Пэрство (британская система)

Пэрство (англ. Peerage) — система дворянских титулов, существующая в Великобритании, часть Британской системы наград. Термин используется и для всей системы титулов, и для отдельного титула. Кроме пэров Великобритании, также существовали и пэры Франции, пэры Португалии и пэры Японии.

Все британские почести, включая пэрское достоинство, происходят от суверена, которого называют источник чести. Сам суверен не может принадлежать к Пэрству — «источник достоинства не может получить достоинство от себя» (мнение палаты лордов в Buckhurst Peerage Case). В соответствии с английской негласной традицией лицо, которое не является пэром и не является сувереном, неофициально считается простолюдином (но не в Шотландии, где дворянская правовая система кардинально отлична от английской и максимально близка к континентальной). В Англии члены семьи пэров также неофициально могут считаться простолюдинами, хотя в действительности, с точки зрения закона, они относятся к классу джентри (младшего дворянства, как и баронеты, рыцари, эсквайры и джентльмены); этим английская система существенно отличается от континентальной (и шотландской), где вся семья, а не индивидуумы сопричисляются к дворянству. Парадоксально, что в Англии даже члены королевской семьи, не имеющие пэрского достоинства, неофициально считаются простолюдинами, потому что они не обладают особым правовым статусом, отличным от прочих членов общества.

Части пэрства

Составные части пэрства

Пэрство Англии

Пэрство Шотландии

Пэрство Ирландии

Пэрство Великобритании

Пэрство Соединённого королевства

Существует несколько частей пэрства с немного разными привилегиями: Пэрство Англии относится ко всем титулам, созданным королями и королевами Англии до Акта об объединении в 1707 году. Пэрство Шотландии — к созданным королями и королевами Шотландии до 1707 года. Пэрство Ирландии включает титулы королевства Ирландия до Акта об объединении в 1800 году и некоторые титулы, созданные позднее. Пэрство Великобритании (англ. Peerage of the Great Britain) относится ко всем титулам, созданным для королевства Великобритания между 1707 и 1801 годами. Наконец, Пэрство Соединённого королевства (англ. Peerage of the United Kingdom) относится к большинству титулов, созданных после 1801 года.

После объединения с Шотландией существовала договорённость, что не все шотландские пэры будут заседать в палате лордов Великобритании; они будут выбирать 16 представительных пэров. После союза в 1801 году Ирландии также было позволено иметь 29 представительных пэров. Ирландские выборы прекращены в 1922 году, когда Ирландское Свободное государство стало отдельной страной. Шотландские выборы прекратились в 1963 году, когда всем шотландским пэрам даровали право заседать в палате лордов. Члены пэрств Англии, Великобритании и Соединённого королевства все посещали палату лордов, и выборы не были нужны.

История

После завоевания Англии Вильгельмом Завоевателем, он поделил страну на «маноры», владельцы которых стали называться баронами; те, кто владел многими манорами, назывались «большими баронами» («greater barons»), с меньшим числом — «меньшими баронами». Когда король созывал этих баронов на королевские советы, меньших баронов собирали шерифы, а большие бароны созывались индивидуально Сувереном. В 1254 году меньших баронов перестали созывать; орган из старших баронов развился в палату лордов. Поскольку Корона была наследуемым достоинством, выглядело естественно, чтобы места в палате лордов также наследовались. К началу XIV века, наследственные права пэров значительно расширились.

Ранги графа и барона относятся к феодальным временам и, возможно, даже к временам англосаксов. Ранги герцога и маркиза были введены в XIV веке, виконта — в XV веке. Хотя пожизненные пэрства часто создавались в ранние времена, но законным способом — только после принятия Акта об апелляционной юрисдикции в 1876 году.

Ранги

У пэров пять рангов: герцог, маркиз, граф, виконт и барон. В Шотландии пятый ранг называется лорд парламента, ибо барон в Шотландии — это не ранг пэра, а титул дворянина, владевшего феодом баронского ранга или происходящего или унаследовавшего титул барона от такого феодала. Баронеты, хоть и владеют наследуемым титулом, не являются пэрами.

• Герцог (англ. Duke), герцогиня (англ. Duchess) происходит от латинского dux (вождь). Первый титул герцога был присвоен в Англии в 1337 году.
• Маркиз (англ. Marquis), маркиза (англ. Marchioness) — происходит от обозначения территориальной границы (фр. marche — см. марка). Впервые присвоен в 1385 году.
• Граф (эрл) (англ. Earl) — от старо-английского или англо-саксонского eorl, военный вождь (также норвежский jarl, дворянин). Графиня (англ. Countess) — от латинского comes. Титул использовался примерно с 800—1000 годов.
• Виконт (англ. Viscount), виконтесса (англ. Viscountess) — от латинского vicecomes, вице-граф. Впервые присвоен в 1440 году.
• Барон (англ. Baron), баронесса (англ. Baroness). От старогерманского baro, свободный господин (см. также фрайхерр). Впервые присвоен в 1066 году (в год Норманского завоевания).

