Пойтрас, Лора

Лора Пойтрас
англ. Laura Poitras
Фото 2012 года
Дата рождения:	2 февраля 1964(1964-02-02) (60 лет)
Место рождения:	Бостон, Массачусетс, США
Гражданство:	США США
Профессия:	журналист кинопродюсер кинооператор кинорежиссёр
Карьера:	1998 — наст. время
Направление:	документальные фильмы о спецслужбах США
Награды:	Пулитцеровская премия (2014) Оскар (2015) BAFTA (2015)

Ло́ра По́йтрас (англ. Laura Poitras; род. 1964, Бостон) — американская журналистка, кинопродюсер, кинооператор, кинорежиссёр, реже занимается киномонтажом и звукозаписью. Лауреат нескольких престижных кинонаград, связанных с документалистикой.

Биография

Лора Пойтрас родилась 2 февраля 1964 года (по другим данным — в 1962 году) в Бостоне, штат Массачусетс, США. Мать — Патрисия, медсестра, бакалавр искусств (философия). Отец — Джеймс, занимался исследованиями в лаборатории сердечно-сосудистой физиологии при Массачусетском технологическом институте, затем занимался компьютерным программированием в больнице. Пара в 2007 году пожертвовала 20 миллионов долларов на основание центра своего имени по исследованию нервных расстройств при Институте исследования мозга Макговерна. Бо́льшую часть детства и юности Лора провела в Орландо (штат Флорида), где у семьи был второй дом. У Лоры двое сестёр: старшая — Кристина, учительница английского языка, и Дженнифер — disaster response planner and consultant. Дед по отцовской линии — Эдвард, инженер-изобретатель.

Пойтрас окончила инновационную экспериментальную старшую школу Садбери-Валли. Поначалу она хотела стать поваром и поэтому несколько лет проработала в бостонском ресторане L’Espalier, но вскоре переехала в Сан-Франциско и потеряла интерес к поварскому ремеслу, поступив вместо этого в Институт искусства. В 1992 году Пойтрас переехала в Нью-Йорк, решив заняться кинематографом. В 1996 году она окончила университет «Новая школа», в котором изучала теорию социума и политики.

11 сентября 2001 года в момент атаки на башни-близнецы Пойтрас находилась на Манхэттене и видела происходящее своими глазами. Это привело её к решению создать ряд документальных фильмов об Америке после 11 сентября. В 2004 году она отправилась снимать свою первую ленту этой серии в Ирак, несмотря на то, что в тот момент там шла война. Картина под названием «Моя страна, моя страна» увидела свет в 2006 году, и с этого дня Пойтрас попала под жёсткое наблюдение Министерства внутренней безопасности. У неё регулярно возникают проблемы при возвращении в США из-за границы: агенты по нескольку часов допрашивают женщину прямо в аэропорту, изымают у неё ноутбуки, видеокамеры, сотовые телефоны, записные книжки — их возврата порой приходится ждать неделями, а один раз ей даже пригрозили, что не пустят обратно в США. Узнав об этом, 39 кинорежиссёров подписали петицию с требованием оставить Лору Пойтрас в покое.

С 2012 года живёт в Берлине, не желая возвращаться в США и общаться там с агентами ФБР и АНБ, хотя в апреле 2014 года она всё-таки прилетела в Нью-Йорк, чтобы получить Премию Джорджа Полка.

С февраля 2014 года Пойтрас является редактором онлайн-вестника The Intercept.

«Гражданин четыре»

В январе 2013 года Лора Пойтрас начала получать по электронной почте зашифрованные письма от человека, подписывавшегося как Citizenfour. В них он утверждал, что является высокопоставленным правительственным служащим и имеет доказательства того, что Агентство национальной безопасности тайно следит за миллионами людей по всему миру. Пять месяцев спустя она с двумя коллегами-журналистами отправилась в Гонконг, в гостиницу The Mira Hong Kong на встречу с «Гражданином четыре», настоящее имя которого было Эдвард Сноуден. В результате нескольких видеоинтервью с ним свет увидел фильм «Citizenfour. Правда Сноудена», который стал лауреатом многочисленных наград. Пойтрас в этой ленте выступила режиссёром, продюсером и оператором. В мае 2014 года Пойтрас посетила Москву, чтобы ещё раз, год спустя, встретиться с Эдвардом Сноуденом, который в то время скрывался в России от американских спецслужб.

