Покровский городок (Пушкин)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Архитектурный комплекс
Покровский городок

Офицерское казармы
Страна Россия
Город Пушкин, Кадетский бульвар, 21, 23; Сапёрная улица, 22 - 30; Огородная улица 2 - 6
Координаты 59°43′30″ с. ш. 30°23′37″ в. д. / 59.7250889° с. ш. 30.3936167° в. д. / 59.7250889; 30.3936167 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.7250889&mlon=30.3936167&zoom=17 (O)] (Я)
Тип здания жилые дома
Архитектурный стиль неорусский
Автор проекта В. А. Покровский
Основатель Николай II
Первое упоминание 1913 год
Строительство 19141917 годы
Статус  Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7802520000 № 7802520000]№ 7802520000
К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статье

Покро́вский городо́к (альтернативные наименования «Городок Покровского», «6-й военный городок») — комплекс бывших казарм лейб-гвардии 3-го стрелкового его величества полка сооружений в историческом районе София города Пушкина в квартале, ограниченном Огородной улицей, Сапёрной улицей и Кадетским бульваром.





История

Лейб-гвардии 3-й стрелковый его величества полк последним из гвардейской стрелковой бригады должен был быть переведённым в Царское Село. Для его размещения требовалось строительство новых казарм. Из представленных трёх вариантов местом для их возведения был выбран участок, первоначально занятый огородами лейб-гвардии кирасирского его величества полка. После упразднения огородов здесь были выстроены казармы для городовых, которые затем были перемещены к перекрёстку Сапёрной улицы и дороги на Казанское кладбище, а участок был занят частными домами. Предписание хозяевам домов о решении по цене, за которую они готовы продать жилища, было дано 25 апреля (8 мая1913 года. За саму землю Царскосельской городской ратуше было выплачено 10000 рублей.

Строительством казарм руководил 3-й строительный комитет Царскосельского управления по квартирному довольствию войск. С 31 марта (13 апреля1914 года в комитет входил и архитектор В. А. Покровский, который согласился разработать проект будущего комплекса. Сюда же входили председатель генерал Н. И. Усов (с 1916 года — полковник Н. А. Шмидт), гражданские инженеры И. И. Шарков и А. А. Юнгер. Разработка проекта должна была соответствовать ряду условий; улицы вокруг участка должны быть открыты для проезда и обустроены тротуарами; здания должны быть подключены к городским водопроводной, канализационной и электрическим сетям; фасад зданий необходимо утверждать у императора. Последнее последовало 1 (14) марта 1914 года. Николай II утвердил ростовский стиль зданий со стенами и надвратной церковью.

25 июня (8 июля1914 года в присутствии императора состоялась закладка казарм. На строительство военным ведомством был выделен 1000000 рублей. Предполагалось, что работы будут завершены к осени 1915 года, но в связи с военным временем строительство было закончено в 1916 году.

Пока полк находился на фронте, в предназначенных ему казармах был размещён лейб-гвардии Стрелковый артиллерийский дивизион[1]. До 1917 года полк так и не был поселён в своих казармах.

После революции в городке располагались артиллерийские воинские части. В 1939 году здесь были устроены курсы политработников Ленинградского военного округа, затем — размещён 104-й пушко-артиллерийский краснознаменный полк. В августе 1941 года городок стал штабом и политотделом Кировской дивизии Ленинградского народного ополчения. К моменту оккупации города остался только 1-й стрелковый полк и часть артиллерийского полка.

В августе 1945 года в городке разместилось Пушкинское высшее ордена Красной Звезды училище радиоэлектроники противовоздушной обороны имени маршала авиации Е. Я. Савицкого, основанное 17 мая 1941 года. Бывшие офицерские казармы были переданы для устройства жилых домов. 25 августа 1975 года комплекс построек был включён в число памятников архитектуры местного значения. С 1994 года в училище существовала часовня, приписная к Софийскому собору. В 2008 году филиал был реорганизован в Военный институт (систем и средств обеспечения войск) Военно-космической академии им. А. Ф. Можайского, а в 2013 году — выведен из Пушкина.

Архитектура

Городок представляет собой комплекс зданий соединённых крепостной стеной с шестью шатровыми башнями с окнами-бойницами. Часть зданий расположена на внутренней территории. Общая площадь архитектурного комплекса составляет 29226 м². Внутрь территории вели трое ворот главные — южные и служебные — западные и восточные. При планировке и создании архитектурных решений использовались элементы русской архитектуры XVII века, особенно, ростовского Митрополичьего двора. Здания комплекса оформлены открытой кирпичной кладкой с оштукатуренными деталями. В архитектурной отделке фасадов использованы такие мотивы древнерусского зодчества, как варницы и машикули, гульбища, аркатуры, бегунцы, ширинки, бровки и прочее.

