Позиция (лингвистика)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Позиция в лингвистике — окружение единицы того или иного уровня языка, её положение относительно других единиц:

  • субфонологическая — на уровне аллофонов[1]
  • фонологическая — условия, определяющие реализацию фонемы в речи[2]
  • синтаксическая — место в предложении с теми или иными синтаксическими свойствами[1].


В фонологии

В фонологии под позицией понимается совокупность условий, определяющих, какой будет та или иная реализация фонемы. К таким условиям относятся[2]:

  • непосредственное фонетическое окружение
  • положение относительно начала и конца морфемы, стыка морфем
  • положение по отношению к ударению (нахождение в ударном или безударном слоге).

Различаются сильная позиция (позиция максимальной дифференциации), в которой различается наибольшее количество фонем и выступают их основные варианты, и слабые позиции[1], где некоторые звуковые единицы совпадают в звучании.

Для конкретного фонологического противопоставления различаются позиция релевантности, где оно реализуется, и позиция нейтрализации[1], где реализации двух или более фонем совпадают, то есть противопоставление нейтрализуется. Так, в русском языке позиция конца слова является позицией нейтрализации противопоставления шумных согласных по звонкости — глухости (вот — вод [vot]), но позицией релевантности для противопоставления твёрдых и мягких согласных (гол [gol] — голь [gol']).

Московской фонологической школой была разработана теория позиций. Её сторонники различают комбинаторные (по положению реализации фонемы в ряду звуков) и конститутивные (по положению относительно ударения, границ слова и фразы) позиции[3]. Кроме того, детализовано выделение сильных и слабых позиций: в перцептивно сильной позиции выступает основной вариант фонемы, в перцептивно слабой фонема подвергается обусловленным позицией модификациям. В сигнификативно сильной позиции (хотя она может при этом быть перцептивно слабой) реализация данной фонемы не совпадает с реализацией какой-либо другой фонемы, а в сигнификативно слабой такое совпадение имеет место. В сигнификативно и перцептивно сильной (то есть абсолютно сильной) позиции выступает доминанта — основной представитель фонемы[3] (к примеру, <s> в слове сан), в сигнификативно сильной, но перцептивно слабой — вариация ([sʷ] в сон[3]), а в сигнификативно слабой — вариант фонемы ([z] как вариант <s> в сдать).

Напишите отзыв о статье "Позиция (лингвистика)"

Примечания

  1. 1 2 3 4 Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 2007
  2. 1 2 Большая советская энциклопедия, статья «Позиция фонологическая»
  3. 1 2 3 Касаткин Л. Л. Современная русская диалектная и литературная фонетика как источник для истории русского языка. М., 1999


Отрывок, характеризующий Позиция (лингвистика)

Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.