часть, но для создателей фильма это было большой удачей, поэтому в течение трёх недель хвостовую часть доставили железнодорожным транспортом в Москву. Так как для съёмок использовался и Ту-154Б борт СССР-85131 (был отстранён от пассажирской эксплуатации в связи с розливом ртути в одном из рейсов), то на хвосте от 85087 номер также был изменён на 85131, что заметно в ряде сцен. Хвост от 85087 в дальнейшем был использован для съёмок крупным планом, в том числе сцен по устранению неисправностей в воздухе, а также в финальной сцене, когда пожарные тушат загоревшийся хвост. По окончании съёмок хвост от 85087 был утилизирован.

Отрывок, характеризующий Пожар Ту-154 в Толмачёво (1978)

Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.