Здания комплекса

В стене и вдоль неё по Огородной улице находились ледник, обозные сараи бригадного штаба; и постройки так называемой госпитальной зоны: прачечная с дезинфекционной камерой и часовня с анатомическим покоем. Рядом внутри территории находился полковой лазарет (корпус 6/12; Кадетский бульвар, дом 17, литера Ю) с отдельно стоящим заразным корпусом (Кадетский бульвар, дом 17, литера Я). Севернее западных ворот находится бывшая казарма для сверхсрочных (Огородная улица, дом 6).
  • Северная сторона
Вдоль северной границы участка было построено вытянутое здание тира (Кадетский бульвар, дом 17, литера Н), состоявшее из двух отделений: для лейб-гвардии 3-го стрелкового его величества и лейб-гвардии 4-го стрелкового императорской фамилии полков. Остальная часть до Кадетского бульвара была занята каменной оградой, к которой примыкали ныне утраченные здания офицерский бани с прачечной, экипажного сарая командира полка, ледников и дровяных сараев.
Вдоль бульвара построены две офицерские казармы (дома 21 и 23), соединённые стеной с восточными воротами.

Парадная сторона казарм также представляет собой стилизованную крепостную стену со следующими постройками (с востока на запад): угловая 12-гранная башня, две офицерские казармы (дома 22 и 24), четырёхгранная башня, две восьмигранные башни, четырёхгранная башня, офицерская казарма (дом 30), угловая 12-гранная башня. Помещения в башнях предназначались также для использования в складских и хозяйственных целях.
Между двумя восьмиугольными башнями должен был находиться главный въезд на территорию казарм. По проекту В. А. покровского они должны были быть соединены воротами, расположенными между цейхгаузами, над которыми предполагалось освятить надвратную полковую церковь. По стилю, как и весь комплекс она должна была походить на ростовские храмы. Прототипом для храма должна была послужить надвратная церковь Борисоглебского монастыря под Ростовом. Здание церкви не было достроено. Его руины были снесены в 1950-е годы.
  • Внутренняя территория
Проезд между западными и восточными воротами разделял территорию на две части.
К северу от проезда располагались: с запада — учебная команда (Кадетский бульвар, дом 17, литера Щ), школа солдатских детей (Кадетский бульвар, дом 17, литера Э) и солдатские казармы (Сапёрная улица, дом 30, корпуса 6/16, 6/17, 6/18 (второй адрес: Кадетский бульвар, дом 17, литера П) и 6/19 (второй адрес: Кадетский бульвар, дом 17, литера Р)); с востока — хозяйственная зона с не сохранившимся до настоящего времени кузницей, конюшней, капустным погребом, хлебопекарней и солдатской баней. Кроме того, здесь был устроен обширный дровяной двор, в центре которого располагался патронный склад.
К югу от проезда в центре, у главного въезда, располагался большой полковой плац. К западу от него находилась госпитальная зона (см. здания по западной стороне). С востока плац ограничивает здание бывшего Офицерского собрания (Кадетский бульвар, дом 17, литера Е) с парадным двусветным залом. В нём же были предусмотрены помещения для гимнастических занятий, библиотеки, столовой. За собранием был устроен малый плац. На его границе, в створе западных ворот был поставлен Дом командира полка (Кадетский бульвар, дом 17, литера АД). Дом ориентирован углом с открытой лоджией во втором этаже на большой плац, а главным фасадом с устроенным перед ним полуовальным газоном — на малый плац. Здесь же располагается здание бывших канцелярии и гауптвахты (Кадетский бульвар, дом 17, литера АБ).

В период 1940-х1990-х годов на территории городка было построено ещё несколько хозяйственных, учебных и административных корпусов без сохранения исторического стиля. В частности, на большом плацу был возведён главный учебный корпус, который замыкает перспективу главного въезда.

Напишите отзыв о статье "Покровский городок (Пушкин)"

Примечания

  1. Казармы для дивизиона только предполагались к постройке на месте городского выгона поблизости от Казанского кладбища.

Ссылки

  • [tsarselo.ru/yenciklopedija-carskogo-sela/adresa/sapernaja-22-30-pokrovskii-gorodok-3-go-strelkovogo-eiv-polka-pvurye-pvo.html#.VkSIweKYJY4 Энциклопедия Царского Села]
  • [www.encspb.ru/object/2855754014?lc=ru Энциклопедия Санкт-Петербурга]

Литература

  • Ласточкин С. Я., Рубежанский Ю. Ф. Царское Село - резиденция российских монархов: Архит. и воен.-ист. очерк. — 2-е изд., доп. и перераб. — СПб.: Тип. "Правда", 2000. — С. 67. — ISBN 5-85991-043-6.
  • Гвардейские стрелки: История гвардейской стрелковой дивизии: Сборник материалов. — СПб., 2005. — С. 121—123.
  • Мещанинов М. Ю. Храмы Царского Села, Павловска и их ближайших окрестностей: Краткий исторический справочник. — 2-е изд., испр. и доп. — СПб.: Genio Loci, 2007. — С. 126—132. — ISBN 5-9900655-3-1.
  • Царскосельские полки. — СПб., 2009. — С. 90.
  • Мощенникова М. А., Корнилова Н. А. Историческая застройка Царского Села: Исторический очерк градостроительного развития (XVIII — начало XX века) // Дворцовый город Царское Село. — СПб., 2009. — С. 5—94.

Отрывок, характеризующий Покровский городок (Пушкин)

Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.