Позорная стена

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Позорная стена» («Стена позора», нем. Schandmauer) — дисфемизм, до конца 1960-х годов официально употреблявшийся Сенатом Западного Берлина в отношении построенной в 1961 году Берлинской стены. Впервые прозвучал из уст Вилли Брандта. Выражение отражало негативное отношение Запада к ситуации, сложившейся вокруг границы Западного Берлина, и стало ответом на официальное название «Антифашистский оборонительный вал», использовавшееся в ГДР. Дорожные указатели тупиков в Западном Берлине часто снабжались дополнительной табличкой «вследствие Позорной стены». Выражение также использовалось на мемориальных плитах жертвам Берлинской стены.

С началом политики разрядки в начале 1970-х годов выражение «Позорная стена» было изъято из официального употребления на Западе, чтобы не мешать процессу сближения двух германских государств.

Напишите отзыв о статье "Позорная стена"



Ссылки

  • [journals.cambridge.org/fulltext_content/supplementary/urban_icons_companion/atlas/swf/Schloer/fullsize/schloer_figure_21b.jpg Фотография с указателем тупика в Западном Берлине]
  • [www.spiegel.de/spiegel/print/d-19815902.html Spiegel: «Позорная стена»  (нем.)]

Отрывок, характеризующий Позорная стена

– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил: