Покровский собор (Воронеж)

Православный храм
Собор Покрова Пресвятой Богородицы
Покровский собор (Воронеж)
Страна	Россия
Город	Воронеж, ул. Бехтерева, 36
Конфессия	Православие
Епархия	Воронежская
Архитектурный стиль	классицизм
Строитель	И. А. Блицын — перестройка 1833-41 гг.
Первое упоминание	1615 год
Дата основания	между 1736 и 1796
Дата упразднения	май 1932 года
Реликвии и святыни	частица мощей святителя Митрофана Воронежского, Иверская чудотворная икона Божией Матери, икона с частицей мощей прп. Серафима Саровского, икона с частицей мощей свт. Николая Чудотворца, икона с частицей мощей свт. Иннокентия Московского, икона с частицей мощей свт. Димитрия Ростовского
Состояние	действующий

Покро́вский кафедра́льный собо́р — главный собор Воронежской области. Расположен на ул. Бехтерева, у Советской площади (бывшей Мясной). Рядом с храмом находится не так давно отстроенное здание академического театра драмы им. Кольцова.

До революции церковь считалась образцом классицизма и одной из красивейших построек в городе. Посвящена она празднику Покрова Пресвятой Богородицы — 1 (14) октября — память о видении святым Андреем и учеником его Епифанием во Влахернском храме (Константинополь) Божией Матери, осенявшей молившийся народ своим покрывалом — покровом.

В русской православной традиции Пресвятая Дева является небесной покровительницей и заступницей государства Российского. Примерно в XII веке на Руси был установлен праздник Покрова.

История храма

Деревянный храм

Покровская церковь изначально была деревянной. Как существующая, она упомянута в 1615 году в Дозорной книге Григория Киреевского:

Слобода Беломестных атаманов и казаков, а в слободе церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, древяна, клецки, с папертью, а в церкви образы и колокола и всякое церковное строение приходских людей. И служат у тое церкви попы: во дворе поп Григорий Степанов, во дворе поп Иван Федоров, во дворе проскурница Ульяна, да две кельи нищих, питаются от церкви Божия.

Строительство церкви датируется началом XVII века.

Белое место — пригородная слобода с населением из служивых людей, освобожденных от уплаты налога в казну. В «Переписной книге Воронежского уезда» 1646 года храм отмечен вновь: «Церковь во имя Покрова пресвятые Богородицы в оттоманской и в казачьей Беломестной слободе, во дворе поп Григорей, во дворе поп Емельян». В 1676 году в приходе Покровской церкви состояло 98 дворов — здесь жили беломестные казаки, атаманы, бобыли и посадские. В 1689 году священник Козьма Яковлев добился возвращения церковных земель, незаконно присвоенных Успенским монастырем в 1637 году.

XVIII век

Постепенно назрела необходимость возведения нового каменного Покровского храма. Святитель Митрофан в 1700 году дал разрешение и благословил на строительство. Подлинник разрешения (грамоты) до начала XX века хранился в храме за стеклом и находился на средней колонне трапезной с левой стороны, неоднократно публиковался до 1917 года. Цитата разрешения: «Божиею Милостию мы Преосвященный Митрофан Епископ Воронежский. В нынешнем 1700-м году сентября в 5 числе нам преосвященному епископу, били челом города Воронежа, с посаду Беломестныя слободы, Покровский поп Козма да приходские люди: Поликарп Севастьянов, Федот Тозлуков, Дементий Клочков, Федор Осминин, Павел Аксенов, Семен Фролов, Яков Кувакин, Оксен Миронов, Ефим Кутуков, Леонтий Белобородов, Яков Сукочего, Иван Дубровин, Филат Мосалов, Константин Зубков и все той церкви прихожане; а в челобитной их написано: в прошлых-де годех построена у них церковь Божия Покров Пресвятые Богородицы издавна, и та церковь Божия обветшала; и ныне все они поп Козма и приходские люди обещались построить вновь церковь Божию во имя Покрова ж Пресвятыя Богородицы, да в приделе Воздвиженья Честнаго Креста Господня, и на то церковное строенье лес ронить без нашего благословения они поп Козма и прихоцкие люди не смеют. И нам преосвященному епископу пожаловать бы их попа Козму и прихоцких людей велеть им на то церковное строение и лес ронить и строить церковь Божию, и о том дать нашу, преосвященного епископа, грамоту. И мы, преосвященный Митрофан, епископ Воронежский, того челобитья слушав, пожаловал их попа Козму и прихоцких людей Поликарпа Севастьянова с товарищи, благословил им строить церковь Божию вновь во имя Покрова Богородицы, да в приделе Воздвиженья Честнаго и Животворящаго Креста Господня, и на церковное строенье лес ронить невозбранно; а строить им ту церковь Божию по подобию: алтарь построить круглый и пространный, чтоб священнику мочно было около престола между богородичного иконою с каждением обходить, а богородичную икону на престол и близ престола не ставить, поставить её позади престола к алтарной стене для того, чтоб на престоле срачица, литон и антиминс от свещей и от искр падающих не горело; и в алтарь построити три двери: царския, южныя и северныя; и на церкви Божия на приделе построить верхи единоглавые, как и на прочих деревянных церквах, а шатровых отнюдь не строить. И в церковь Божию местные иконы поставляти по чину, по правую сторону царских дверей в начале поставить образ Пресвятыя Богородицы Одигитрии, а подле Спасова образа поставить образ настоящей святого храма того во имя Покрова Пресвятой Богородицы и прочие святые образы поставляти по чину, да в приделе Воздвиженья Честнаго Креста Господня во алтаре и царския и входныя двери, и поставляти святые образа так же, как и в настоящей церкви. А как та церковь Божия построится и совсем со-вершится, и мы освятим и антиминс к освящению выдать укажем. Писан на Воронеже, в нашем епископлем доме, лето 1700 сентября в день. К сей благословенной грамоте наша, преосвященного Митрофана епископа Воронежского печать приложена.»