Исторически, графы (эрлы) управляли назначенными им графствами (англ. shire, шир), поэтому в их титулах чаще всего присутствует обозначение местности. Графство было ещё не титулом, а скорее названием должности в шире наряду с шерифом и байлифом, на которую назначались дворяне из числа феодальных баронов. Из этих времён идёт историческая традиция, по которой баронство и графство являются основополагающими рангами пэрства.

Титулы

Титулы могут иметь две формы: ранг Название-какой (Rank Name) или ранг Названия-чего (Rank of Name). Имя титула может быть либо названием места, либо фамилией (surname). Точное использование зависит от ранга пэрства и от некоторых общих соображений. Герцог всегда «чего» (of). Маркизы и графы, титулы которых происходят от названий местности обычно используют не «чего», а титулы, основанные на фамилиях, — «какие». Виконты, бароны и лорды парламента не используют «чего». Однако, у этого правила есть исключения. Например, шотландские виконтские титулы теоретически «чего», но на самом деле чаще всего нет. (То есть «виконт Фолклендский» известен как «виконт Фолкленд».) Также, «чего» обычно не используется, когда местность вне британской территории, иначе «чего» может подразумевать, что нация имеет суверенитет над таким местом. Например, титул маркиз Douro происходит от названия реки Дуро в Португалии, над которой британский монарх не имеет ни суверенитета, ни сюзеренитета.

Часто обозначение территории добавляется к основному пэрскому титулу, особенно в случае баронов и виконтов: например, баронесса Тэтчер, of Kesteven, графства Линкольн или виконт Монтгомери of Аламейн, of Hindhead, графства Сюррей. В таких случаях обозначение после первой запятой не является частью основного титула и часто опускается, и остаётся, в приведённых случаях, баронесса Тэтчер и виконт Montgomery of Alamein. Территориальные обозначения в титулах не обновляются при реформах местного правительства, но новосоздаваемые принимают их во внимание. Поэтому есть баронесса Airey, of Abingdon в County of Oxford, и барон Johnston of Rockport, of Caversham в Royal County of Berkshire.

В Средневековье пэры могли управлять переданными им землями либо даже иметь и в собственности. В настоящее время, единственным пэрством, связанные с которым земли всё ещё управляются обладателем титула, является герцог Корнуольский. Титул герцога Корнуольского автоматически (с момента появления на свет в семье царствующего монарха или вступления отца или матери на престол) присваивается старшему сыну монарха, являющемуся наследником престола, — принцу Уэльскому.

Обращение

Для именования низших четырёх рангов пэрства (от барона до маркиза) используется «лорд <титул>» или «леди <титул>». Для рангов от виконта до герцога также используется «<ранг> <титул>».

Бароны именуются «лорд <титул>», и очень редко «барон <титул>» — кроме женщин-пэресс, которые именуются «баронесса <титул>». Для герцогов и герцогинь допустимо только именование «герцог <титул>»/«герцогиня <титул>».

При личном обращении к пэрам мужского пола используется «мой лорд» (англ. My Lord, «мой господин») или «лорд <титул>», женского — «моя леди» (англ. My Lady, «моя госпожа») или «леди <титул>». Для герцогов и герцогинь используется «ваша милость» (англ. Your Grace) или «герцог <титул>»/«герцогиня <титул>».

Супруга пэра именуется по таким же правилам, и то же самое относится к личному обращению к ней, однако супруг пэрессы не обладает никакими титулами (если только он не является пэром).

Бывшая жена пэра именуется по конструкции «<имя>, <ранг> <титул>» без определённого артикля 'the перед рангом (см. Диана, принцесса Уэльская).

Подчинённые титулы

Ранги графа и барона и считаются основой титулованного дворянства - если простолюдину даруют сразу титул герцога или маркиза, ему также одновременно даруют отдельные титулы графа и виконта или барона, а графу также даруют титул виконта или барона (например, принц Уильям получил в день женитьбы титул герцога Кембрджского и также титулы графа Стратхэрн и барона Каррикфергюс); такие младшие титулы называются «подчинённые» (англ. subsidiary title) и переходят по наследству вместе с основным.

Кроме того, титулы могут переходить к дальним родственникам, и в отдельных случаях передаваться по материнской линии; в результате у пэров нередко оказывается несколько подчинённых титулов одинаковых рангов (например герцог Норфолк также имеет три графских и шесть баронских титулов, а герцог Веллингтон имеет по два подчинённых титула в каждом из младших рангов маркиза, графа, виконта и барона), однако по традиции для именования пэра используется только его самый старший титул (более высокий по рангу или более древний), остальные титулы используются старшими детьми, внуками и правнуками в качестве титула учтивости.

Титулы учтивости

Старшие дети, внуки, правнуки и праправнуки герцогов, маркизов и графов, а также их жёны могут использовать подчинённые титулы в качестве почётного «титула учтивости» (англ. courtesy title). Например, у герцога старший сын может использовать подчинённый титул маркиза, старший внук — титул графа, старший правнук — титул виконта, а старший праправнук - титул барона.

Младшие дети пэров двух старших рангов — герцогов и маркизов — используют титул в формате «лорд <имя> <фамилия>» и «леди <имя> <фамилия>».

Наследственные пэры

Основная статья: Наследственные пэры

Наследственные пэры — те, достоинство которых наследуется. Могут создаваться Сувереном предписаниями о вызове в Палату лордов (англ. writ of summons) или письмами-патентами (англ. letters patent).

Пожизненные пэры

Основная статья: Пожизненные пэры

Два акта — Закон об апелляционном законодательстве 1876 и Акт о пожизненных пэрах 1958 — разрешают регулярное назначение пожизненных пэров. Они создаются согласно обоим законам и имеют ранг барона. Они всегда создаются по письмам-патентам, а не по предписаниям о созыве. Поскольку передача наследственного пэрства в основном ограничена мужчинами, то многие женщины носят пожизненное пэрство.

Привилегии пэрства

Привилегии пэрства в совокупности принадлежат пэрам, их жёнам и вдовам, не вышедшим повторно замуж. Раньше привилегии пэрства были широкими, к XX веку осталось три. Право на суд пэров-коллег в суде лорда-распорядителя и палате лордов; отменено в 1948 году. Право на доступ к Суверену, но им давно не пользовались. Наконец, пэры имеют право не подвергаться гражданскому аресту — использовалось дважды с 1945 года.

Также есть несколько прав, которые формально не относятся к привилегиям пэрства. Например, пэры и их семьи имеют места в порядке старшинства. Пэры и пэрессы носят специальные короны при коронациях Суверена; изображения этих коронок также изображается на гербе титула. У них есть свои отличительные почетные одеяния для коронаций и для участия в заседаниях палаты лордов (если являются её членами)

См. также

• Аристократия
• Палата лордов
• Поместное дворянство
• Фактический (основной) титул
• Высший класс
• Список титулов учтивости в пэрстве Британии и Ирландии

Списки пэров Великобритании

• Список герцогств Британии
• Список маркизатов Британских островов
• Список графств Британии
• Список виконтств Британии
• Список баронств Британии
• Список пожизненных пэров по Акту о пожизненном пэрстве 1958 года
• Список пожизненных апелляционных пэров по Акту об апелляционной юрисдикции 1987 года
• Список ирландских представительных пэров
• Список духовных пэров

Списки дворянских родов Великобритании

• Список аристократических семей Уэльса

Литература

• Cox, N. (1997). «The British Peerage: The Legal Standing of the Peerage and Baronetage in the overseas realms of the Crown with particular reference to New Zealand.» New Zealand Universities Law Review. (Vol. 17, no. 4, pp. 379–401).
• Farnborough, T. E. May, 1st Baron. (1896). Constitutional History of England since the Accession of George the Third, 11th ed. London: Longmans, Green and Co.
• Peerage Act 1963. (1963 c. 48). London: Her Majesty’s Stationery Office.
• «Peerage.» (1911). Encyclopædia Britannica, 11th ed. London: Cambridge University Press.

Ссылки

• [www.lonang.com/exlibris/blackstone/ Blackstone, W. (1765). Commentaries on the Laws of England. Oxford: Clarendon Press.] (англ.). Проверено 23 июня 2012. [www.webcitation.org/68g2BdzxI Архивировано из первоисточника 25 июня 2012].
• [www.thepeerage.com The Peerage. A genealogical survey of the peerage of Britain as well as the royal families of Europe] (англ.). Проверено 23 июня 2012. [www.webcitation.org/68g2C4li4 Архивировано из первоисточника 25 июня 2012].

Отрывок, характеризующий Пэрство (британская система)

– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.