Полбин, Иван Семёнович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Семёнович Полбин

Почтовая марка СССР, 1965 год
Дата рождения

14 (27) января 1905(1905-01-27)

Место рождения

село Ртищево-Каменка, Симбирская губерния, Российская империя
(ныне Майнский район, Ульяновская область)

Дата смерти

11 февраля 1945(1945-02-11) (40 лет)

Место смерти

Бреслау, Нижняя Силезия, Великогерманская империя

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Военно-воздушные силы СССР

Годы службы

19271928 годы
19291945 годы

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Командовал

150-й скоростной бомбардировочный авиационный полк
301-я бомбовая авиационная дивизия
1-й бомбардировочный авиационный корпус
2-й гвардейский бомбардировочный авиационный корпус
6-й гвардейский бомбардировочный авиационный корпус

Сражения/войны

Бои на Халхин-Голе
Великая Отечественная война

Награды и премии

Иван Семёнович Полбин (14 (27) января 1905 года, село Ртищево-Каменка, Симбирская губерния, ныне Майнский район, Ульяновская область — 11 февраля 1945 года, Бреслау, Нижняя Силезия) — советский военачальник, генерал-майор авиации (25 октября 1943 года). Дважды Герой Советского Союза (23 ноября 1942 года и 6 апреля 1945 года, посмертно).





Детство и юность

Иван Семёнович Полбин родился 14 (27) января 1905 года в селе Ртищево-Каменка Симбирской губернии, ныне Майнского района Ульяновской области.

Осенью 1918 года покинул родное село, после чего несколько лет работал на железной дороге в бригаде ремонтных рабочих.

В 1922 году вступил в ряды комсомол, после чего стал секретарём волостной комсомольской организации и членом Ульяновского уездного комитета комсомола.

В 1925 году окончил школу 2-й ступени.

Военная служба

Довоенное время

В ноябре 1927 года был призван в ряды РККА и направлен в школу одногодичников Богунского полка в Житомире. В 1927 году вступил в ряды ВКП(б).

С июня 1928 года находился в долгосрочном отпуске, из которого на службу вернулся в июне 1929 года и направлен в Вольскую объединённую военную школу лётчиков и авиатехников, по окончании которой в 1930 году был направлен в 3-ю Оренбургскую военную школу лётчиков и лётчиков-наблюдателей имени К. Е. Ворошилова, по окончании которой в январе 1932 года был назначен на должность инструктора-лётчика 9-й военной школы лётчиков, дислоцированной в посёлке Рогань (Украинский военный округ), а в июле 1933 года — на должность командира корабля «ТБ-3» в составе 115-й авиационной эскадрильи 29-й авиационной бригады Московского военного округа, дислоцированной в Воронеже. В августе 1933 года бригада была передислоцирована в Нерчинск (Забайкальский военный округ).

В августе 1936 года был назначен на должность командира авиационного отряда (102-я тяжёлая авиационная эскадрилья, 101-я авиационная бригада), дислоцированного на станции Домно, в апреле 1938 года — на должность командира эскадрильи 32-го скоростного бомбардировочного авиационного полка, дислоцированной на станции Бада, а в июле 1939 года — на должность командира эскадрильи 150-го скоростного бомбардировочного авиационного полка (100-я авиационная бригада, 57-й особый корпус), дислоцированной в Монгольской Народной Республике. Участвовал в боевых действиях на Халхин-Голе. За личное мужество и умелое командование эскадрильей Иван Семёнович Полбин награждён орденом Ленина.

В феврале 1940 года был назначен на должность командира 150-го скоростного бомбардировочного авиационного полка, дислоцированного в Чите.

Великая Отечественная война

В начале войны полк под командованием Ивана Семёновича Полбина был передислоцирован на запад и с июля вёл боевые действия на Западном фронте.

В сентябре 1942 года был назначен на должность начальника отдела бомбардировочной авиации.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 ноября 1942 года подполковнику Полбину Ивану Семёновичу присвоено было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

В декабре 1942 года был назначен на должность первого заместителя начальника инспекции ВВС РККА по штурмовой и бомбардировочной авиации, в феврале 1943 года — на должность командира 301-й бомбардировочной авиационной дивизии, а в марте 1943 года — на должность командира 1-го бомбардировочного авиационного корпуса, в феврале 1944 года преобразованного во 2-й гвардейский, а в декабре 1944 года — во 6-й гвардейский. Корпус принимал участие в ходе Курской битвы, битвы за Днепр, а также Кировоградской, Корсунь-Шевченковской, Уманско-Ботошанской, Львовско-Сандомирской, Ясско-Кишинёвской и Висло-Одерской наступательных операциях.