В 1736 году было начато строительство новой каменной церкви Покрова. Здание возводили в несколько этапов. Первым освятили придел во имя Сретения Господня в 1748 году и вторично в 1779 году, когда возобновились моления. Второй придел, во имя иконы Божией Матери («Знамение»), отстроили лишь в конце XVIII века. Святил его епископ Мефодий (Смирнов) 11 февраля 1796 года. Самая древняя часть храма — трапезная. Она практически по окна «вросла» в землю. Это и есть самая первая каменная церковь Покрова. За 1791-1792 годы была возведена трехъярусная колокольня. Из Москвы были доставлены колокола для храма. Самый большой весил 181 пуд 5 фунтов (меньше, чем три тонны).

В 1772 году в храме несли службу: протопоп Ф. И. Прибытков (1750—1789), священник И. И. Орловский, диакон Ф. М. Тычинин, дьячок И. М. Макаров, пономари И. С. Красногорский и И. А. Богомолов. В 1789 году настоятель церкви умер и на его место назначили Евфимия Васильевича Базилиева (1762—1842). В 1805 году в штате храма состояли: настоятель Е. В. Базилиев, священник П. Я. Баженов, диакон М. Г. Бунин, дьячки Р. Г. Попов и П. П. Абрамов, пономари А. А. Яковлев и И. М. Назаревский. Приход насчитывал 250 дворов с населением 845 мужчин и 950 женщин. С 1814 года по 1820 год диаконом стал С. И. Шимкевич, переехавший в Воронеж их Могилева, спасаясь от Отечественной войны. Федор Шимкевич, сын диакона — будущий ученый-лингвист — закончил Воронежскую духовную семинарию.

Кроме службы в храме служители занимались и мирскими делами: протоиерей Е. Базилиев с 1797 года «несёт публичную службу в военном лазарете, исполняя все требы, касающиеся до оного», священник В. Успенский являлся учителем в губернской гимназии — обучал греческому языку, в 1822 — 1831 годы был «увещевателем» в губернской палате уголовного суда. Обязанности эти они несли безвозмездно.

XIX век

В 1822 году была открыта указом Святейшего Синода и передана Покровскому храму домовая церковь во имя Воскресения Христова. «В воскресные, праздничные и постные дни» совершали богослужения Е. Базилиев и В. Успенский с причетниками с оплатой по 400 рублей в год.

В 1823 году было запланировано снова перестроить храм, пристроить придел. Контроль за всеми работами поручили коллежскому советнику С. М. Петрову и купцу И. Г. Мелентьеву, которые и просили разрешения у епископа Епифания (Канивецкий): «Прихожане Покровской церкви вознамерились по тесноте храма сего увеличить и распространить его с довлеемым украшением живописи — так же со временем и настоящую церковь». «Сборную книгу» поручили купцу И. Ф. Вяхиреву. Пристройку запланировано было возвести длиной в 13 и шириной около 21 аршина (9 на 14,7 метра). Богослужения на время строительства не прекращались.

Возведение храма проводилось на средства от пожертвований от прихожан. Так, крупную сумму денег, 16 тысяч рублей, завещал купец Минай Герасимов. Епископ Епифаний утвердил «план и фасад распространения теплой церкви» 19 июня 1823 года. План был создан архитектором Т. С. Кондратьевым (1782г — между 1831г и 1837г) по просьбе прихода. Достраивали храм с 1823 по 1824 годы. Иконы написал живописец Илья Мартинов.