Избранная фильмография

• 2003 — Войны флагов / Flag Wars — продюсер, оператор, режиссёр, звукозапись
• 2006 — Моя страна, моя страна / My Country, My Country — продюсер, оператор, режиссёр, сценарист
• 2010 — Клятва / The Oath — продюсер, оператор, режиссёр
• 2012 — Мир завтра / World Tomorrow — монтажёр (4 выпуска)
• 2014 — 1971 / 1971 — со-исполнительный продюсер
• 2014 — Citizenfour. Правда Сноудена / Citizenfour — продюсер, оператор, режиссёр, звукозапись

Избранные награды и номинации

С полным списком кинематографических наград и номинаций Лоры Пойтрас можно ознакомиться на [www.imdb.com/name/nm0688636/awards сайте IMDB]

• 2007 — «Оскар» в категории Лучший документальный фильм за ленту «Моя страна, моя страна» — номинация.
• 2007 — «Независимый дух» в категории Лучший документальный фильм за ленту «Моя страна, моя страна» — номинация.
• 2010 — Кинофестиваль Сандэнс — Кинематографическая награда в категории Лучший документальный фильм за ленту «Клятва» — победа.
• 2010 — Кинофестиваль Сандэнс — Гран-при жюри в категории Лучший документальный фильм за ленту «Клятва» — номинация.
• 2013 — EFF Pioneer Award от организации Фонд Электронных Рубежей
• 2014 — Премия Риденаура «За правду» (совместно с Эдвардом Сноуденом)
• 2014 — награда «За самоотверженную борьбу за правду и за свободу информации и прессы» от издательской фирмы Gruner + Jahr и журнала Stern.
• 2014 — Пулитцеровская премия «За служение обществу» (материалы в газетах The Guardian и The Washington Post)
• 2015 — «Оскар» в категории Лучший документальный фильм за ленту «Citizenfour. Правда Сноудена» — победа.
• 2015 — BAFTA в категории Лучший документальный фильм за ленту «Citizenfour. Правда Сноудена» — победа.
• 2015 — «Независимый дух» в категории Лучший документальный фильм за ленту «Citizenfour. Правда Сноудена» — победа.

---

• Стипендия Макартура — вручена Фондом Макартуров в октябре 2012 года в номинации «Грант гению»
• Стипендия Гуггенхайма

Публикации, репортажи

• Лора Пойтрас. [www.nytimes.com/2012/08/23/opinion/the-national-security-agencys-domestic-spying-program.html?_r=2 The Program]  (англ.) на сайте nytimes.com, 22 августа 2012
• [youtube.com/watch?v=r9-3K3rkPRE NSA Whistle-Blower Tells All: The Program — Op-Docs — The New York Times] на YouTube, 29 августа 2012

Ссылки

• [praxisfilms.org/ Praxisfilms.org]
• [www.democracynow.org/appearances/laura_poitras Лора Пойтрас]  (англ.) на сайте democracynow.org
• [youtube.com/watch?v=NEipLr9xLMU Laura Poitras — transmediale 2014 keynote: Art as Evidence] на YouTube, 31 января 2014

Интервью

• [www.thenational.ae/arts-lifestyle/film/the-inside-story-laura-poitras Laura Poitras: the inside story]  (англ.) на сайте thenational.ae, 18 февраля 2010
• Эми Гудмен. [www.democracynow.org/2012/4/23/more_secrets_on_growing_state_surveillance More Secrets on Growing State Surveillance: Exclusive with NSA Whistleblower, Targeted Hacker]  (англ.) на сайте democracynow.org, 23 апреля 2012
• Майкл Крэсни. [www.kqed.org/a/forum/R201410210900 Citizenfour Tells the Story of NSA Whistleblower Edward Snowden]  (англ.) на сайте kqed.org, 21 октября 2014 Аудио
• Андреа Петерсон. [www.washingtonpost.com/blogs/the-switch/wp/2014/10/23/snowden-filmmaker-laura-poitras-facebook-is-a-gift-to-intelligence-agencies/ Snowden filmmaker Laura Poitras: ‘Facebook is a gift to intelligence agencies’]  (англ.) на сайте washingtonpost.com, 23 октября 2014
• Дэниэл Д'Аддарио. [time.com/3536985/laura-poitras-edward-snowden/ Laura Poitras on Her Edward Snowden Documentary: “I Was a Participant As Much As a Documentarian”]  (англ.) на сайте time.com, 24 октября 2014

Отрывок, характеризующий Пойтрас, Лора

Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.