11 февраля 1945 года генерал-майор авиации Иван Семёнович Полбин погиб в небе над городом-крепостью Бреслау, совершая свой последний 158-й боевой вылет. Вместе с Полбиным погиб штурман подполковник М. К. Зарукин, а стрелок-радист старшина В. А. Орлов выбросился на парашюте, после чего попал в плен, но вскоре был освобождён[1].

В оперативной сводке штаба 6-го гвардейского бомбардировочного авиакорпуса так описываются обстоятельства гибели командира[2]:

8 экипажей Пе-2 под командованием командира корпуса гвардии генерал-майора Полбина в период 15.30-15.45 с высоты 1500—600 метров с пикирования с замкнутого круга бомбардировали и штурмовали войска и технику в юго-западной части Бреслау

При бомбардировании групп методом пикирования с замкнутого круга на четвёртом заходе на цель, прямым попаданием снаряда СЗА подожжён самолёт, пилотированный гвардии генерал-майором Полбиным с главным штурманом 2-го гвардейского бак гвардии подполковником М. К. Зарукиным, флагманским стрелком-радистом гвардии старшиной В. С. Орловым.

При попытке сорвать пламя у самолёта отвалилось хвостовое оперение. Горящий самолёт упал на восточной окраине Бреслау и взорвался. Из состава экипажа один человек выбросился на парашюте.

Воспоминания

Он был одним из тех авиаторов-генералов, которые при высоком звании и служебном положении сохраняют профессиональную молодость, юношескую увлечённость делом. Командирские обязанности не лишили его этих важных качеств.Он летал, совершенствовал тактику, личным примером вдохновлял лётчиков на подвиги. На сборах я всегда прислушивался к его высказываниям, присматривался к нему - образцу человека и лётчика.

— Трижды Герой Советского Союза Маршал авиации Покрышкин А.И. Небо войны. Издание шестое. - М.: Воениздат, 1980. С.420.

Награды

Память

Напишите отзыв о статье "Полбин, Иван Семёнович"

Примечания

  1. Н. Дынин. Последний полёт. «Красная звезда», 1, 3, 1988.
  2. Гапеёнок, Н. И. [militera.lib.ru/h/gapeenok_ni/05.html От Вислы до Одера. О гибели генерала Полбина] // [militera.lib.ru/h/gapeenok_ni/index.html Дороги победы. Боевой путь 81-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка. Книга памяти]. — Щелково: МУП «Редакция журнала „Щёлково“», 2002.
  3. [ru.wikisource.org/wiki/%D0%A3%D0%BA%D0%B0%D0%B7_%D0%9F%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B8%D0%B4%D0%B8%D1%83%D0%BC%D0%B0_%D0%92%D0%A1_%D0%A1%D0%A1%D0%A1%D0%A0_%D0%BE%D1%82_4.06.1944_%D0%BE_%D0%BD%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B8_%D0%BE%D1%80%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B0%D0%BC%D0%B8_%D0%B8_%D0%BC%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D1%8F%D0%BC%D0%B8_%D0%B7%D0%B0_%D0%B2%D1%8B%D1%81%D0%BB%D1%83%D0%B3%D1%83_%D0%BB%D0%B5%D1%82_%D0%B2_%D0%9A%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%90%D1%80%D0%BC%D0%B8%D0%B8 Награждён в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 04.06.1944 «О награждении орденами и медалями за выслугу лет в Красной Армии»].

Литература

  • Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 408—409. — ISBN 5-901679-08-3.
  • Дырин, Е. Ф. [militera.lib.ru/bio/dyrin/index.html Дело, которому служишь]. — М.: Молодая Гвардия, 1953.
  • Жолудев, Л. В. [militera.lib.ru/memo/russian/zholudev/index.html Стальная эскадрилья]. — М.: Воениздат, 1972.
  • Постников, С. В. Боевые звезды Вольска: Очерк о вольчанах — Героях Советского Союза. — Саратов: Научная книга, 2008. — С. 14—22. — 230 с. — 200 экз. — ISBN 978-5-9758-0625-3.
  • Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь в двух томах - М.: Воениздат, 1987.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=346 Полбин, Иван Семёнович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Полбин, Иван Семёнович

– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.