Архиерей выдал другую храмозданную грамоту:

Божиею Милостию смиренный Антоний Архиепископ Воронежский и Задонский. Паствы мерности нашея города Воронежа Покровской церкви священник Василий Успенский и прихожане: коллежский советник и кавалер Петр Сарычев, коллежский асессор Иван Лавров и купцы: церковный староста Логгин Шашков, Григорий Мелентьев и Никита Вяхирев в поданном нам прошении, изъявляя желание своё и всех тое церкви прихожан вместо показанного каменного здания церкви, сделавшейся по многолюдству невместительной, построить вновь каменным же зданием также во имя Покрова Божией Матери в соответственном приходу пространстве, просили они у нас на то благословения. По власти же от Бога нам данной мерность, похваляя их усердие и соизволяя их намерение, так как препятствий не открылось, преподаем им пастырское благословение в испрашиваемой помощи Вседержителевой вступить в начинание сие, с тем, чтобы храм оный по сделанному архитектором плану и фасаду, Строительным Комитетом М.В.Д. одобренному, Высочайшего Государя Императора рассмотрения 3 марта 1833 года удостоенному и нами подписанному, непременно от сего времени в течение 5 лет всем нужным и пристойным снабжен, алтарем на восток по обычаю Восточной Греко-Российской церкви и алтарь тот был бы не темный, престол вышиною в 1 аршин 6 вершков и со доскою, а шириною и длиною по мере алтаря, под наблюдением благочинного, для чего по чиноположению строение оного храма на том же месте обложить дозволить местному благочинному кафедральному ключарю протоиерею Михаилу Скрябину. Дана сия грамота мая по 2 день 1833 года.

Иван Андреевич Блицын(1781г — после 1841г) считается главным архитектором храмовой части (украшенной ионическим портиком и широким барабаном главного нефа), но доподлинно это неизвестно.

Основное строительство окончено в 1835 году, а отделка — в 1841м. В 1839 году К. Сафоновым и Д. Курепиным была обновлена роспись иконостасов и всех икон. Мещанин Д. Ф. Медведев руководил работами по изготовлению новых иконостасов, на что ушла полторы тысячи рублей. Освящен храм архиепископом Антонием 14 июля 1841 года.

В 1847 и 1848 годах освятили приделы во имя Сретения Господня и во имя Знамения Пресвятой Богородицы, находящиеся в трапезной. Появились приделы благодаря купцу С. П. Ефимову и «тщанию прихожан». Иконостасы были устроены подрядчиком Киприяном Яковлевым.

Ночью 24 мая 1870 года Покровский храм ограбили, «через алтарную дверь посредством снятия замков» вынесли железный сундук с казначейскими билетами на две тысячи рублей, две столовые серебряные ложки и сто рублей наличными. Воров найти не удалось.

В 1872 году «усилиями церковного старосты В. О. Ухина» был проведен очередной ремонт храма. В этот раз были обновлены придела трапезной, а иконостасы отделали червонным золотом. После проведенных работ 25 сентября 1893 года храм освятил викарный епископ Владимир (Соколовский). Из ценностей в храме находился лишь серебряный ковш, подаренный императрицей Анной Иоанновной кому-то из донских казаков.

На территории храма были построены деревянный флигель, в которым жил псаломщик, и каменная караулка, но до современного времени они не сохранились. Остался лишь дом священника, возведенный в начале XIX века. В 1893 году состоялось открытие приходской школы для девочек на пожертвования Н. Е. Поповой. Купец О. В. Ухин в 1867 году передал в дар храму каменную богадельню. Первый раз её упоминали в 1829 году. Там находили приют одинокие женщины и нищие.

Рядом с покровким храмом когда-то находилось небольшое кладбище, где были похоронены: священники -Григорий Григорьев (1770), протоиерей Иоанн Авсенев (1804—1892), Николай Егоров (1860—1904), старосты Логгин Кириллович Шашков (1779—1858) и Василий Онуфриевич Ухин (1877), купец Сергей Петрович Евфимов (1784—1850), купчиха Татьяна Родионовна Панина (1759). Сейчас осталась только могила митрополита Воронежского и Липецкого Иосифа (1871—1961), расположенная за алтарем.

XX век

Покровский храм в 1904 году содержал в приходе 1282 человека и жил на проценты переданного в дар капитала (более восьми тысяч рублей) и плату за аренду 54 десятин земли. В 1917 году в храме несли службу протоиерей А. Княжев и Д. Митрофанов, диакон Ф. Мануйлов, псаломщики Т. Курбатов и Ф. Григорьевский, просфорней — вдова диакона Л. Никонова.

