Позитивное право
 |
Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии.
|
Позитивное право, положительное право (лат. ius positivism) — система общеобязательных норм, формализованных государством, выражающих волю суверена, либо не противоречащих данной воле, посредством которых регулируется жизнь субъектов права на некой территории, которые являются регуляторами общественных отношений и которые поддерживаются силой государственного принуждения. Может как и соблюдать, так и нарушать моральные права человека с позиции моральной концепции именуемой "Правами человека", в таких случаях правовые нормы противоречащие моральным правам человека называются противоправными/антиправовыми.
Содержание
Происхождение понятия
Понятие позитивного права появилось благодаря развитию естественно-правового учения, которое исходило из того, что вечное и неизменное, общее для всех народов, определяемое самой природой человека либо данное свыше — Естественное право, следует отличать от искусственного действующего права, которое не только различно в каждой стране, но и постоянно изменяется по воле законодателя в связи с переменами в жизни общества.
Правовой позитивизм
Естественное право — данное человеку от рождения, не зависящее от его воли, а позитивное право — устанавливается государственными институтами законодательной власти посредством нормативно — правовых актов.
Позитивисты и неопозитивисты придерживались легистского типа правопонимания.
В легистском правопонимании позитивное право трактуется как совокупность нормативных правовых актов государства. Также Иеринг определял право как «совокупность действующих в государстве принудительных норм». Однако, по замечанию Е. Н. Трубецкого, «государство есть прежде всего правовая организация, союз людей, связанных между собою общими началами права; ясное дело, следовательно, что понятие государства уже предполагает понятие права. Стало быть те учения, которые определяют право как совокупность норм, „действующих в государстве“ или „признанных государственной властью“, говорят на самом деле иными словами: право есть право, х = х»[1].
Радбрух в работе «Законное неправо и надзаконное право» 1946 года возложил на юридический позитивизм ответственность за извращение права при национал-социализме, так как он «своим убеждением „закон есть закон“ обезоружил немецких юристов перед лицом законов с произвольным и преступным содержанием».
Действующее право
Юристами термин «позитивное право» может применяться для характеристики действующих правовых норм (лат. «de lege lata» — по действующему закону) и их разграничения от норм, отменённых или фактически потерявших юридическую силу, а также от представлений о нормах, ещё не принятых, но желательных в будущем, существующих только в виде проектов законов, предложений, требований, правовых идей (лат. «de lege ferenda» — по будущему, предполагаемому закону)[2].
Напишите отзыв о статье "Позитивное право"
Примечания
- ↑ Трубецкой Е. Н. [www.allpravo.ru/library/doc108p0/instrum4439/item4441.html Лекции по энциклопедии права]. — М., 1916. — С. 12.
- ↑ Позитивное право — статья из Большой советской энциклопедии.
Литература
- Станиславский А. О происхождении положительного права: Речь, написанная для произнесения в торжественном собрании Императорского Харьковского Университета, 1856 года. — Харьков: Университетская типография, 1856. — 60 с.
- Гуляихин В. Н. [e-notabene.ru/lr/article_559.html Диалектика естественного и позитивного права как источник общественно-правового прогресса] // Вопросы права и политики. 2013. № 4. С. 221—238.
- Упоров И. В., Схатум Б. А. Естественное и позитивное право: понятие, история, тенденции и перспективы развития. — Краснодар: Краснод. фил. С.-Петерб. ин-та внешнеэкон. связей, экономики и права, 2000. — 146 с.
|
Это заготовка статьи о праве и юриспруденции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Позитивное право
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