В 1921 году был проведен сбор средств в фонд голодающего Поволжья, сдали свои ценности и от Покрова (акты об изъятии подписали священники Иоанн Путилин и Павел Смирнский). В 1923 году в Покровской церкви утвердились обновленцы во главе с протоиереем Василием Ивановичем Ижогиным. В 1925 году в числе прихожан упоминается живший в одном из домов в церковной ограде Павел Владимирович Менглет — отец известного актера, уроженца Воронежа Георгия Павловича Менглета (1912—2001).

В 1926 году в борьбе с церковным расколом священники Петр Иванович Новосельцев (1883 — после 1932), Павел Николаевич Пашин и Павел Васильевич Смирнский (1873—1937) активно поддержали архиепископа Петра (Зверева). Оба священника были репрессированы, а Павел Смирнский расстрелян в 1937 году. Василий Ижогин после покаяния опять вернулся к обновленчеству. В октябре 1927 года церковь перешла в руки григорианцев: «автокефалисты безнаказанно силою ворвались в Покровский храм, взломали царские врата в алтаре, изгнали православный причт и в скорбь и слёзы повергли тысячи покровских прихожан, лишив их возможности удовлетворять свои потребности». Покровская церковь в 1927—1932 годах являлась кафедральным собором григорианцев. В 1928 году григорианский раскол возглавлял Виссарион (Зорин), архиепископ Воронежский и Задонский. Настоятелем Покровского храма был протоиерей Алексий Попов, служивший до этого в церкви при Покровском монастыре. В 1930—1931 годах григорианскую епархию возглавлял епископ Иероним (Борецкий), заместитель митрополита Виссариона.

В 1932 году облисполком принял решение об изъятии Покровского храма у общины и передачи его под Дом обороны. Затем в церкви располагался выделившийся из Краеведческого Антирелигиозный музей. Современники, посещавшие этот музей, помнят закрепленный под куполом маятник Фуко.

Во время ВОВ в 1942 году Антирелигиозный музей был эвакуирован, а по возвращении слился с краеведческим. В январе 1943 года после освобождения Воронежа возле церкви развернули выставку трофейной техники. Само здание было сильно повреждено при бомбёжках и артобстрелах: сгорело покрытие купола, крыша и стропила на трапезной, обрушились карнизы, сбиты кресты. Вернувшиеся в разрушенный город воронежцы приспособили церковь под жилье, разместившись даже на колокольне. В 1943 году здание храма все ещё принадлежало Краеведческому музею. Восстанавливали церковь по проекту архитектора Бориса Николаевича Зотова (1896—1963). В августе 1945 года была организована так называемая «двадцатка» во главе с Михаилом Павловичем Вдовиным и Федором Тихоновичем Хреновым, ходатайствующими о возвращении храма верующим. Патриарх Алексий I (Симанский) дважды поддерживал эти ходатайства своими обращениями. 2 марта 1948 года Совет по делам Русской Православной Церкви принял решение: «Удовлетворить ходатайство верующих об открытии Покровской церкви в городе Воронеж и предложить уполномоченному Совета при Воронежском облисполкоме зарегистрировать общину и оформить передачу ей здания церкви и культового имущества». Решение открыть Покровскую церковь для верующих, было принято 10 мая 1948 года, 26 мая здание было передано православной общине. Настоятелем храма назначили протоиерея Василия Капитоновича Казьмина.

Знаменский придел в трапезной был освящен епископом Иосифом (Ореховым) 14 октября 1948 года при огромном стечении народа. Покровская церковь стала кафедральным собором. На церковном дворе были восстановлены два купленных дома, один из них стал резиденцией архиерея. После ремонта собор освящен 7 октября 1951 года архиепископом Иосифом в сослужении 14 священников. В это время в храме служили священники Димитрий Богоявленский, Константин Бучиловский, Матвей Раевский, Семен Бобкин, протодиаконы Иоанн Земсков и Иоанн Коровин. 23 ноября 1952 года в храме освящен придел во имя святителя Тихона Задонского. В 1961—1962 годах был проведен капитальный ремонт церкви при епископе Сергии (Петрове). В 1960-1975 годах настоятелем и одновременно секретарем Епархиального управления был протоиерей Михаил Орфеев. В 1963 году священником храма назначили Аверкий Иосифович Осадчий, с 1968 года он стал ключарем собора. В 1980—1986 годах настоятелем собора был игумен Даниил (Пацкан) (1940—1998), в 1986—1989 годах — игумен Алипий (Погребняк).

В конце октября 1975 года в соборе произошло отпевание епископа Воронежского и Липецкого Платона (Лобанкова). В июне и июле во время Божественной литургии в кафедральном соборе главе Воронежской епархии епископу Ювеналию (Тарасову) сослуживали епископ Пензенский и Саранский Мельхиседек (Лебедев) и епископ Тихвинский Мелитон (Соловьёв). 13 августа 1979 года в соборе служил митрополит Тетрацкаройский Зиновий совместно с Ювеналием. С конца 1970-х годов началось строительство нового здания для академического театра драмы им. Кольцова. Под застройку были снесены резиденция и канцелярия епископа, под угрозой находился и дом священников.

6 мая 1982 года в Покровском кафедральном соборе прошло празднование трехсотлетия Воронежской епархии. На торжества приезжал митрополит Одесский и Херсонский Сергий (Петров) (служил вместе с епископом Ювеналием), прежде возглавлявший Воронежскую епархию.

С конца 1980-х годов на церковной территории выросли крестильный храм во имя Иоанна Предтечи, воскресная школа, ризница, просфорня, на обрыве к Поднабережной — епархиальное управление. При церкви собираются члены православного братства во имя святителей Митрофана и Тихона. В честь этих воронежских епископов в соборе появились новые приделы взамен утраченных. С 1976 года по январь 2002 года регентом архиерейского хора Покровского собора состоял заслуженный деятель искусств России, кандидат искусствоведения Василий Дмитриевич Чернышев. Хор под его руководством приобрел широкую известность за стенами храма.

17 сентября 1989 года в Покровский собор были торжественно переданы мощи святителя Митрофана. До этого времени они хранились в Воронежском областном краеведческом музее. В церковном календаре эта дата значится как второе обретение мощей воронежского первосвятителя.

В 1989—1994 годах Настоятелем Покровского собора состоял архимандрит, затем епископ Задонский Никон (Миронов), викарий Воронежской епархии. С марта 1994 по май 2003 года — протоиерей Василий Зализняк.

«Церковное слово» — это первая приходская газета в Воронеже, вышедшая в январе 1998 года. 14 и 15 ноября 1998 года в Покровском соборе проходили службы с участием Патриарха Алексия II, здесь предстоятель Русской Православной Церкви поклонился мощам первого воронежского епископа. Во главе с Патриархом Алексием II крестный ход направился к месту строительства Благовещенского собора, которому суждено стать новым кафедральным собором и принять к себе мощи святителя Митрофана.

В июне 2003 года настоятелем Покровского собора был назначен игумен Андрей (Тарасов), являющийся одновременно и секретарем епархиального управления. После торжественного богослужения 26 мая 2003 года прихожане проводили к месту нового служения митрополита Астанайского и Алма-Атинского Мефодия (Немцова), который возглавлял Воронежскую епархию в течение 21 года. 30 мая 2003 года, здесь же состоялась встреча нового воронежского архиерея, митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия (Фомина).

5 декабря 2009 года, накануне дня памяти святителя Митрофания, мощи небесного покровителя Воронежской земли были перенесены из Покровского кафедрального собора города Воронежа в новый Благовещенский кафедральный собор Воронежской и Борисоглебской епархии

В настоящее время службу в кафедральном соборе несут — протоиереи Сергий Моздор (настоятель с 23.10.2009) , Вячеслав Миненков и Георгий Семенюта, игумены Савва (Никифоров) и Серафим (Ключанцев), священник Александр Кривотулов, диакон Алексий Завгородний (ключарь).

При соборе действует воскресная школа. Так же на территории собора располагается [www.palomnikrus.ru/ Паломническая служба Воронежской и Борисоглебской епархии].

Богослужения

Богослужения проходят с понедельника по субботу в 8:00 и 17:00, в воскресенье в 6:30, 9:00, 17:00. В зимнее время начало вечернего Богослужения в 16.00. В четверг за вечерним богослужением акафист Святителю Митрофану. В воскресенье 17.00 акафист Покрову Божией Матери.

Монеты

21 декабря 2009 года Центральный Банк России объявил о выпуске в обращение памятной серебряной монеты 3 рубля посвящённой Покровскому собору. Монета отчеканена из серебра 925 пробы с содержанием чистого металла 31,1 грамма. На монете также присутствует вставка в виде колокола изготовленная из золота 999 пробы массой 1,55 грамма.

Ссылки

• [www.vob.ru/main_rus.htm Воронежская епархия]
• [sobory.ru Каталог православных храмов]

Отрывок, характеризующий Покровский собор (Воронеж)

То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.